Ходящий по улицам (СИ) - Лагутин Антон

Её голос растворился в свисте чайника, заоравшего на плите. Она замолчала. Её щеки горели от ненависти, а грудь вздымалась от злости. Выскочив из-за стола, она нервно выключила газ и также нервно вернулась обратно, плюхнувшись на стул. Чуть-чуть поела и продолжила:

— Мы успели вынести часть технологий из лаборатории и переделать мою квартиру в то, что ты сейчас видишь. Весь бетон пропитан уникальным гидрофобным веществом — тоже наша разработка, и как оказалось — очень полезной в нынешних условиях. Я только хотела, чтобы конденсат и избыточная влага не беспокоили соседей, и не разрушили дом изнутри. Но, результат превзошёл все ожидания: теперь у меня вообще нет соседей! А знаешь, что самое обидно?

— Что?

— Что вот это всё, — она окинула взглядом всю кухню, — никому не нужно до тех пор, пока в твой анус не заплывёт крохотная рыбка и не отложит в твоём кишечнике свои крохотные личинки.

Слава откашлялся и скептически посмотрел на собеседницу.

— Извини, конечно же я не имела ввиду твой кишечник. Так вот, когда они созреют — личинки — будет уже поздно. Всё! Уже поздно будет бежать к учёным и просить засунуть их руку, облачённую в силиконовую перчатку, в твою задницу, чтобы предотвратить катастрофу. Уже поздно умолять на коленях, чтобы тебе объяснили происходящее, когда забрали все приборы для наблюдений. Может это прозвучит эгоистически, и не по-людски, но я счастлива, что так получилось. Я живу, а они стали удобрением для “Хренваманепрогресс”.

— Вы не боитесь, что рано или поздно, здание не выдержит и обрушиться, накрыв вашу квартиру?

— Нет, не боюсь. Думаю, что когда это произойдёт, моё мумифицированное тело будет спокойно лежать на кровати. Или на кухне, опрокинутое на пол инсультом.

Слава жевал и внимательно слушал. Что-то было ему интересно, что-то он желал пропустить мимо ушей. Но одно точно — день становился всё увлекательнее. И вот эта банка, стоявшая на краю стола — тоже казалось увлекательной. Она смотрела на Славу своим нутром, заполненным на половину жидкостью цвета мочевины больного желтухой. На поверхности плавал блин, напоминавший морскую медузу, разлагающуюся на берегу песчаного пляжа.

— Хочешь попробовать? — спросила Лариса Петровна, заметив заинтересованный взгляд Славы.

— Что это?

— Чайный гриб.

— Нет. Лучше скажите мне, когда я пришёл, вы назвали меня Антоном…

— Да, назвала.

— Кто он? Друг Рыжего?

Женщина медленно положила приборы возле тарелки. Сложила ладони мостиком и водрузила на них свой острый, с парой коротких седых волос, подбородок. Глаза впились в Славу.

— К Рыжему он не имеет никакого отношения. Он… — она задумчиво закрутила головой, пытаясь подобрать подходящее слово, — …он как ты.

— Что вы имеете ввиду?

— Он может погружаться без баллона. Заходить в опустошённые квартиры, являться без приглашения, и ходить по улицам, что в принципе сейчас дозволено лишь избранным.

— Он с вами живет?

Она засмеялась.

— Нет конечно! Мы познакомились с ним в моём саду, снаружи, где-то через полгода после “волны”. Я собирала землю, когда почувствовала, что за мной кто-то наблюдает. Обернувшись, я увидела мужчину, стоящего на изломанном асфальте. На нём был камуфляжный гидрокостюм, ласты, чем-то похожие на твои перчатки, и обычная маска. Он подплыл ко мне и указал пальцем на мои окна. Я кивнула. Интересный мужчина, образованный, интеллигентный и отличный собеседник. Как оказалось — тоже занимается выращиванием различных растений. Приносил мне семена, а я взамен ему давала фитолампы. У меня их целый склад. Кстати, сейчас мы работаем над одним проектом. Пойдем, покажу.

Встав из-за стола, они проследовали в коридор.

— Ты кстати сам откуда? До “волны” научился задерживать дыхание?

Зайдя в коридор, Слава пожал плечами.

— Не помню.

— А костюм где такой взял?

— Нашёл.

— Ясно. Военная тайна?

Слава не ответил.

Они прошли в конец коридора. Лариса Петровна открыла дверь в комнату. Розовое свечение накинулось на людей, заблестело в глазах и отразилось на засаленных лбах. Блекло-розовый халат Славы стал по настоящему розовым.

