Якудза из другого мира. Том IV (СИ) - Калинин Алексей

Блок мечом. Удар. Кисть взрывается болью. Меч противника скользит по лезвию и впивается в левое плечо. Ещё одна вспышка боли, от которой хочется вытянуться в струнку, вытянуться на носках, лишь бы ослабить её. Лишь бы убрать…

Почему не убираю боль? Чтобы поймать нужный момент. Чтобы сделать всё как надо…

— Ты слаб, хинин! Ты очень слаб! Как ты только дожил до этого момента?

— Люди добрые попадались, — сплевываю я.

Струйка крови падает на татами возле огненной стены и сразу же начинает пузыриться, испаряясь от жара.

Исаи вновь бросается в атаку. Меч свистит слева от головы, справа, над ней. Я в последний миг успеваю отдернуть такую нужную часть тела, чтобы продолжить бой и всё-таки выгадываю момент — на груди Исаи возникает ещё одна полоса!

Гексаграмма, которая более известна в моём мире под названием «Звезда Давида» прорезанными росчерками украшает тело друга. Тут же возникают ещё две стихии — одна стена превращается в сплошной земляной оползень, другая в непроницаемый водяной поток.

— Твою же мать… Это круто, хинин. Не, в самом деле круто! Создать для себя гробницу из стихий… Пришла пора умирать!

Полторы минуты. Кацуми корчится на татами от боли, но не отрывает от меня глаз. Я не должен подвести!

Бросаюсь вперед, пируэтом ухожу от взмаха меча, переступаю в полоборота и что есть силы бью локтем по улыбающимся губам. Исаи отшатывается, сплевывает кровь, кривится и заносит меч для удара. Пора! Шаг вперед под смертельный взмах. Пастью дракона на рукояти я ударяю снизу по навершию его меча. Путь к последнему знаку свободен, но не тут-то было.

Рука Исаи летит назад, но этот засранец успевает перехватить рукоять за спиной и, когда я прицеливаюсь для последнего символа, бьет исподтишка. Лезвие меча входит в мой живот так же легко, как нож в малиновое желе.

Я спотыкаюсь, во рту снова появляется противный глоток крови, который нужно немедленно сплюнуть, так как проглотить не получается.

— Ты труп, хинин! Я победил! — говорит Исаи, после чего движением кисти поворачивает меч и вытаскивает его из меня.

Горячая лава поселяется внизу живота. Горячая лава разъедает кожу и стремится залить всё вокруг. Перед глазами темнеет. Неужели это всё? Неужели всё напрасно?

И сейчас я упаду на колени, истеку кровью, а Кацуми умрет в нескольких шагах от меня?

Или всё-таки я не вошь дрожащая, а право имею?

Вот если бы я снимался в каком-нибудь дешевом боевике девяностых, то сейчас появился бы сэнсэй, наорал бы на меня. Я мигом бы вспомнил, что «жи-ши» пишется с буковой «и», а потом бы навалял противнику по первое число.

Но я не в дешевом боевике. Я в чертовой, мать его, Японии. И я должен отомстить за хинина, которого щемили всю жизнь, и которого едва не убили в мусорной подворотне. Я не герой боевика, я убийца, который избрал своей работой проводы на тот свет различных гандонов. И сейчас один гандон как раз передо мной.

Он ждет, когда я его провожу. Так не хуй его разочаровывать!

Я обнажаю окровавленные зубы в улыбке и плюю в улыбающееся лицо Исаи не хуже записного верблюда. Противник явно не ожидает, что в глаза полетит такой крупный сгусток. Мальчишка отшатывается, а я взмахиваю мечом, который по тяжести кажется мне круче железнодорожного рельса.

Раз, два, три!

Над правым глазом Исаи расцветает символ молнии. Он делает мальчишку похожим на узкоглазого Гарри Поттера, только круглых очков не хватает, мантии да гребаной палочки. Вместо палочки у него есть меч и как раз им он собирается пронзить моё бренное тельце ещё раз.

