Джеймс Клеменс - Звезда ведьмы

– Оно на подходе… – прошептал Джеррик.

Его кожа казалась полупрозрачной, но уже несколько тварей подбирались к ним. Могвид схватился за кинжал.

Одно чудище, часто перебирая лапками, рванулось к элв’ину, цепляясь когтями за стену. Оборотень закусил губу от страха и нерешительности, глядя на ядовитую тварь, стремящуюся к ним, как бабочка на пламя свечи. Решив, что настал нужный миг, он прянул вперед, сжимая кинжал.

– Вниз! – рявкнул Джеррик.

Могвида прямо-таки сбило с ног и ослепило магией, рванувшейся наружу. Он ударился о стену и безвольно сполз по ней. Стараясь прозреть, он отчаянно мигал, но видел лишь потоки потрескивающих молний, вылетающих из рук элв’ина. Существо, мгновение назад пытавшееся атаковать его, лежало на спине, обуглившись, с подергивающимися ногами.

Приподнявшись, Могвид наблюдал, как стихийная магия элв’ина упорно прощупывает оба ответвления прохода, отыскивая трещины, бойницы, сторожевые выходы. Она лишь на первый взгляд казалась неуправляемой, а на самом деле вела себя как живое существо, отправленное найти и уничтожить любое порождение тьмы.

Сражающиеся чуть дальше огры заметили волшебство и припали к полу. Убийственная волна пронеслась над ними, даже не задев. А потом, будто кратковременная вспышка молнии в грозу, магия исчезла. Пока глаза Могвида не приспособились, проходы казались черными как смоль. Огни факелов выглядели тусклыми и едва заметными по сравнению с мощью стихийной магии.

– У тебя получилось, – сказал Магнам, вставая.

Джеррик еще какое-то время стоял, а потом резко осел, будто из него выдернули сразу все кости. Болотник подхватил его, не дав удариться головой о пол.

– Капитан! – позвал Джастон.

– Я иссяк… – прошептал элв’ин, его закрытые веки едва трепетали. – Фреда…

Охотник продолжал поддерживать его. Бледная кожа Джеррика по-прежнему казалась прозрачной, дыхание оставалось неровным.

– Надеюсь, он оправится? – подошел к ним Могвид.

– Не уверен, – нахмурился Джастон. – Не думаю, что для атаки на демонов он использовал одну лишь мощь грозы. Он отдал и все свои силы тоже.

Могвид не мог не поверить. Насколько он помнил, такую мощь не мог вызвать даже Мерик.

Капитан-элв’ин глубоко вздохнул, произнеся на выдохе:

– Любовь моя…

На миг Могвиду показалось, что он слышит ответные слова, пришедшие издалека. Но, наверное, это было всего-навсего эхо. Джеррик замер без движения.

– Он ушел, – сказал болотник.

Стоявший рядом с ними Магнам поглядывал в проход, где пять или шесть огров поднимались на ноги, потрясенные случившимся.

– Что-то не вижу я Тол’чака.

Д’варф не ошибся. От кучки огров отделился вождь клана – Хун’шва. Перебравшись через завалы трупов, он приблизился к мертвому телу Джеррика. Прижал кулак ко лбу, на мгновение склонил голову в знак уважения.

– Он умер как воин. Его подвиг будут помнить и чтить.

– Это если мы выживем, чтобы кому-нибудь рассказать, – заметил Магнам. – А где Тол’чак?

– Он пошел, чтобы сразиться с ведьмой-паучихой один на один, – Хун’шва опустил руку.

– Что? – охнул д’варф. – И ты ему позволил?

– Он приказал мне, – если огр мог выглядеть раздосадованным, то это был Хун’шва.

– И ты подчинился? – Магнам закатил глаза. – Что у вас вышло?

Вождь коротко поведал о встрече с Вира’ни, которая затаилась в пещере.

– Еще больше тварей, – вздохнул Магнам. Он оглядел маленький отряд, и его брови сошлись на переносице. – Топор, меч, кинжал и кулаки огров против королевы пауков и ее бессчетного воинства… Не то соотношение, что сулит победу.

– Тогда что же нам делать? – Могвид стоял, обхватив себя руками за плечи.

– Есть один способ… – Д’варф пристально посмотрел на него.

– И какой же? – спросил Джастон, опуская на камни тело капитана.

Но Магнам не глядел на него, по-прежнему буравя взором оборотня.

– Это зависит от кое-кого из присутствующих здесь.

– От меня? – отшатнулся Могвид.

Тол’чак, спускавшийся ко дну пещеры, оглянулся на Глаз Дракона. Вдали грохотал гром. Мгновение тому назад молния вырвалась из округлого входа, напоминая раздвоенный змеиный язык, а затем исчезла.

Не понимая, что же произошло, он обернулся, сжимая Сердце в кулаке. Смрад горелой серы и копоть жгли легкие.

Вира’ни, стоя на две ступени ниже и по ту сторону от провала, все еще смотрела на Глаз с испуганным выражением лица. Ее черные волосы бросали тень на бледную кожу, покрытую капельками влаги от густого тумана. Ниже талии ее тело переходило в туловище огромного паука. Мокрый панцирь сверкал, переливаясь алыми бусинками воды.

Чудовищные отродья, повисшие на своде пещеры, замерли и казались теперь неровностями скалы.

Воспользовавшись тем, что ведьма отвлеклась, Тол’чак попытался найти оружие. Вокруг него раскинулись неподвижные, еле дышащие тела огров разных кланов, опутанные прочными нитями паутины. И никакого оружия! Никто не осмелился осквернить священное место, принеся с собой каменный топор или дубину.

Тол’чак растерялся. Но он точно знал, что в этот миг двое малышей огров находятся в опасности – паучиха удерживала их над огненной ямой. Он крепче стиснул сердце-камень. Осколок Сердца племени огров являлся ключом к Вратам Духов. Потерять его означало подвергнуть угрозе весь мир. Но прямо сейчас мир Тол’чака сузился до этих двух детей.

Вира’ни застонала.

– Мои малыши! – выкрикнула она. – Кто-то убил моих малышей.

Ее лапы дрожали от ярости. Маленькие огры, едва не свалившись, заплакали.

Тол’чак стремительно преодолел оставшиеся ступени и встал перед Вира’ни. Лицом к лицу. Их разделяла лишь трещина в полу пещеры. Здесь жар, вырывающийся из раскаленных недр горы, стал невыносимым. Вместе с горячим паром из Глотки Дракона вырывалось громкое шипение.

Чтобы привлечь внимание ведьмы, Тол’чак поднял над головой сердце-камень. В туманной мгле пещеры кристалл горел собственным светом.

– Вира’ни! У меня есть то, что тебе нужно! То, что нужно твоему Властелину! Не заставляй детей страдать! – Он умолял ее голосом и взглядом.

Ведьма прищурилась. Ее глаза горели яростью. Очень долго они сверлили друг друга взглядами.

Тол’чак начал опасаться, что она все же бросит детей в раскаленную лаву. Ведь она запасла их достаточно.

– Пожалуйста… Я ведь знаю, ты – мать. Прояви милосердие.

Один глаз паучьей королевы дернулся.

– Мать… – пробормотала она.

– Все матери жалеют не только своих детей, но и чужих, – упорствовал Тол’чак. Ее брови беспокойно зашевелились, она кивнула, услыхав последние слова..