Владимир Пекальчук - Нелегал

Надо будет расспросить Марго, что это за существо и какой с него прок. А пока пусть сидит себе и радуется теплу и еде.

Кстати, о воде. Молоко сгустили, видимо, для того, чтобы оно занимало меньше места, решил Тирр, и если это так — оно может быть легко превращено в обычное. Достаточно долить воды.

Он закипятил на плите воду, налил в большую кружку на дно молока, развел его на три четверти кипятком и дал немного остыть. В результате получился просто отличный напиток, в меру сладкий и отдаленно напоминающий то молоко, к которому Тирр привык дома. Ясное дело, что здешнее молоко на вкус иное, нежели рофье, но и так неплохо.

Маг отнес пирожное, молоко и книгу на второй этаж, уселся в свое любимое кресло и принялся за чтение. Перевернув страниц сорок, наскоро пробегая глазами упоминания никому неинтересных фактов, он, наконец, наткнулся на более интересное для себя чтиво: описание войны с применением различных видов местного оружия. Не совсем понятно было, отчего война называлась «Первая мировая», в то, что до нее люди не воевали, Тирр ни секунды не верил.

Где–то через четверть часа до его слуха донеслись вопли с первого этажа: зверек буквально завывал непонятно почему. Тирр отложил книгу и взялся за свой медальон. Беглый осмотр сквозь пол ничего не дал, никаких незваных гостей. Маг осторожно спустился по лестнице, и внезапно ему в ноздри ударил чудовищный смрад, показавшийся странно знакомым.

Ну конечно же! Газ, горящий синим огнем! Подогревая себе воду, Тирр либо забыл завернуть вентиль, либо завернул не до конца, а может, просто нечаянно зацепил, отходя от плиты. Так или иначе, в прихожей дышать стало трудно из–за отвратительного запаха.

— Откройтесь все! — крикнул маг, дверь и окна выполнили этот приказ, распахнувшись настежь.

Он прошел на кухню, закрыл вентиль до упора, затем вернулся в прихожую и принялся читать заклинание, запуская по дому небольшие вихри: одни выдували наружу отравленный воздух, другие нагоняли снаружи прохладный чистый. Несколько минут спустя уже ничто не напоминало о случившейся неприятности.

Тут Тирр вспомнил о зверьке: тот уж несколько минут как молчал. Маг заглянул в комнату, где раньше сидело животное, но его там не оказалось: окно в комнате открылось, как и все остальные, и зверек сразу же удрал. Ну и йоклол с ним.

Тирр повернулся к входной двери и увидел пару больших желтых глаз да два торчащих над порогом уха: животное вернулось и теперь осторожно наблюдало за домом, пытаясь сообразить, прошло ли то бедствие. Хорошая память у зверушки, помнит, что тут можно получить поесть, вот и пришло обратно.

— Ну ладно, — негромко сказал маг, загоняя животное обратно в комнату, — будем считать, что свое мясо ты отработал.

А про себя подумал, что ни один поступок, который он совершил в своей жизни, и ни одна оказанная услуга не окупалась сторицей так быстро. Полон дом газа — крайне чревато, газ–то горючий. А случись подобное ночью, да еще если бы он спал на первом этаже, как этой ночью с Марго, можно было б и задохнуться во сне. Хорошо что зверек поднял тревогу. Собственно, вот и ответ, какой с него прок: если держать его на первом этаже, впредь можно не бояться нечаянно не перекрыть доступ газа полностью. Чуткое животное тотчас же начнет вопить.

Немного подумав, Тирр вошел в комнату к зверьку и налил ему в блюдце с водой немного молока. Заслужил, заморыш, что и сказать.

***

Марго появилась только ближе к вечеру, Тирр уже ждал ее, нарядившись в свою лучшую одежду.

— Привет, Тирр, — улыбнулась девушка.

— Привет, — улыбнулся в ответ маг и притянул ее к себе для поцелуя.

В этот момент из–за закрытой двери донесся писк.

— О! Кто это у тебя мяукает? Ты кота завел?

— Он сам пришел.

— А зачем ты его запер там? Чтобы не убежал?

— Он грязный.

Марго немного приоткрыла дверь и зверек сразу же попытался выскользнуть, но был пойман.

— Вот блин, прям ужас грязный–то какой и тощий, — огорчилась Марго, — да еще и маленький. Тебя не посетила мысль его вымыть?

— С какой стати я должен его мыть? — искренне удивился Тирр, — я ему что, слуга?

Девушка взглянула на него с укоризной:

— Странный ты. Жалеешь как–то наполовину. Есть дал, а помыть лень.

— Жалеть? С чего бы?

— Действительно, с чего бы жалеть тощего бездомного котенка?! — сверкнула глазами девушка и выдала фразу, которая магу очень не понравилась: — Хотя, я же совсем забыла, что ты дроу. Зачем ты тогда вообще пустил его в дом? Пусть бы себе на улице преспокойно подыхал. И мясо на него мог бы не тратить.

Тирр обругал себя последними словами: он внезапно понял, что в книгах, о которых Марго говорила раньше, описан не только мир Подземья и илитиири, но и их социальное устройство, а также, по всей видимости, взаимоотношения с другими народами Торила. Вдобавок Тирр, словно безнадежный идиот, совсем упустил из виду то, чего никак нельзя было упускать: люди находят различия в поведении дроу и людей, а также добродетели первых предосудительными. А Марго ведь человек. И хотя ни она сама, ни ее окружение никогда никак от илитиири не страдали, ее оценка будет примерно той же. Ведь добродетели людей и в том мире, и в этом те же самые, и разница, надо думать, осталась той же. А он, кретин, всю жизнь неусыпно контролировавший любые проявления эмоций, попал в другой мир и расслабился, решив, что теперь это ни к чему. Проклятье! Надо что–то с этим делать.

— Когда он пришел на запах мяса, я как раз наелся, — пояснил маг, — вот и бросил ему, пусть и он поест. Потом пошел дождь, и этот зверек… котенок, он сидел на подоконнике и пищал. Писк мешал мне спокойно читать, я его и впустил. Дом большой, все равно я во всех комнатах сразу не живу.

— Мог бы пинком прогнать и не париться, — посоветовала Марго, но сарказм стал каким–то менее злым, кажется, Тирр выбрал линию поведения правильно.

— Получить пинка от того, кто вначале дал поесть, больнее вдвойне, — пожал плечами он, — да и с чего бы мне его пинать? За писк? Он ведь и издохнуть от пинка мог бы.

— Выходит, ты его все–таки чуточку пожалел?

Воистину, мир другой, а людишки те же. Только они умеют так самозабвенно выдавать желаемое за действительное. И такие предсказуемые: именно в этих словах Тирр как раз и нуждался, чтобы полностью исправить ситуацию.

— Как тебе объяснить… Понимаешь, в нашем языке слова «жалость» нет. Точнее, есть слово «сожалеть», но оно употребляется только по отношению к себе. Можно сожалеть о чем–то, но нельзя жалеть кого–то. Когда мы говорим о таком чувстве, то заимствуем слово из языка поверхностных жителей. Так что я не был уверен, что правильно понимаю тебя. Но если ты имеешь в виду неприятное ощущение, которое у меня возникло, когда я ел, а он пришел и стал смотреть на мясо голодными глазами — то, наверное, это и есть жалость?