Мэтью Гэбори - Король пепла

Со слезами на глазах Сильвиэль склонился над юным фениксийцем. Его меч больше не давал желтых отблесков. Его обломки валялись неподалеку. От ударов Мэла полегло двенадцать харонцев, и лишь смерть Феникса, который создал его меч, оставила его без оружия.

Генерал Зоран потерял в битве руку, но жизнь его была вне опасности, в его прищуренных глазах пульсировала радость окончательной победы.

Покинув изголовье его кровати, Фатум подошел к Коуму, возле которого уже сидел Сильвиэль.

— Итак… выжили лишь мы с тобой, — сказал Коум, узнав о смерти Мэла.

— И целая лига, которую нужно восстановить, — сказал юный пегасиец. — Мы можем использовать Священный Пепел, который оставили в мастерской, и вновь основать Алую Башню.

— А Януэль?

Сильвиэль тяжело вздохнул, проведя рукой по платиновым волосам.

— Я не знаю.

— Помолимся, — сказал Коум, протянув ему здоровую руку.

Сильвиэль протянул свою, и они вместе сотворили в воздухе знак Завета.

Ни одна искра…

ГЛАВА 19

Поскольку такого раньше никогда не случалось, властители столпились вокруг тела короля. Никто не знал, какая судьба ожидала Харонию, лишившуюся своего правителя. Сначала все удивлялись отсутствию морибонов. Элитная стража, чьим долгом было охранять короля днем и ночью, исчезла. Арнхем, до этого державшийся поодаль, около мумифицированного трупа Черного Лучника, наконец подошел к харонцам, словно отвечая на их вопрос. По его мнению, король самолично отпустил охрану, чтобы в одиночку насладиться триумфом. Властитель предполагал, что теперь морибоны в свою очередь размышляют о том, как им быть.

Затем Арнхем попросил всех выживших подойти к нему. Он видел, как драконийка Шенда, приземлившись в проходе, вошла в потайную дверь, ведущую в королевские покои. Она несла на руках Мать Волн. Прежде чем принять какое-либо решение относительно будущего Харонии, надлежало как можно скорее догнать двух женщин. Несмотря на участие, которое Арнхем принял в заговоре старой гвардии, юные властители подчинились ему и бегом направились к королевским покоям. Арнхем так и не счел нужным рассказать им о тревожных донесениях гонцов, которых удерживали у входа в крепость.

Мать Волн тихо постанывала на руках Шенды. Боль разрушила гармонию ее воплощения: ее кожа растянулась, и через нее стала видна прозрачная сеть мускулов и нервных окончаний. Темно-синие отсветы легли на ее мертвенно-бледное лицо, длинные волосы волочились по полу. Здоровой рукой она сжимала другую, сожженную пламенем Феникса.

Ее мужество и самоотречение перед лицом смерти внушали драконийке восхищение. Она безмолвно подчинилась, когда Мать Волн велела ей пересечь королевские апартаменты. По ее приказу она остановилась перед большим круглым окном, из которого открывался захватывающий вид на дорогу Слоновой Кости и на темные крыши королевства. Через мертвый глаз Тараска они различали пустынные улицы и слышали, как вдалеке нарастает гул растерянной харонской армии.

Затем Мать Волн указала драконийке на закрытую дверь.

— Там, — сказала она, и ее лицо исказилось от боли.

Волны, которые так долго поддерживали в ней жизнь, перестали струиться в ее венах, понемногу они превращались в стоячую воду, что означало для нее смертный приговор. Она сознавала, что с ней происходит, но не могла этому воспротивиться. Ее мускулы превращались в кристаллы, и вскоре ее должно было полностью парализовать.

— Поторопись, — с трудом выговорила она.

Шенда открыла дверь ударом ноги и отступила, почувствовав резкий кислый запах.

— Иди вперед! — приказала Мать Волн.

Драконийка миновала порог и очутилась на белом мраморном балконе, находившемся на вершине башни. Все пространство от балкона до основания башни поросло черным колючим кустарником, чьи ветви двигались, словно обезумевшие змеи. Побеги дрожали и бились о камень. Черные Тернии, похожие на блестящие щупальца, сотрясали основание башни, обрушиваясь на ее стены. Их шипы царапали каменную кладку, а фиолетовые плоды падали в глубины колодца.

Это захватывающее зрелище вернуло Матери Волн румянец.

— Помоги мне удержаться на ногах, — сказала она.

Шенда осторожно поставила ее на пол, одной рукой удерживая в равновесии. Ярость Черных Терний поднимала теплый ветер. Камни крошились под натиском шипов и щупалец.

Мать Волн дошла до конца балкона и вгляделась в сумерки.

«Наконец…» — просто подумала она.

Она обратилась к своему сыну:

— Ты меня слышишь?

— Да, мать.

Смерть короля позволила Януэлю спасти основание Великого Объятия. Когда Желчь вдруг ослабила свое давление на его стены, фениксиец поспешил заполнить бреши, шепча Фениксу успокаивающие слова, словно молитву. Действие фениксийского искусства и огромной любви, которую Януэль испытывал к Фениксу, помогло спасти старинный ритуал. Языки пламени, лизавшие ручейки Волны, вернулись под сень своей темницы и замолкли.

Януэль ждал ответов. С тех пор как молния окутала его в храме Анкилы и он перенесся в Харонию, его миссия утратила смысл. Почему же ему говорили, что каладрийцы должны были обучить его ритуалу, который разрушит Харонию? Почему его мать хотела убить короля и прийти сюда, в башню Черных терний? По правде говоря, он и не пытался что-либо понять. Он знал, что если ему суждено узнать истинное положение вещей, то лишь от матери.

— Конец близок, сын мой.

— Что ты собираешься делать?

— Исполнить волю Волн.

— Мы умрем вместе с Харонией?

— Нет.

— Нет?

Она помолчала, подбирая слова, и наконец произнесла низким голосом:

— И речи нет о том, чтобы разрушить королевство мертвых. Мы здесь, чтобы дать ему его истинное место, уничтожить Темные Тропы и реку Пепла, которые удерживали его в неволе.

— Дать ему его истинное место?

Голос матери дрожал от волнения. Она сделала глубокий вдох, чтобы изгнать боль, буравившую ее виски, и ответила:

— Во времена Истоков хаос не отвел мертвецам положенного им места. Места в Миропотоке…

— Ты хочешь, чтобы Харония проникла в Миропоток? Мать!

— Мы никогда не хотели разрушать это королевство. Никогда… С самого начала мы сражаемся против Небытия. Оно — наш истинный враг. Если Харония исчезнет, оно атакует Миропоток. Король ошибся, думая, что Желчь и мертвецы смогут оттеснить Небытие. Оно окружает нас, притаившись на границах наших жизней. И чтобы удерживать его вдалеке, нам нужна Желчь. Она — часть нашего Миропотока, она выросла вместе с Хранителями. Волна и Желчь должны сосуществовать или исчезнуть вместе с Небытием — вот в чем заключается истина, Януэль.