Воспитанник орков 1 (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

Орки начали разводить скот. Прирученные гиены и пантеры, с которыми дети лесов дружили, словно с младшими братьями — это полезно, но чтобы удобрять почву, лучше всего подойдет корова, а на дальние расстояния лошадь гораздо надежнее, нежели волк. Да и прокормить проще.

Если есть много пищи — будут кузнецы—оружейники, не отвлекающиеся ни на что иное, кроме ковки клинков, будут ученые, постигающие тайны жизни, а особенно — смерти и того, что способно ее приносить. Письменность. Не для того, чтобы влюбленная девочка нацарапала записку своему мальчику о большой и светлой любви, а для того, чтобы записывать приказы, фиксировать запасы. А еще — многое и многое другое, что способен сотворить орк, если он перестанет заботиться об одном только пропитании.

Одного лишь не сумели сделать орки — не смогли превратить себя в безжалостных монстров, не ведающих жалости, ни в подлецов, нарушающих данное кому—то слово.

Если кто—то решит, что орки испытывают хотя бы подобие благодарности к эльфам, поспособствовавшим их приобщению к цивилизации, будет глубоко неправ. Это как раз добавило лишний камушек в копилку обид, потому, что несмотря на минувшие столетия, орки до сих пор считали, что настоящая жизнь у них была те времена, когда они просто жили. Ловили рыбу, охотились, собирали орехи и ягоды. И, никого не убивали.

Как уже говорилось, торжественного приема никто не ждал, но опасности, кажется, не предвиделось. Но все—таки, когда галеру под белым флагом окружило несколько кораблей, всем стало не по себе, хотя никто не подавал и виду.

Корабли Тангейна были обычными, самыми, что ни на есть, торговыми, но кто сказал, что на них нельзя разместить вооруженных людей, или какую—нибудь штуку, вроде тех огнестрелов, которые использовались гномами? Впрочем, пока они никаких враждебных действий не принимали, ожидая, что станет делать галера. Что ж, уже хорошо. Если бы люди считали, что орки пришли с враждебными намерениями, то тотчас бы атаковали.

Галера вошла в залив, гребцы «осушили» весла и судно легло в дрейф. Шумбатар пока не отдавал команды ни бросить якорь, ни швартоваться. Ждал. Ждали и люди, напряженно сжимающие в руках арбалеты, нацеленные на гребцов. Стоять и сохранять спокойствие, под прицелом, было трудно. Но орки понимали, что люди воспользуются первым же удобным случаем, чтобы нажать на спусковые крючки. Кто знает, не щурит ли глаз в прицеле именно тот, кто потерял в Аркалльской битве лучшего друга или отца?

Юноша мысленно похвалил своих земляков (бывших?) и взял назад собственные слова, касающиеся их слабости. С арбалетами они хорошо придумали.

Данут стоял, не убирая руку с кормила, понимая, что на него и на Шумбатара нацелено больше арбалетных жал, нежели на других. Впрочем, какая разница? Чтобы убить живое существо, потребуется не пять, и не десять стрел, а всего одна. Понимал он и то, что если в них полетят арбалетные болты, то вполне успеет уклониться хотя бы от двух. Другое дело, что уклоняться нельзя...

— Разрядить оружие! — пронесся над водой приказ. Видимо, кто—то обладающий властью, решил, что накалять ситуацию опасно.

От громкого голоса у кого—то из людей сдали нервы и, с одного из бортов полетела стрела, пробившая левое плечо Шумбатара.

Данут мог лишь представить, как было больно их предводителю, но вождь лишь скрипнул зубами и повернулся к юноше, подставляя тому плечо.

Парень мгновенно понял, что от него требуется. Надеясь, что болт попал в мякоть, не повредив кость, Данут пристукнул по его хвосту, проталкивая стальную стрелу глубже. Хотел уже вытащить, но вождь сам ухватил болт за жало и, почти с невозмутимым видом выдрал его из раны и, подняв правую руку вверх, продемонстрировал смертоносное жало людям и оркам.

Орки—гребцы невозмутимо сидели на своих местах, положив руки на колени, но Данут был уверен, что все они разглядели того, кто пустил стрелу. Ну, сам-то он точно запомнил горе-стрелка, которого сейчас товарищи пытаются спрятать... Крепкий полноватый мужчина, лет тридцати, одетый в легкий кожаный доспех. По возрасту, никак не похож на ветерана. Разумеется, доспехи он снимет, но это неважно. Красный цвет лица, близко посаженные глаза. Узнать такого — одно удовольствие.

