Эй ты, бастард! Том II (СИ) - Пламенев Владимир
Святобор, стоящий рядом, напрягся, озлобленно смотря на «Кованого».
— Это необходимость, — ответил мне «Кованый». — Жертва. Опавшие листья. Которые сгниют. И станут почвой. Чтобы родился новый мир.
— Новый мир кровавого безумия, я правильно понимаю?
— Нет. Оно — лишь инструмент. Каин — лишь инструмент. Даже я — лишь инструмент. С помощью которого мир переродится. — Ты тоже — инструмент. Но можешь выбрать сторону, — он развёл руки в стороны. В его левой руке появился синий лотос. — Застой. Либо перерождение, — он протянул руки с алым и синим лотосами. — Выбирай.
— У него совсем шарики за ролики съехали, Яр, — Хельг выпустил паутину, наматывая её на свои руки. — Нам всё равно убивать его. А наше вторжение скоро обнаружат и лучше бы нам в этот момент уже подниматься наверх.
— Подожди, — я успокаивающим движением руки заставил Хельга замолкнуть, а сам задал вопрос: — Ты пропустил меня лишь для того, чтобы предложить присоединиться к Каину?
— Не Каину. Ко мне. Я знаю о тебе, Ярослав Кальмаров. Ты — силён. Амбициозен. Как и я. Вместе мы победим. Сначала зверобогов. Потом Каина. И построим мир. С нуля.
Повисла тишина.
По его механическому голосу я не мог понять, говорил ли он правду, или врал. Вот только к нам в спину до сих пор никто не ворвался. А коридоры, которые сзади осматривал Зырик, были пусты.
Чутьё не могло ничего подсказать мне. Так как я имел дело с проклятым.
Но даже если он говорит искренне, это всё звучало ещё безумнее.
— Ты ради этого помогал Каину похищать сотни людей, в жертву его покровителю?
— Нет. Их кровь усилила и меня. Я — второй после Каина. А вместе с тобой мы победим его. Я помогу тебе найти его. А ты поможешь мне взять власть. Над Владивостоком. А затем… — его голос стал громче, — над всей Империей! После этого мы поможем миру переродиться.
Безумие…
И бред…
Его нелепая философия вызвала у меня приступ гнева.
Жар вскипел в моей груди, требуя немедленно воздать этому одержимому властью недоразумению по заслугам!
— Из-за тебя погибли сотни ни в чём не повинных людей!
— Они — лепес…
— Закрой рот! — скомандовал я. И «Кованый» тут же осёкся, заморгав своими искусственными глазами. — Скольких ты убил словом или делом за этот месяц?
— Ради буд…
— СКОЛЬКИХ⁈
— Две сотни. Тринадцать.
— И кто из них мешал твоему миру родиться⁈ — я сделал шаг вперёд.
От меня во все стороны пошла телекинетическая волна, сметая все мелкие предметы. Они разлетелись, но не упали, зависнув в окружении телекинетических частиц.
Из-за злости моя сила начала выходить из-под контроля!
— Любой из них мог сделать мир лучше! Спасти сотню человек! Сделать открытие, которое бы продвинуло мир вперёд! Стать отцом или матерью для гения! Но ты, из-за своей безумной идеи, стал одним из тех, кто погубил их!
Я сделал второй шаг.
Треснули сдавленные телекинезом миски.
— Они служили богам. Боги — мешают.
— ВЗДОР! — я ударил сокрушающей телекинетической волной в «Кованого».
Он тут же покрылся красной энергией, которая рассеивала часть моей псионики. Но мой удар был слишком силён. Красная сила просто не смогла поглотить всё.
Гамма-ранг — это не дельта и далеко не эпсилон!
«Кованного» сшибло назад назад.
Он всем телом впечатался в земляную стену. Послышался лязг металла и дребезжание механических частей.
— Ярослав Кальмаров… мы должны быть союзниками. Иначе мир обречён.
— Обречён… — оскалился я, окутывая «Кованого» роем бесчисленных телекинетических частиц. Большая часть из них таяла под напором магической силы, но и остатка хватало, чтобы полностью облепить «Кованого» и поднять его вверх. — Он будет обречён, если я пойду за тобой и твоей абсурдной идеей!
Моя ладонь стала сжиматься в кулак.
«Кованного» сдавило со всех сторон. Послышался стон сминаемого металла.
— И если уж я могу спасти его, то только уничтожив тебя! — моя ладонь сжалась в кулак.
Послышался сдавленный хрип. Дребезг. Металл смялся, а несколько проклятых макров вылетело из тела «Кованого», отскакивая от земляного пола.
И я сделал глубокий вдох.
Мерзость. Я давно не испытывал такой безумной злобы и отвращения к живому существу.
Среди слуг Каина было много погани.
Но больше всего меня приводили в ярость те, кто прикрывался абсурдной идеей о высшем благе.
Даже то, что «Кованый» был безумцем, не сильно утешало.
— ЯР!
Перед глазами мелькнул красный цвет. Я в последний момент успел уйти от луча, который красной энергией выжег пространство, где только что была моя голова.
«Кованый», помятый и сломанный, смотрел на меня красным глазом, от которого исходил лёгкий дымок. На глазах его тело восстанавливалось. А красные нити возвращали все детали «киборга» на место.
— Тогда ты лепесток. Ярослав Кальмаров.
Святобор бросился на «Кованного» сбоку. А Хельг выпустил в него сгусток липкой прочной паутины.
Мои Псионические Клинки, словно четыре лезвия гильотины, возникли над головой «Кованого». Один за другим они устремились вниз!
Яркая красная вспышка!
Хлопок!
И треск!
Вся пещера затряслась, раскалываясь пошедшими от «Кованого» трещинами.
Камни. Пыль. Осколки.
Своды пещеры рухнули вниз. Прямо нам на головы!
