Антон Грановский - Война демонов

Гридя пробовал объяснить, но не слушали его мужики и стали бить. Плотник терпел. Думал, отведут мужики душу и отпустят. Но когда двое бьющих его вымотались, на подмогу им прибежали еще пятеро, а за ними – их жены с вилами да топорами.

Женщин Гридя боялся больше всего. Мужик побьет-побьет да и успокоится. А коли за дело возьмутся бабы, то не угомонятся, покуда не забьют человека насмерть.

Вскочил тогда Гридя Беззубый на ноги и припустил, хромая, к лесу. Бабы с криками бросились за ним. Страх придал плотнику силы, и он долго бежал без устали. А когда за спиной остались три версты, рухнул под куст ракитника и затих.

Бабы досюда не добежали. Слава богам, бегали они не так шибко, как мужики.

Гридя облегченно перевел дух и вдруг увидел, что в кустах он не один. В полусажени от него лежал на земле щуплый белобрысый паренек. Лежал на спине, уставившись глазами в небо, с жеваной травинкой во рту.

– Ты чего? – спросил его Гридя.

Парень покосился и ответил серьезно:

– Ничего. Лежу.

– А зачем лежишь?

– На небо любуюсь. Больно оно мне нравится.

Гридя посмотрел сквозь кусты на лес. Вокруг было пусто и тихо. Гридя облегченно вздохнул – стало быть, теперь уж не достанут. Он снова повернулся к парню и признался:

– А я, слышь, от баб сбежал.

Парень глянул на избитую физиономию Гриди и спросил:

– Это они тебя так разукрасили?

Гридя усмехнулся.

– Куда там – мужики! Коли бабы, так не убег бы. Затыкали бы вилами насмерть. А потом бы еще по земле за волосы тягали. Знаешь ведь, какие они.

– Да уж знаю, – сказал на это парень, отвернулся и снова уставился в небо. – Меня самого бабы сгубили.

– Как это? – не понял Гридя.

– Да вот так. Поймали ночью в хлеву и сгубили.

– В хлеву? – Гридя нахмурился. – Так ты вор, что ли?

– Был вор, – отозвался парень.

– А теперь?

– А теперь оборотень.

Гридя посмотрел на парня недоверчиво.

– Языком-то не чеши. Какой же ты оборотень?

– Оборотень, – просто сказал парень. – Клянусь Велесом и Чернобогом. Гляди, какой зуб.

Парень поднял пальцами верхнюю губу и показал Гриде острый, будто у пса, зуб, крепко приделанный к лиловой десне. Гридя сглотнул слюну и хрипло поинтересовался:

– И как ты теперь – оборотнем-то?

– Чего «как»? – не понял парень.

– Не страшно?

Парень покачал головой:

– Не. Это я человеком боялся. А как только обернулся, так бояться перестал. Теперь живу без страха.

– Ишь ты, – завистливо протянул Гридя. – А я, слышь, всего боюсь. Мужиков – что побьют. Баб – что осмеют да обидят. Даже детей малых бояться стал. Жестокие они, дети-то. А ты, значит, ничего теперь не боишься?

– Ничего, – подтвердил парень.

– Надо же. – Плотник покачал головой. – Вот бы и мне так.

Парень повернул голову, посмотрел на Гридю красноватыми, как после бессонной ночи, глазами и предложил:

– Так давай.

Гридя зябко передернул плечами.

– Да боязно как-то.

– А чего бояться-то? В село тебе теперь ходу нет. А слухи про тебя и до соседних сел долететь могут. Не простят ведь бабы. Поколят вилами и в овраг бросят.

Гридя снова забеспокоился.

– Так ведь не я девку снасильничал! – взволнованно воскликнул он. – За что меня колоть?

Парень усмехнулся.

– Тебя и спрашивать не станут, – сказал он. – Людям правда не нужна. Они кривдой живут. Вот поколят тебя и сразу успокоятся.

Гридя задумался. Парень говорил правду: к людям плотнику теперь ходу нет. Даже если он уйдет далеко. Не узнают сегодня – узнают завтра. А узнают – вмиг кончат.

– Слышь-ка, парень, – негромко окликнул Гридя. – А не больно это?

– Что? Превращаться?

Гридя кивнул:

– Да.

Парень покачал головой:

– Нет, не больно.

– Тогда давай, – сказал Гридя и протянул руку.

– Чего? – не понял парень.

– Обращай.

– А, ты про это. Что ж… как скажешь.

Он взял руку плотника, поднес ее к лицу и вдруг резко вцепился в нее зубами. Гридя закричал и отдернул руку. На запястье его темнел багровый рубец, и из него капала на траву кровь.

Гридя болезненно поморщился и спросил:

– И чего дальше?

– Теперь жди, – сказал парень, вытирая рукавом губы.

– Чего ждать-то?

– Пока помрешь.

– Помру?

– Угу. Чтобы заново родиться, нужно сперва помереть.

– А-а. – Гриня закрыл глаза и приготовился ждать.

Час спустя он уже бежал со своим новым знакомым по ночному лесу. Парня звали Боброк, и, несмотря на юный возраст, он был сильным и умелым охотником.

Несколько недель они бегали по лесам вдвоем. Вдвоем загоняли дичь, вдвоем рвали ее зубами на части. Вдвоем делали вылазки в села и воровали собак, детей и баб.

С бабами Гридя расправлялся с особенным удовольствием, мстя им за свое обращение в зверя. Кусал их, жрал их плоть и думал мстительно: «Хотели меня убить? Ну вот – теперь я мертвый. Хорошо ли вам от этого стало?»

Однажды, когда Гридя и Боброк сидели у ручья и отдыхали после удачной охоты, Боброк вдруг сказал:

– Слышь, Гридя!

– Чего? – отозвался тот.

– Девку-то я снасильничал.

– Чего? – не понял Гридя. – Какую девку?

Боброк отвернулся, сунул в зубы травинку и стал смотреть на луну. Долго смотрел он на луну, а Гридя долго смотрел на Боброка. Потом сказал:

– Значит, это ты ее. А зачем?

– По злобе душевной, – ответил Боброк. – Отчего такая дурочка живет и всеми любима, а я – изгой и мразь?

Гридя недоверчиво нахмурился.

– Так ты завидовал ей, что ли?

– Может, и завидовал, – ответил парень.

Гридя угрюмо поджал губы и посмотрел на Боброка.

– Слышь, Боброк, я тебя теперь не отпущу, – заявил он.

– Чего?

– Убью я тебя теперь, – пояснил Гридя.

– А-а, – протянул парень с ухмылкой. – Ну, давай.

Несколько мгновений оба сидели, а потом разом, как по команде, вскочили на ноги и стали обращаться в оборотней, спеша опередить один другого.

Едва покрывшись шерстью, чудовища зарычали и бросились друг на друга.

Схватка была жестокой, в стороны летела выдранная шерсть, капала на траву кровь из ссадин и ран. Долго бились оборотни – наконец утомились.

– Может… хватит? – пролаял Боброк, хрипло дыша. – Истечешь ведь… кровью.

– Пускай истеку… – пролаял в отвел Гридя. – Все одно… тебя сгублю.

И он снова бросился на своего бывшего приятеля.

Долго длилась драка. Почти до самого рассвета. А когда разжал Гридя зубы и упал обессиленный на траву, на трупе Боброка не было целого места. Да и сам Гридя был изранен до полусмерти.

Лежал бывший плотник на траве, смотрел на небо и думал про себя – коли успеют раны затянуться до рассвета, то выживет оборотень Гридя. А не успеют – так сдохнет и сгниет за час, как гнили мертвые оборотни.