Урсула Ле Гуин - Голоса

В предрассветных сумерках, когда небо над окрестными горами стало светлеть, пришел Оррек и привел Сулсема Кама из Камманда, ученого и старинного друга Лорда-Хранителя; он много раз приносил в Галваманд спасенные им книги, а теперь принес новости.

— Мы, правда, располагаем всего лишь слухами, Султер, — осторожно начал он. Сулсем был уже далеко не молод, лет шестидесяти; он всегда отличался особой вежливостью и обходительностью, всегда очень заботился не только о своем, но и о чужом достоинстве — «настоящий Кам, Кам до мозга костей», как говорил про него Лорд-Хранитель. Он и сейчас весьма тщательно подбирал слова. — Но слухи эти получены нами из разных источников. Ганд Иораттх действительно погиб, и теперь Ансулом правит его сын Иддор. Погибло также очень много наших людей. Этот южанин Дезак и мой сородич Армо сгорели, когда вспыхнул шатер ганда. Альды по-прежнему удерживают город, железной хваткой взяв его за горло. Уличные бои, пожары и стычки происходили и происходят повсеместно, люди забрасывают альдов камнями с крыш и из окон, но у этого мятежа нет настоящего руководителя, способного объединить бунтовщиков. Во всяком случае, нам о таком человеке ничего не известно. Вспышки гнева возникают спонтанно, группы мятежников разбросаны по всему городу и, похоже, не имеют даже связи друг с другом. Тогда как им противостоит прекрасно организованная и хорошо вооруженная армия альдов.

Я вспомнила, что кто-то уже говорил здесь примерно то же самое — казалось, это было давным-давно, много месяцев назад… Кто же это был?

— Ну что ж, пусть в таком случае Иддор полагается на свою армию, — сказал Лорд-Хранитель. — За нами весь город, а у них такой поддержки нет.

— Смелые слова, Султер. Но я боюсь за тебя. За твой дом.

— Я это знаю, друг мой. Знаю, что ты потому и пришел сюда, рискуя жизнью. Поверь, я очень тебе благодарен. Да хранят тебя все боги и духи моего и твоего дома! Но теперь тебе, по-моему, все же лучше уйти, пока еще не совсем рассвело. Ступай домой, Сулсем.

Они обменялись крепким рукопожатием, и Сулсем Кам пошел назад тем же потайным путем, каким пришел сюда.

А Лорд-Хранитель отправился к себе, чтобы посмотреть, как там Кадер Антро. Беглец крепко спал. Лорд-Хранитель умылся у маленького фонтанчика во внутреннем дворике, а потом обошел все алтари наших богов, перед каждым останавливаясь и произнося слова благословения и благодарности, как делал это каждое утро. Мне сперва казалось, что сегодня у меня самой просто нет на это сил. Но что-то все же заставило меня встать, выйти из дома, собрать цветы и листья для богини Иене, положить их ей на алтарь, а потом по очереди подойти к каждой нише, благодарственно коснуться ее края, вытереть пыль и произнести слова благословения.

Иста уже встала и возилась на кухне. Она сказала, что девочки еще спят, поскольку полночи не могли уснуть. Выйдя в переднюю часть дома, я вдруг услышала голоса в большом внутреннем дворе.

У его противоположной стороны я увидела Грай, которая разговаривала с какой-то женщиной. Первые лучи солнца едва успели коснуться крыш, и воздух, сохранивший еще ночную прохладу, был напоен летними ароматами. Обе женщины стояли под заросшей цветущим плющом стеной — одна в белом, другая в сером — и казались совершенно неподвижными, как на картине. Однако «картина» эта была исполнена глубокого смысла, напряжения, жизни…

Тряхнув головой, я решительно пересекла двор и подошла к ним.

— Это Иалба Актамо, — сказала мне Грай и представила женщине меня: — А это Мемер Галва.

Иалба, маленькая, хрупкая, очень изящная женщина лет двадцати, внимательно на меня посмотрела. Она была в таком же блеклом полосатом одеянии, какие носят во дворце все рабы. Мы с ней сдержанно поздоровались, а Грай сообщила:

— Иалба принесла нам вести из дворца.

— Меня послала к вам Тирио Актамо, — сказала Иалба. — Чтобы рассказать о ганде Иораттхе.

— Он умер? — вырвалось у меня. Она покачала головой.

— Нет, он жив. Он был ранен во время нападения на дворец, да к тому же получил серьезные ожоги. Это Иддор велел тайком отнести ганда во дворец, а сам сообщил воинам, что Иораттх умирает. Мы считаем, что он вот-вот объявит о его смерти. Но только ганд Иораттх не умер! Жрецы заключили его в темницу и держат там. Вместе с моей госпожой. Она сама пошла вместе с ним, и она его не покинет. И если Иддор убьет Иораттха, моя госпожа тоже умрет. Если бы офицеры узнали, что ганд жив, они, возможно, попытались бы его спасти. Но я не нашла никого, с кем можно было бы поговорить об этом… Я всю ночь пряталась, а потом по горным тропкам поспешила сюда… Это моя госпожа велела мне сходить к Лорду-Хранителю и сказать, что Иораттх жив. — Голос Иалбы звучал ровно, легко и был достаточно звучен, однако я догадалась, как сильно она напряжена: ее прямо-таки всю трясло.

— Ты, должно быть, замерзла, — сказала я ей. — Еще бы, ведь ты всю ночь провела под открытым небом. Идем на кухню, хорошо?

И она покорно пошла со мной на кухню. Когда я сказала Исте, как зовут нашу раннюю гостью, та оглядела Иалбу с ног до головы и заявила:

— Ты же дочка Бенем! А я у твоей матери на свадьбе гуляла. Мы с ней подружками были. Я помню, ты всегда была любимицей госпожи Тирио, с самого раннего детства. Уж это-то я хорошо помню! Да ты садись, садись скорей. Я мигом тебе что-нибудь горяченькое приготовлю. Ох, да у тебя же вся одежда мокрая! Мемер! Отведи поскорей эту девушку ко мне в комнату да какую-нибудь сухую одежду ей там подыщи!

Пока мы с Иалбой переодевались, Грай сбегала и передала полученные из дворца новости Лорду-Хранителю и Орреку. И я, оставив Иалбу на попечение доброй хлебосольной Исты, вскоре тоже присоединилась к ним, прихватив с собой корзинку с хлебом и сыром — мне ужасно хотелось есть, и я подумала, что и другие тоже, наверное, проголодались. И действительно, все принялись за еду, одновременно обсуждая новости, принесенные Иалбой, и пытаясь понять, что все это значит и что можно было бы сделать.

— Прежде всего нам необходимо узнать, что же все-таки происходит в городе! — почти с отчаянием сказал Лорд-Хранитель, и Оррек вызвался:

— Давайте я схожу и все выясню.

— Даже и не думай! Тебе сейчас и нос на улицу лучше не высовывать! — сердито возразила Грай. — Тебя же все знают! Пойду я.

— Тебя тоже все знают, — сказал он.

— Зато меня никто не знает, — спокойно заявила я, дожевывая кусок хлеба с сыром, и встала.

— В этом городе все всех знают, — покачал головой Оррек, и это на самом деле было более-менее правдой. Однако в том, что кто-то узнает какого-то мальчика-конюха или ту девочку-полукровку из Галваманда, что обычно ходит на рынок за покупками, не было, в общем, ничего страшного. А уж для альдов я, как мне казалось, и вовсе никакого интереса не представляла.