Джулия Смит - Мудрец острова Саре

Лорд-маршал допил виски.

— Еще что-нибудь? — спросил он.

— Неподчинение пожеланиям Мудреца повлечет за собой неприятные для вас последствия.

— Отбросив всякую дипломатическую корректность, иными словами, если я откажусь, то он меня убьет, так?

Посыльный медленно опустился на стул.

— По сути, вы правильно поняли, мой господин. Мудрец не терпит неповиновения. У него есть армия колдунов, которые охотно сорвут на вас его гнев.

— Ясно.

И только тут Николас понял, что каждого маршала, прибывавшего на остров, встречали этим же посланием. Тот, кто шел на условия, проводил свою жизнь в безвестности, а кто противился власти Мудреца и пытался установить отпущение грехов, бесследно исчезал.

— Полагаю, я должен буду приказать моим людям уничтожить все корбаловые кристаллы, которые они привезли с материка, — сказал принц, изображая негодование.

Хотя Николас уже запретил домашним доставать камень, который якобы напоминал ему об Атайе, тем не менее большая часть его свиты носила его при себе. А размахивать корбалом на Саре — все равно что тревожить осиное гнездо, открыто напрашиваясь на мстительное жало Мудреца и его последователей.

При упоминании кристаллов веселость посыльного сошла на нет.

— Цветные камешки не интересуют его светлость, — холодно, но с угрозой в голосе произнес он. — Но вы проявите уважение, если не будете носить их в присутствии Мудреца и его людей.

— Его людей… таких, как вы?

Мужчина едва заметно кивнул.

— Будьте уверены, какими-то самоцветами его не остановишь. Но он мало вникает в дела жителей материка.

— Крю, вы говорите, — спокойно произнес Николас. — Брандегарт из Крю.

— Да, мой господин.

— Запомню имя.

Гонец нахмурился:

— Да уж постарайтесь.

С этими словами он встал и вышел, не попрощавшись.

А зачем ему соблюдать приличия? — подумал лорд-маршал, наливая себе виски. Человек знает, кто его хозяин, и это, очевидно, не принц Кайта.

В следующее мгновение в приемную влетел Джозеф, явно ожидавший увидеть Николаса на полу в луже крови.

— Все в порядке, мой господин?

Николас смотрел в окно, обдумывая слова гонца. На улице лил ледяной дождь, покрывая коркой землю. Канцлер, несомненно, знал, зачем пришел посыльный, поскольку работал у двух предыдущих лорд-маршалов и давно изучил Мудреца.

— Не беспокойся, Джозеф. Я тут подумал… как только обоснуюсь, отправлюсь в поездку, осмотрю мой новый дом. Надо лучше изучить остров, пока не повалил снег. Составь мне маршрут… и позаботься, чтобы первая остановка была в Крю. — Лицо канцлера побелело. — У меня есть одна знакомая оттуда, — добавил Николас, решив использовать имя Дрианы в качестве предлога. — Хотелось бы увидеть ее семью и рассказать, как она поживает на континенте.

Джозеф молчал, дожидаясь дальнейших распоряжений или признания в вопиющей лжи. Однако их не последовало, и канцлер недовольно отчеканил согласие и вышел.

Оставшись один, принц подошел к камину и уставился на танцующие языки пламени. Покидая Кайт, они с Ранальфом пытались придумать, как лучше подобраться к Мудрецу; но Николас никак не думал, что его светлость объявится сам.

— Ладно, Брандегарт из Крю, — вслух произнес он огню. — Ты сделал первый ход. Теперь время и мне послать гонца.

Атайя подняла очередной ком высушенной мякоти и ягодного теста, которое замесили с растопленным почечным салом, обхватила его ладонями, словно светящийся шар.

— Esca haec pervivax sit, — прошептала она, наложив заклинание сохранения.

Пеммикан оставался бы свежим несколько месяцев и без магической помощи, но Тоня настояла, что дополнительная защита им труда не составит. Джильда полностью оправилась после родов и проводила больше времени за обучением, поэтому Тоня взяла на себя обязанность заведовать заготовкой драгоценных запасов пищи в лагере, чтобы они не иссякли посреди зимы. «Может, амбар уже и полон, — говорила она тем, кто проявлял излишнее спокойствие, — но до теплого апрельского ветерка он успеет истощиться».

Весна еще никогда не казалась Атайе столь далекой. Хотя на кухне было уютно и тепло от волшебных раскаленных камней и ароматно пахло кипящей похлебкой, снаружи уже две недели стоял мороз. Однако вместо кружевных белых одеял, которые украшают любую зиму, по лесному лагерю барабанил град, и каждый день все покрывалось простыней изо льда. Болезненный синяк на ягодице напоминал принцессе, что даже дорога от кухни до дортуара может оказаться очень вероломной.

Атайя положила свое кулинарное творение на стол рядом с остальными. Потом их завернут и поместят в сухую яму.

— Надеюсь, не настанет такой черный день, чтобы нам пришлось их есть, — отметила она, взирая на тошнотворные шары. — Выглядят они отвратительно.

Она ожидала понимающей усмешки, однако Тоня нахмурилась и молча замесила еще теста с растопленным салом в мячик размером с яблоко.

— У нас же хватит запасов, чтобы перезимовать? — спросила принцесса, встревоженная серьезностью подруги.

Тоня ответила не сразу. Она уныло посмотрела на шарик пеммикана у себя в руках, словно пыталась силой воли размножить его.

— Если люди будут приходить в таких количествах, то нет.

Атайя вытерла руки тряпкой. Надо бы радоваться, ведь уже пару месяцев она борется за каждого лорнгельда в Кайте, чтобы они обратились к ней и стали учиться. Казалось невероятным, что слишком большое их число может доставить столько проблем. Недействующий монастырь ныне приютил сотню колдунов, которые приходили ежедневно, часто с семьями. Многие спасались от гнева Трибунала и прибывали в одной одежде — без еды, без денег, без каких-либо средств к существованию. Изгнанные из дома, злые и отчаянные, они не знали, как им теперь зимовать, и требовали от Атайи пропитания и крова, поскольку винили ее во всех своих бедах.

Принцесса охотно принимала их: как представитель рода Трелэйнов она считала своим долгом защищать и заботиться о подданных в меру возможностей. Однако лорнгельдов становилось все больше, и некогда впечатляющая сумма денег таяла на глазах, драгоценные монеты уходили на покупку зерна, одеял и лекарств. А что будет, когда серебро закончится?

Ей не хотелось об этом думать, и, к счастью, на подобные мысли времени в последние месяцы было мало. Они с Джейреном только что вернулись из южно-восточных графств Кайта, разыскивая троих из шести людей, которые, по словам Джессингера, могли бы поддержать кампанию. Пока страстные призывы Атайи ни к чему не привели. Каждый, к кому она обращалась, боялся привлечь внимание Трибунала и просил принцессу срочно покинуть его дом — кто вежливо, кто грубо.