Николай Романецкий - Утонувший в кладезе

Утренник барабанил пальцами по крышке стола, размышляя. Свет старательно избегал Вышатова взгляда.

— Вы не правы, опекун, — сказал наконец Путята. — Буривой Смирный квалифицированный волшебник и весьма дошлый работник. Если супротивник сумел так легко вывести его из игры, было бы глупо вступать в схватку на чужой территории. Умнее будет отойти на заранее подготовленные позиции и встретить врага во всеоружии. — Он повернулся к Свету. — Я согласен с вашим прогнозом, чародей. Чем мы можем вам помочь?

— Полагаю, особенно ничем… Разве лишь приставить ко мне охранителей. На всякий случай…

Министр согласно кивнул:

— Да, Кудесник уже попросил меня об этом. Начнем охоту с приманкой… Впредь вас будет сопровождать экипаж с охранителями. — Он повернулся к Вышате Медоносу. — Охрана скрытая, под видом наблюдения. Внутри экипажа двое, один из них обязательно волшебник. Плюс возница. У всех троих огнестрельное оружие.

Вышата кивнул.

— Думаю, прикрытие достаточное, — сказал Утренник Свету. — Не тридцать же человек к вам приставлять!

Так, подумал Свет. «Впредь вас будет…» Оказывается, таинственная трибуна не имела никакого отношения к нашему ведомству. Любопытно, любопытно!.. Похоже, супротивник уже вылез из своей норы. Почему же я не ощутил тревоги?

— Мне бы хотелось, чтобы меня сопровождали охранители, которых я знаю в лицо, — сказал он. — А на экипаже должен быть какой-нибудь отличительный знак. Пусть, скажем, возница повяжет желтый шейный платок.

— Годится!.. — Путята Утренник пожевал губами. — Таким образом вы сразу обнаружите посторонних соглядатаев.

Я их уже обнаружил, подумал Свет. Но вам, судари мои, я об этом не скажу. Есть у меня предчувствие, что вам, судари мои, о них знать не надо. А то ведаю я эту вашу охоту с приманкой! Самому в такой участвовать приходилось… И дичь вспугнули, и виноватых не найти — все, знамо дело, хотели как лучше…

— Хорошо, — продолжал министр. — Значит, отныне вы передвигаетесь по городу токмо под прикрытием. А еще лучше вам было бы посидеть дома. Хотя бы завтра и послезавтра.

— Завтра и послезавтра — согласен. Но буде гость не объявится, оное сидение станет бессмысленным…

— Простите, министр, — вмешался Вышата Медонос. — Мне думается, нам след усилить охрану Городища Ярославова. Кто ведает, какова настоящая цель предполагаемого лазутчика? Может, происходящие события, связанные с чародеем Смородой, — лишь отвлекающий маневр…

Утренник кивнул:

— Это в вашей компетенции, опекун… — и вновь повернулся к Свету: — Поскучаете немного, чародей. Впрочем, думаю, найдете, как убить время…

— Найду, — пообещал Свет.

— Кстати, — спохватился Путята. — А как станем держать связь? Через зеркало?

— Никак не станем, сударь министр… Буде лазутчик ко мне явится, я найду способ передать вам информацию.

— Согласен! — Утренник встал. — Итак, из дома выходить токмо в крайнем случае… А сейчас отправляйтесь к себе, напишите подробный отчет о командировке. Мы же покудова организуем вам охрану… Распорядитесь, опекун!

Свет перебрался в собственный кабинет. Однако прежде чем сесть за отчет, подошел к окну.

В обе стороны от здания родного министерства раскинулась Смоленская площадь. Березовая, устремляясь к Детинцу, отходила от нее прямо перед окнами Светова кабинета.

И ни на площади, ни на обозримой части Березовой таинственного экипажа не наблюдалось.

После ужина Свет провел легкую магическую тренировку. А затем засел в кабинете над счетами, квитанциями и прочими унылыми бумагами, с которыми время от времени вынужден сталкиваться хозяин собственного дома. Тем паче если оный хозяин только что вернулся из командировки…

Дорога от министерства безопасности до дома принесла токмо одну новость: таинственный соглядатай действительно оставил его в покое. Либо стал гораздо осторожнее… Во всяком случае, как Свет не оглядывался, подозрительной трибуны в транспортном потоке он не приметил. Впрочем, поток ближе к вечеру оказался плотным, и какие-либо конкретные выводы из неудачных наблюдений делать было рано. Разберемся завтра…

Забава пришла к хозяину за час до полуночи. Как заведено, принесла чай.

Свет глянул на нее и с удивлением обнаружил, что девица изрядно похорошела. Странно, все вроде бы по-обычному. Легкое желтое, в зеленый цветочек, платьице без рукавов, на лице свежий макияж, волосы — двумя косичками-хвостиками. Такой он видывал ее не однажды… Но брови ныне — как два натянутых лука, а под ними — бездонные синие озера. Свет отложил в сторону бумаги, подготовленные Берендеем, взял в руки чашку, удивился необычным ощущениям. Было ли такое, чтобы он подумал о Забавиных бровях, как о натянутых луках, а о глазах, как синих озерах?.. Да ввек, прямо скажем, не было! И быть, добавим, не могло!

Однако, будучи и похорошевшей, Забава все равно умудрялась выглядеть грустной. Хотя, кто сказал, что грусть не способна быть красной?..

— Я вам не помешала, чародей? — спросила девица, наливая чай.

Свет мотнул головой, закинул руки за голову, потянулся — затекшие члены требовали движения. Взял с подноса чашку, прихлебнул.

Между тем Забава, вздохнув, умостилась на краешке оттоманки. От девицы веяло тоской, и Свет поневоле вспомнил летошние события. Похороны Веры-Кристы, состоявшиеся сразу после окончания Паломной седмицы. Как ни странно, печали в нем сии воспоминания не вызывали. Он до сих пор не понимал, каким образом гостья учила его любви в тот самый момент, когда ее остывший труп уже покоился рядом с телом Репни Бондаря. Впрочем, он не очень и задавался сим вопросом…

Было и было! Ну кто из нас может быть хоть чуть-чуть уверенным, будто мы постигли все законы волшебства? Пути Сварожичей неисповедимы. Неисповедимы и пути Семаргла… В конце концов, ведь способны же мы защитить заклятьями мертвое тело от порчи тлением. Потому и удается прожить Паломную седмицу без похорон… А последователи Иешуа, даже зная оное заклятье, все равно хоронят своих мертвых на третий день. Обязательно. Такова традиция. У нас другие традиции — не хуже и не лучше, просто другие… А вот бы найти заклинание, которое бы мертвых воскрешало!.. Кстати, христиане считают, что душа человеческая бессмертна. Может, они и правы… Хорошо бы, окажись они правы… Хотя бы изредка… Во всяком случае, любовь с Верой-Кристой ему тогда не приснилась. Может, это была любовь с ее бессмертной душой… Кто знает?

— О чем задумались, Светушко? — Забава пристально смотрела на своего любодея.

Свет открыто улыбнулся ей. Забаве его улыбка давно уже не казалась чем-то сногсшибательным, и он был благодарен своей служанке за возможность хоть эдак чувствовать себя дюжинным человеком. А дюжинным человеком почувствовать себя хотелось. Поначалу, правда, крайне редко. Потом — чаще. И всегда — неожиданно. Ну вот как, к примеру, сейчас…