Брендон Мулл - Пленник Забытой часовни

— Уоррен? — повторил Сет.

— Очень красивый белокожий блондин, всегда молчит… Уоррен — родной брат Дейла!

— Нет. — Кендра покачала головой.

— Возможно, в канун Дня летнего солнцестояния его привели в дом, — продолжала бабушка.

— До самого заката мы просидели с дедушкой, Дейлом и Линой, а больше никого не видели, — ответил Сет.

— Никто и не заикался о нем, — добавила Кендра.

— Я тоже ничего не слышал, — поддакнул Сет.

Бабушка кивнула:

— Должно быть, он остался в хижине. А Хьюго вы видели?

— Да! — оживился Сет. — Хьюго — это нечто! Интересно, он-то куда подевался?

Бабушка смерила Сета оценивающим взглядом:

— Я думала, он выполняет свои обязанности в хлеву.

— Это вряд ли, — ответила Кендра. — Вчера доить корову пришлось нам!

— Вы доили Виолу?! — ошеломленно переспросила бабушка. — Как вам удалось?

Кендра подробно рассказала, как они залезали на стремянки и прыгали вниз, ухватившись за коровьи соски. Сет живописал, как их при этом обдавало струями молока.

— Какие вы у меня находчивые! — сказала бабушка. — Значит, Стэн ничего вам о ней не рассказывал?

— Мы нашли ее, потому что она громко мычала, — объяснил Сет. — Весь хлев ходил ходуном!

— Еще чуть-чуть — и у нее бы лопнуло вымя, — добавила Кендра.

— Виола — наша дойная корова, — сказала бабушка. — В каждом заповеднике вроде нашего есть такое животное, хотя не все они коровы. Виола старше самого заповедника, который был основан в 1711 году. В то время ее привезли из Европы на пароходе. Она родилась от дойной коровы, которая жила в заповеднике на Пиренеях; во время путешествия за океан ей было около ста лет; еще в ту пору она была больше слона. С тех пор она живет здесь и с каждым годом все прибавляет в росте…

— Похоже, скоро хлев станет ей мал, — заметил Сет.

— С годами ее рост замедлился, но… да, однажды даже ее теперешний хлев может стать ей тесен.

— Она дает молоко, которое пьют феи, — сказала Кендра.

— Молоко Виолы пьют не только феи. Ее древняя порода питает всех магических созданий, и все они боготворят ее. Они ежедневно благодарят Виолу за пищу и отвечают ей приношениями, тайными дарами, которые подкрепляют ее силы. Ведь никто из них не смог бы прожить без амброзии, которой служит для них молоко Виолы. Теперь вы понимаете, почему во многих странах коров почитают священными животными?

— Представляю, сколько от нее навоза! — воскликнул Сет.

— А это еще один дар. Ее навоз — самое лучшее удобрение на свете; на нем цветы и растения созревают гораздо быстрее обычного и иногда достигают невероятных размеров. Благодаря Виоле мы собираем несколько урожаев в год; кроме того, в заповеднике растут многие тропические растения, которые иначе погибли бы. Вы не вынесли молочка феям?

Сет покачал головой:

— Нет, мы все вылили в канаву. Мы, главное, хотели успокоить корову.

— Ладно, не важно. Не попив разок молока, феи, наверное, стали раздражительнее обычного, но ничего, все наладится. Главное, надо позаботиться о том, чтобы завтра им было что пить.

— Значит, обычно Виолу доит Хьюго? — спросила Кендра.

— Ну да. Это его постоянное занятие; должна быть веская причина, почему он не доил Виолу последние два дня. Кстати, вы его не видели после Дня летнего солнцестояния?

— Нет.

— Наверное, ему поручили присматривать за Уорреном и за хижиной до новых указаний. Если мы позовем его, он придет.

— А может, с ним что-то случилось? — спросил Сет.

— Голем, может, и выглядит как ожившая глина, наделенная примитивным разумом, но большинство обитателей нашего заповедника боится Хьюго. И причинить ему вред способны очень немногие. В операции по спасению вашего дедушки Хьюго станет нашим главным союзником.

— А что насчет Уоррена? — спросила Кендра. — Он тоже нам поможет?

Бабушка нахмурилась:

— Вы с ним не встречались, потому что его лишили разума. Дейл остается в заповеднике главным образом ради того, чтобы ухаживать за братом. Состояние Уоррена по-научному называется кататонический ступор. В «Дивном» случается всякое. Уоррен — лишнее доказательство того, что смертным опасно забредать в некоторые места. Нет, Уоррен нам не поможет.

— Кто же тогда? — спросил Сет. — Может, сатиры?

— Сатиры?! — воскликнула бабушка. — Интересно, когда вы успели с ними познакомиться? Ох и задам же я вашему дедушке, когда мы его спасем!

— Мы встретили их в лесу, случайно, — объяснила Кендра. — Думали, что нашли волшебный колодец с супом, а оказалось, что залезли на крышу дома великанши-людоедки! Сатиры нам все объяснили и спасли нас…

— Эти мошенники больше заботились о себе и о своих тайных махинациях, чем о вас, — фыркнула бабушка. — Они много лет подряд воруют у великанши суп. Им не хотелось чинить свою лебедку — они, по-моему, любой работы боятся! Сатиры крайне легкомысленны. И полагаться на них ни в коем случае нельзя. Мы с вашим дедушкой почтительно относимся ко всем обитателям заповедника, но искать среди них верных друзей или союзников не стоит. В лучшем случае многие из них просто наблюдают со стороны, как хищники добивают больных или раненых. Если уж суждено нам в кратчайший срок спасти вашего деда, то сделать это должны мы сами, и, кроме Хьюго, нам никто не поможет.

До дому добрались ближе к вечеру. Остановившись на краю лужайки, бабушка подбоченилась и внимательно осмотрелась вокруг. Увидев обломки домика у корней дерева, поломанную садовую мебель и зияющие оконные проемы, она только головой покачала.

— Даже заходить страшно, — прошептала она.

— Ты не помнишь, какой там кавардак? — спросила Кендра.

— Не забывай, она была курицей! — напомнил сестре Сет. — Мы ведь ели снесенные ею яйца!

Бабушка наморщила лоб.

— Дом разрушен… Похоже, в «Дивном» появился предатель, — тихо сказала она. — Я знаю, что в лесу рыщет всякая нечисть, но эту границу они еще ни разу не пересекали!

Кендра и Сет следом за бабушкой поднялись на веранду. Бабушка нагнулась, подняла с пола медный треугольник и повесила его на крючок. Кендра вспомнила, как этот треугольник покачивался на ветру среди других музыкальных подвесок. К треугольнику с помощью цепочки, сплетенной из бисера, крепилась короткая медная палочка. Бабушка шумно ударила палочкой по треугольнику.

— Я вызываю Хьюго, — пояснила она и замерла на пороге, вглядываясь внутрь дома. — Как после бомбежки! — прошептала она. — Что за бессмысленный вандализм?

Она молча бродила по оскверненному дому, время от времени останавливалась, поднимала сломанные рамки и разглядывала порванные фотографии. Иногда она ласково проводила рукой по обломкам какой-нибудь любимой вещи. Потом они вместе поднялись на второй этаж и зашли в бабушкину комнату. Бабушка долго рылась в стенном шкафу и наконец извлекла оттуда металлическую коробку для завтрака.