А тот, вроде бы, еще не понял, что натворил. Вон — пытается вырваться, но кто—то из тангейнцев «вразумил» недотепу кулаком по башке. Можно ли считать удар полновесной заменой раны, причиненной Шумбатару?

— Табу! — негромко произнес вождь, кивая краснорожего.

Все орки, включая Данута, согласно кивнули. Что ж, вождь запретил мстить. Красномордому повезло. Если он не совсем дурак, то пойдет в ближайшую таверну и напьется там до поросячьего визга, потому что случилось небывалое — горе—стрелку сошел с рук выстрел по предводителю. И, не простому племенному вождю, а вождю вождей. А ведь бывало, на тот свет отправляли и за меньшее... Так что, пусть пьянствует, празднуя свой второй день рождения. А орки принялись грузиться в лодки, присланные городским магистратом.

Данут, в сопровождении Шумбатара (ну, если принять во внимание высокий статус вождя — Шумбатар в сопровождении Данута) и двух десятков воинов, шли по главной улице Тангейна.

Оркам оставили оружие, но вокруг шли вооруженные до зубов воины Тангейна — серьезные, с чувством собственной значимости. Не то почетный караул, не то охрана. А вдоль улицы выстроились горожане, смотревшие — кто с ненавистью, кто с любопытством, а кто и с интересом. Кое—кто сжимал кулаки, кто—то пытался подавить в горле ругательство. Но, на удивление — никто из горожан не пытался произнести оскорбления вслух и, даже уличные мальчишки, чуждые каким—либо страхам или деликатностям, не бросали в бывших врагов ни камни, ни тухлые яйца.

Но Данут совершенно не ожидал, что он будет атакован ... запахами. Нет—нет, в поселке орков (вот беда, у него тоже нет названия!) запахи были. Утренний бриз приносил с собой запах морской соли, а вечерний — запахи водорослей и йода. Ветер, набегающий с бесконечных лесов, обдавал запахом кедра и сосны, перемежающийся с ароматами луговых трав. От домов пахло дымом и свежим хлебом, а во время тренировок и работы орки приносили с собой запахи пота. Если пройти через луг, можно было понять, что неподалеку пасутся коровы, а отходы их жизнедеятельности сваливают в кучи, в ожидании пахоты.

Это были «живые» запахи. Здесь же... Уже в порту Данут попытался спрятать нос в ворот куртки, потому что дышать миазмами грязных тел, перемешанные с ароматами специй и запахами петрола, вонью выделанных шкур и полусгнивших рыбьих потрохов, было невыносимо. Но еще хуже было идти по улице, потому что в глубине квартала, как он помнил, располагались мясные лавки. От запахов мертвых животных юношу едва не стошнило... Померещилось даже, что кто—то назвал его по имени.

«Как же я раньше все это нюхал?» — с недоумением подумал юноша, озираясь по сторонам, в опасении, что сейчас будут новые, еще более худшие ароматы.

Делегацию орков поместили в старом, но довольно приличном доме, хотя Данут подспудно ждал, что их разместят где—нибудь в сарае, а то и в подвале.

— Наружу не выходить, — предупредил начальник охраны, уже немолодой мужчина, украшенный висячими усами. Оценивающе посмотрев на Данута, хмыкнул: — А ведь ты, парень, не орк. Как ты к ним попал? Пленник? Ну, не мое это дело, — махнул рукой.

Данут подошел к окну. Хотя ничего особенного он не увидел — в стекла упирались ветки деревьев, но юноша и так знал, что если провести прямую от оконного проема, она упрется в дом господина гоблина, где живет Тина.

И снова его охватило чувство вины. И из—за Ласти, и из—за другого. Если Тина вдруг спросит — почему он так долго не возвращался, что он ответит? Сколько же его не было? Полгода, а может и больше? Признаться, Данут не вел счет времени, не отмечал прожитые дни зарубками или камушками. Иногда казалось, что минула целая вечность, с тех пор, как младший приказчик Торгового дома превратился в «воспитанника орков», а иногда, что это было вчера.