Сергей Щеглов - Начальник Судного Дня

— Возиться, — повторил Рейлис. Как и ожидал Валентин, ключевое слово сыграло свою роль. Обидевшись на мыслителей Цитадели, Рейлис тем самым признал их реально существующими; легенда, изложенная Валентином, начала свою независимую жизнь. — Сколько на Побережье таких, как ты?

— Немного, — пожал плечами Валентин. — Точнее, немного таких, как факир Фалер; таких, как я, здесь вообще нет.

— Что вы здесь делаете? — задал Рейлис следующий вопрос, незаметно для самого себя скатываясь к стереотипу допроса. На кого работаешь, какое задание получил, с кем должен связаться — и так далее, пока не выяснится вся цепочка. Хороший признак, решил Валентин; в душе он уже поверил, но желает убедиться в моей правдивости и на логическом уровне.

— Прежде всего, — честно ответил Валентин, — мы разыскиваем и забираем к себе древние артефакты.

— Понятно, — кивнул Рейлис. — Ты говорил мне, что тебе нужны талисманы.

— В том числе и талисманы, — согласился Валентин, — хотя древние тексты представляют для нас гораздо большую ценность. Кроме того, мы вызволяем из рабства и переправляем в Цитадель некоторых землян. — Рейлис снова кивнул. — И наконец, мы — хотя в данном случае правильнее было бы сказать «я» — по мере сил стараемся уберечь Побережье от слишком уж масштабных катастроф.

Рейлис невесело усмехнулся:

— Не слишком-то хорошо это у вас получается.

Валентин развел руками:

— Я и не говорил, что у меня что-то получается. Но я пытался и буду пытаться и впредь.

— А как же Земля? — спросил Рейлис, думая о своем. — Неужели никто из вас не пытался вернуться?

— Землей занимается другая коллегия, — дипломатично ответил Валентин. — Легкость, с которой мы можем вызвать с Земли очередного пришельца, до сих пор не дает покоя нашим магам. Но все их изыскания пока безуспешны. Нам так и не удалось найти заклинания, поворачивающие вызов вспять.

— Заклинания здесь бесполезны, — сказал Рейлис, указывая в направлении потайной двери, ведущей к Катеру. — Есть другой способ, Фалер!

— Когда до этого дойдет, — кивнул Валентин, — я с удовольствием с ним ознакомлюсь. Но не кажется ли тебе, что сначала нам нужно кое о чем договориться?

Рейлис удивленно посмотрел на Валентина:

— Договариваться? О чем? Я открываю тебе Катер, и мы отправляемся на Землю! Ты понимаешь? На Землю!

Вот теперь понимаю, подумал Валентин. Повезло ему с учителями, нечего сказать. Сколько лет прошло, а первый урок наизусть помнит.

— На Землю, — кивнул Валентин, и повторил несколько раз, постепенно понижая голос, — да, на Землю… на Землю… на Землю…

Повторяя эти слова как заклинание, он зажег на кончике указательного пальца магический шарик, заставив его мерцать случайным образом, и стал медленно поднимать руку, покачивая ею из стороны в сторону. Убедившись, что Рейлис невольно засмотрелся на этот нехитрый гипнотический прибор, Валентин прикрыл глаза, до предела замедлил время и скользнул в сознание своего собеседника, впервые в своей практике задействовав Обруч в психотерапевтическом режиме.

Структура «околдовывания словом», которому в свое время подвергся Рейлис, была достаточно очевидной. Спокойный и рассудительный даже перед лицом смерти, Рейлис превращался в одержимого, едва речь заходила о Земле. Пресловутые «земляне», сами больше всего на свете желавшие вернуться домой, запрограммировали точно такое же стремление в каждом из своих учеников. Сейчас, раздвоившись между собственным, уставшим и раздраженным, сознанием и сознанием Рейлиса, пребывавшем в бездумной эйфории по случаю немедленного отъезда на Землю, Валентин постепенно распутывал внушения многолетней давности.

Распутывал — и мрачнел все больше и больше. Рейлиса программировали подлинные мастера своего дела. Обычный гипнотизер на их месте ограничился бы простым постгипнотическим внушением — «Больше всего на свете ты хочешь попасть на Землю» — убрать которое было бы делом одной секунды; но таинственные учителя-земляне пошли куда более хитрым путем. Все детские и юношеские воспоминания Рейлиса о жизни на Побережье были десятками невидимых нитей связаны с «черной зоной» мозга — зоной, отвечающей за боль и страдания. И лишь одна ниточка связывала их с положительными эмоциями — ниточка, проходившая через картинки земной жизни. Каждый раз, вспоминая тот или иной эпизод своего прошлого, Рейлис чувствовал боль и отчаяние, но вместе с тем и надежду — надежду на лучшую жизнь, обрести которую он мог лишь на Земле.

Интересно, подумал Валентин, испытывая острое желание почесать в затылке, — сколько же дней они его обрабатывали? Это ж какую кучу эпизодов нужно было переворошить, да к тому же без Обруча, в диалоговом режиме, пусть даже под гипнозом! И что мне прикажете делать? Отрезать ему земной позитив? Переворошить всю прошлую жизнь, расцветить каждый эпизод какими-нибудь приятными связями? Вот этот, например, где его избивают ногами трое каких-то бродяг?

Нет уж, решил Валентин. От такого вмешательства он только еще больше свихнется. Все, что мне нужно — это чтобы он перестал тупеть каждый раз, когда речь заходит о Земле. Пусть вспоминает прошлое и надеется на лучшее будущее; но только не бездумно, а по строго рассчитанному плану.

Валентин пробежался по цепочкам ассоциаций и добрался до логических моделей, которыми Рейлис пользовался в своих интеллектуальных рассуждениях. Организованы они были на удивление современно — в виде визуальных образов, напоминающих развесистые деревья. Валентин разыскал модель, соответствующую Земле — она походила скорее на одинокий стебель бамбука, чем на развесистую клюкву, — и принялся достраивать ее образами, позволяющими здраво отнестись к перспективе возвращения на Землю. Вот это по мне, думал Валентин, добавляя к зыбкому рисунку туманное облако со стрелкой внутри — символ течения времени, которым пользовался Рейлис; — вот это мой стиль. Копаться в чужой черепушке, понятия не имея, каким образом Обруч переведет вот эти картинки в их нейрохимическое отображение. Ну вот, вроде бы все; теперь у нас и разброс по времени имеется, и понимание, что счастливая жизнь на Земле вовсе не в каждом веке существовала. Привяжем-ка это все к сияющему облаку счастья, которым до сих пор эта Земля представлялась, и посмотрим, как это отразится на бедном пациенте.

— Знаешь, — сказал Валентин, отпуская время, — а у нас действительно может получиться!

Он повертел шарик между пальцами, давая Рейлису повод догадаться, что именно таким образом Фалер обдумывает сложные проблемы, а потом погасил его и сложил руки на столе.