Джеймс Клеменс - Буря ведьмы

— Ну если вы хотите увидеть зверя, прикончившего сорок человек и… — голос дрогнул. — И… Он… Я хотел сказать…

— Сожрал всех до последней косточки, — закончила за него женщина. — Да, я помню.

Монетка звякнула о тарелку.

— А теперь, будь добр, отойди в сторонку и дай мне взглянуть на твоего огра.

Крал, запинаясь, проговорил заученные слова:

— Бо-бойтесь его жажды крови…

— Да, конечно, всенепременно.

Женщина отвела полог и шагнула к клетке, а густо покрасневший Крал остался стоять у нее за спиной, придерживая занавес.

Едва взглянув на посетительницу, Тол'чак понял, почему так смутился товарищ: ростом с горца и лишь немногим уже в плечах, она, облаченная в кожу с железными заклепками, даже больше него походила на воина. Светлые волосы заплетены в косу до пояса, из-за спины торчат рукояти парных клинков. Однако лицо ее было красиво: пухлые губы, тонкие черты, огромные глаза цвета сумеречного неба. Крал неотрывно смотрел на нее, разинув рот.

— К чему эти нелепые побрякушки? И рога?

Горец опешил и залился краской. Женщина, очевидно, разгадала их уловки, и любые возражения только усугубят нелепость происходящего.

— Ну?

Она явно привыкла, чтобы на ее вопросы отвечали без промедления.

— Это маскировка, — заговорил Тол'чак. — Настоящих чудовищ в деревнях часто убивают.

Женщина даже бровью не повела, услышав огра.

— Где же твое достоинство? — спросила она. — Весь день корчиться в грязи на потеху зевакам!

Теперь уже Тол'чак потерял дар речи — так точно незнакомка обрисовала его положение.

Словно раздраженная кошка, одним неуловимым грациозным движением она повернулась к Кралу:

— Освободи его. Я не потерплю этого.

— Но?..

Ее глаза сверкали.

— Мне нужно кое-что сказать вам обоим, но я не стану говорить, пока… — Неожиданно она вновь повернулась к клетке. — Как тебя зовут, огр?

— Тол'чак.

— Хм… «Тот-кто-ходит-как-человек». Жестокое имя.

Она вновь обратила свой пылающий взор к Кралу, не обращая внимания на пораженное лицо Тол'чака.

— Повторяю, я не стану говорить, пока Тол'чак, словно бешеный пес, сидит в клетке. Освободи его. Немедленно.

Крал, все еще не в силах вымолвить ни слова, ошеломленно кивнул. Повозившись с ключами, он отпер замок и снял цепи. Уперев кулаки в бедра, незнакомка дожидалась исполнения своего приказа и, когда Тол'чак с трудом выбрался наружу, изучающе оглядела его. Казалось, она хотела что-то сказать, но потом передумала.

Размяв скрюченные ноги и спину, огр обратил к женщине искаженное болью лицо:

— Как тебя зовут?

Она едва заметно склонила голову.

— Мисилл Ярнош.

— Откуда ты знаешь язык огров?

Она отмахнулась.

— Есть вопросы поважнее. Например, зачем огр забрался так далеко от дома?

К Кралу наконец вернулся дар речи:

— Непонятно только, какое отношение это имеет к тебе.

Повернувшись, она приблизила к лицу горца свое.

— Мне стоило немалых сил выследить вас.

Рука Крала метнулась к рукояти топора, но женщина будто не заметила его предостерегающего жеста.

— Вы тут развлекаетесь, а ваши жизни в опасности. Зачем так долго торчать в Тенистом Потоке? Следовало бы соображать лучше, горец. Когда за тобой охотятся, любая остановка смерти подобна.

— О чем ты, женщина?

К Кралу вернулась обычная агрессивность.

— Если вас сумела найти я, — горячо сказала Мисилл, — значит, справится и повелитель Гал'готы. Я выслеживала вас с предгорий, и проводник вел себя крайне разумно, раз удавалось ускользать даже от меня. Но сидеть здесь ужасно глупо! Вам просто повезло, что псы Темного Властелина до сих пор вас не обнаружили.

Тол'чак приблизился к женщине, знавшей о нем слишком много. Принюхавшись, огр уловил ее силу, к которой тонкой горьковатой струйкой примешивался страх. А к тому, что могло вызвать у нее такую реакцию, следовало относиться серьезно. Он негромко спросил:

— Зачем ты нас искала?

— Из-за награды? — предположил Крал.

Она вздохнула и сердито мотнула головой.

— Вы выслушаете меня? Будь я здесь ради горсти серебра, ищейки Гал'готы уже варили бы праздничное рагу из ваших потрохов. Ладно, хватит болтать, лучше познакомьте меня с ведьмой.

В следующий миг топор оказался в руке у Крала — столь быстро, что Тол'чак даже не заметил движения. Однако женщина на долю секунды опередила горца. Ее клинки сверкнули и замерли — один у горла Крала, другой над сердцем Тол'чака. Огр посмотрел на острие, коснувшееся груди. Она знала не только его язык, но и самое уязвимое место — один укол, и ему конец. Спокойствие и уверенность, с какими незнакомка держала мечи, не оставляли шансов.

Первым заговорил Тол'чак:

— Крал, убери оружие. Если бы она желала нам вреда, мы бы оба уже были мертвы.

Повторять дважды не пришлось — тот аккуратно заткнул топор за пояс.

— Раз уж тебе, Мисилл, известно о ведьме, знай и то, что мы готовы защитить ее до последней капли крови. Так что зачехли клинки, и поговорим спокойно.

Она одним движением вернула мечи в перекрещенные на спине ножны и тыльной стороной ладони откинула завиток, выбившийся из косы.

— Я не желаю вашей ведьме зла. Напротив, я шла по следу, чтобы предложить свое оружие. — Она кивнула на занавес, за которым шумел город. — Но, боюсь, опоздала: поблизости снуют двое темных стражей, способных унюхать магию.

— Это еще кто такие?

— Порождения Черного Сердца, мерзкие магические звери. Окружив город, они примутся рыскать по улицам, пока не найдут вашу подопечную.

Крал глянул на Тол'чака: можно ли верить незнакомке?

— Если думаете спастись, — продолжала Мисилл, — бежать нужно сегодня. Я помогу вам всем, чем смогу.

— Что же ты захочешь в награду? — с прежним подозрением спросил Крал.

— А это касается только нас с ведьмой, — холодно ответила Мисилл.

Горец снова взглянул на огра — тот пожал плечами. Пожалуй, стоит познакомить женщину с остальными, тогда все и решится.

— Если предашь нас, — в голосе Тол'чака послышалась угроза, — тебя и десяток мечей не спасет, я доберусь до твоего горла.

Ее губы растянулись в полной печали улыбке, ладонь потянулась к грубой щеке.

— Разве так говорят с матерью, Тол'чак?

Крал видел, как, услышав слова Мисилл и ощутив прикосновение ее пальцев, меняется в лице товарищ.

Огр отступил на шаг.

— Но как?.. Где?.. — Тут он взял себя в руки, тряхнул головой и твердо сказал: — Ты не можешь быть моей матерью.