Саламандра - Полевка
— А ты изменился не только внешне, тебя раньше ничто не интересовало, кроме собственного хочу. Ты и выглядишь совершенно иначе, раньше ты был хорошенький, как солнечный лучик, легкий и ласковый. Мой милый братик так задорно сверкал глазками и губки складывал как бантик, что его так и хотелось тискать и гладить. А теперь смотрю на тебя и не узнаю, теперь ты стал совершенно другим. Более сдержанным и каким-то более уверенным в себе, даже несмотря на рабский ошейник. Я понимаю Лейшана, глядя на тебя действительно трудно сдержаться. И эти голые ноги… — Чаречаши провел по ногам Алекса так по-хозяйски, что у него дыхание перехватило от странного озноба, — смотреть на них почти невыносимо. Интересно, как этот Пушан может сдерживаться?
— У него есть молодой муж, горячий и страстный, — Алекс попытался поймать руку брата, которая поползла выше и попыталась забраться под повязку.
— Вот эта бледная моль? — брат насмешливо выгнул огненно-красную бровь и кивнул в сторону Гаури, — не смеши, его возле тебя заметить тяжело. Он как лучина возле костра, я бы на его месте не таскал тебя рядом, чтобы люди не сравнивали.
Брат ласково потрепал рыжика по волосам и опять попытался ненавязчиво погладить. Алекс поймал шаловливые руки и осторожно переместил со своих коленок на живот к брату. В это время Гаури приподнялся со своего места и спросил громче обычного:
— Я слышал, что ваш род Чаречаши, идет от огненной ящерицы? И это она наградила своих потомков таким цветом волос, чтобы они это помнили?
— Да, — Чаречаши даже ссадил со своих колен рыжика и сел на своем месте, чтобы лучше видеть Гаури, — огонь живет в наших сердцах, делая наших воинов отважными, а женщин плодовитыми. Я уверен, что моя сестра принесет императору не только тепло своего сердца, но и здоровое потомство.
— Хороший тост! — поддержал император и провозгласил здравицу в честь новой жены, которая скоро появится в его доме. Все гости выпили и опять занялись обсуждением свежих сплетен.
— Я также слышал, что в вашем городе танцуют на горящих углях. Я хотел бы посмотреть на этот танец. Качшени, иди сюда! — Алекс быстро соскочил с ложа брата и устремился на зов Гаури. Тот благосклонно кивнул ему и потребовал. — Станцуй для нас!!
В это время слуги принесли несколько ведер с горящими угольками и стали рассыпать их прямо на мраморный пол атриума. Чаречаши и Лейшан недоуменно переглянулись и одновременно встали со своих мест.
— Танцы на горящих угольках исполняют жрецы в храме, чтобы славить Ящерицу-Прародительницу, — Чаречаши выглядел обеспокоенным, — это тайный обряд, доступный только избранным. Для всех остальных это опасно! Мой брат…
— Безусловно, королевского рода! В его теле течет кровь самой Саламандры, которая так щедро одарила его своей милостью, а значит, ему нечего бояться каких-то угольков! — махнул рукой Гаури и за ошейник притянул к себе рыжика. Он зло раздувал ноздри, хотя губы кривились в подобии улыбки. — Или ты станцуешь для меня, или я пожарю тебя прямо на этих угольках! И тогда твоя мордочка не будет радовать окружающих, и от тебя все с брезгливостью отвернутся!
Алекс закрыл глаза и тяжело сглотнул. Похоже, его идея покалечиться и стать уродцем близка к исполнению, надо только сознаться, что он не умеет танцевать, и Гаури исполнит свою угрозу прямо сейчас… Похоже, эта мысль мелькнула на его лице, или Гаури угадал его желание, но его последующие слова выбили из Алекса всякую покорность.
— Ты бесполезный кусок дерьма, — Гаури оттолкнул от себя рыжика и презрительно скривился. — Ты ни на что не годен, и кроме смазливой мордочки, у тебя нет ни гордости, ни чести! Трус!
Алекс рефлекторно пробежал пару шагов и случайно потерял с ноги тяжелую деревянную гэта. Он оглянулся на брата, тот смотрел на него с тоской во взоре, но при этом он гордо держал голову и смотрел прямо, не отводя взора. И Алекс понял, что скорее спалит ноги до самых костей, но не опозорит брата перед этими… этими… Да обломится им всем!
Он сбросил вторую шлепку, выхватил у служанки поднос, сбросив на пол фрукты, и гордо обошел рассыпанные угольки. Итак, надо успокоиться… когда-то в прежней жизни он уже делал такое однажды в Болгарском селе, куда специально поехал с новой подругой. Это было очень красочно. И когда праздник закончился, то седой как лунь дедушка объяснял им, как можно безопасно пройтись по углям. Главное — поджать пальцы на ногах, чтобы случайно не подхватить уголек между пальцев и надолго не задерживаться на одном месте. Надо просто часто перебирать ногами, и тогда ожогов на ступнях не будет!
Поскольку просто потоптаться на углях не получится, то придется устроить целое представление. А для этого очень пригодится поднос. Он будет отвлекать внимание от ног, главное не останавливаться надолго. Алекс судорожно пытался вспомнить хоть какую-нибудь мелодию, чтобы отбивать мотив на подносе как на барабане или бубне. В голове крутился «врагу не сдается наш гордый Варяг…», но это была не та мелодия, под которую удобно танцевать с бубном.
В голове сама выстрелила фраза: «арфы нет — возьмите бубен!». Точно — "смуглянка"! Пальцы сразу начали отбивать ритм песни на круглом подносе. Сделать первый шаг оказалось сложнее всего. Угольки горели красным и подмигивали как живые. Алекс сделал глубокий вздох и, подобрав пальцы, осторожно ступил на горячий ковер. Чтобы не раздумывать и не переживать, коротенькими шажками добежал почти до середины и, крутанувшись, подкинул и поймал свой бубен.
Среди замерших зрителей раздался восторженный вздох и Алекса вдруг отпустило. Он оглянулся, поймал восхищенный и удивленный взгляд брата, и все тревоги растаяли как утренний туман. Алекс вспомнил танцы восточных красавиц, и тело вдруг зажило своей жизнью. Руки изогнулись как змеи, бедра призывно качнулись, и плечи пошли волной. Пальцы отбивали уже не мелодию, а ритм сердца, движение наполняло все внутри радостью и детской беззаботностью. Как будто танцевать на красных угольках — это было именно то, ради чего он был рожден в этом мире. Как будто не было ничего важнее этого танца.
Алекс кружился, извивался, как лоза, и порой казалось, что еще немного и его алые волосы вспыхнут, коснувшись таких же красных угольков. А в пальцах, казалось, поселилось сердце, которое звонко билось о металлический поднос, рождая чистый звук в душах замерших зрителей. Алекс был прекрасен и похож на волшебную саламандру, которая родилась в огне, еще немного — и рассыплется золотистыми искрами. Все боялись