Зайдя внутрь, они оказались на запачканной грунтом дорожке, проходящей между двумя огромными металлическими столами, занимающие практически всю площадь комнаты. Из деревянных ящиков, стоявших на столах, к потолку тянулись золотые колосья пшеницы.

Сердцебиение Славы участилось. Увидеть такое, в нынешнее время и в нынешних условиях — чудо! Он так и сказал:

— Это чудо!

— Не совсем. К сожалению, это пустоцвет. И зёрен они не принесут.

— Почему? Чего-то не хватает?

— Да. Солнца. Но Антон мне приносит семена. У него получается выращивать пшеницу без солнца, но рецепт держит в секрете. Да я и не прошу — сама скоро догадаюсь! Смог он — смогу и я.

— И где его сады?

— Понятия не имею. А ты чего такой любопытный?

— А разве вы в этом не видите шанс на возвращение к прошлой жизни? Хлеб! Еда! Мы сможем победить голод! В небоскрёбах организуем плантации, на которых люди буду выращивать помидоры, огурцы, петрушку, морковь… Что там еще есть у вас?

Слава выглядел перевозбуждённым, от чего Лариса Петровна истерически засмеялась.

— Всё, успокойся, — сказала она, — у меня есть предложение к тебе. Пойдём выпьем. Может хоть так ты поделишься со старухой своим прошлым.

Глаза Славы ярко блеснули золотистым цветом колосьев. Губы расплылись в блаженной улыбке. Внешне он как-то сразу переменился, стал более спокойным и покладистым. Он молча кивнул и направился к выходу.

Зайдя на кухню, Лариса Петровна достала из холодильника большой прозрачный пузырь с мутноватой жидкостью, словно молоко размешали в воде.

— Домашняя самогонка, — заявила женщина, взбалтывая бутылку, — из чего — говорить не буду, сам угадаешь. Хорошо?

— С радостью!

— Держи, — она протянула пузырь, а сама отстранилась к раковине, — а я пока поищу рюмки.

Усевшись за стол, Слава аккуратно выдернул пробку из горлышка и стал нервно ждать. В ногах закрутился котяра. В воздухе повис запах кислинки вперемешку с ароматом бражки. Нотки сильные, бодрые, аж дух захватывает.

— Наливай, — Лариса Петровна поставила на стол пару хрустальных рюмок.

Самогон лился как туман над рекой: мутный и загадочный. Закончив разливать, Слава, по джентльменски, встал и протянул рюмку Ларисе Петровне и предложил чокнуться. Хрусталь уже были готов соприкоснуться, издав звонкий скрежет, как вдруг в дверь позвонили.

— Кого там течение принесло? — затем крикнула: — Иду!

И вот, облачённый в розовый халат поверх чёрного гидрокостюма, с рюмкой в руке, Слава стоит и смотрит на дверь. В голове туман, как самогон, который он так и не выпил. С невероятной тяжестью он опускает глаза на рюмку и замечает ножны, висевшие на его ноге. От подрагивающей ладони ползут мысли. Хорошие и плохие. Трезвые и пьяные. Они дерутся между собой, заставляя Славу выбрать. Мотнув головой, словно стряхивая пыль наваждения, он ставит рюмку и достаёт нож. Когда дверь открылась, он обомлел.

Выронив нож, Слава в два шага оказался возле девушки, вошедшей в квартиру.

— Даша! Что с тобой?

Выплюнув загубник, девушка застонала. Одной рукой стащила маску с лица, а другой — продолжала держаться за бок, что-то закрывая ладонью. Лужа, появившаяся под её ногами, быстро окрасилась багровым цветом, стала липкой. Шагнув навстречу Славе, она еле слышно произнесла: — Рыжего забрали… — и потеряла сознание.

Глава 18

Сидя в каяке, напоминавшим стручок гороха, с намалёванным, через трафарет, женским именем “Ирина”, девушка в чёрном гидрокостюме внимательно рассматривала дно. Дыхание её было тяжёлым, как толща воды, под которой находился объект наблюдения. Моргать нельзя.

Отражаясь на слизистой женского глаза, звёздочка света опускалась на дно, приближаясь к старой пятиэтажке, чьё подножие было залито розовым цветом. Звёздочка замерла. Затем прогулялась возле подъезда, закидывая луча света во все тёмные углы. И вдруг исчезла, влетев в зеву бетонного левиафана.