Выпад. Я пропускаю клинок мимо себя и ударяю ребром ладони в основание шеи. Исаи пролетает дальше и едва не вписывается в последнюю стену, которая покрывается вязью молний. Молнии переплетаются между собой. Они снуют, трещат и пытаются дотянуться до любого предмета, который оказывается на расстоянии вытянутой руки.

Исаи чуть-чуть не дотягивает до соприкосновения. Он замирает всего в нескольких сантиметрах от выскочившего протуберанца. В паре метров корчится на полу Кацуми. А я не в силах ей помочь… Вернее, я могу, но тогда убью друга. А этого я не хочу.

Выбор достойный королей — либо позволить умереть подруге, либо убить друга…

Исаи проводит рукой по лбу и стряхивает набухшую кровь.

— Ловушка Пяти Стихий… Хитро, хинин, хитро! И как же я сразу не догадался? Откуда такие знания о древних искусствах?

В мозгу мелькает цифра один. Всего минута…

Ловушка Пяти Стихий должна предотвратить ускользание онрё из зала. Теперь, к какой стене не сунься — везде наступает смерть. Пять стихий закрыли путь к отступлению. Закрыли как человеку, так и духу. Можно пробиться через пол, но сколько времени на это уйдет? За это время я порежу его на небольшие котлеты…

Остается последний элемент, который должен сотворить сэнсэй. Пять стихий и область духа. Надеюсь, что Норобу не подкачает. Да что там надеюсь? Я уверен, что сэнсэй не подкачает. Недаром же старая гвардия расположилась шестиугольником вокруг додзё и каждый ждал, пока на теле Исаи появится свой символ.

В сэнсэе я уверен, но не уверен в себе — смогу ли нанести удар, который…

— Бейся, уёба головастая! Бейся! — вскрикиваю я.

Пот разъедает глаза. Тело теряет кровь если не литрами, то стаканами. И некогда залечить. И некогда выдохнуть. И некогда перевести дух…

— А зачем? Ты всё равно скоро умрешь и тогда ловушка схлопнется. Мне остается только подождать. А пока мы ждем, давай-ка посмотрим на смерть твоей подружки…

Он скользит к Кацуми быстрыми шагами, бьет вниз, как будто пригвождает змею к траве, а я… Я не успеваю…

Сука! Я этого не ожидал!

Я бросаюсь вперед, но не успеваю… Словно в замедленной съемке вижу, как окровавленное лезвие меча устремляется вниз и заостренный кончик касается одежды Кацуми…

Касается и замирает…

Комиссар раздумал убивать девушку? Вот вообще на него не похоже.

Но нет, он наваливается на рукоять всем весом, а лезвие… Лезвие уходит в сторону, втыкается в пол, и я вижу, что полоску стали сдерживают две синеватые ладони. Через миг одна синеватая ладонь устремляется вверх и ударяет Исаи в подбородок.

Исаи отшатывается, а с пола… Черт побери, пот разъедает глаза, приходится смахнуть его, чтобы увидеть, как с пола поднимается знакомый силуэт. Акира Утида в форме клуба «Оммёдо Кудо».

Сэнсэй справился со своей задачей, вызывал духа. Теперь осталось дело за мной.

Призрак зависает перед Исаи. Это не настоящий Акира, но от этого вряд ли менее опасный. Он коротко бьет Исаи в челюсть и того отбрасывает прочь на пару шагов. Парень с прической Соника отмахивается мечом в ответ, но тот пролетает сквозь дымчатое тело призрака. Раз, второй, третий. Удары проходят мимо, не нанося призраку никакого вреда.

— Изаму, помоги этому человеку встретиться со мной! — прогудел призрак Акиры тем самым голосом, какой я слышал в додзё «Оммёдо Кудо». — У меня есть к нему пара вопросов. За Кацуми не беспокойся. Я знаю, что делать.

— Я убил тебя один раз, убью и второй! — взвизгивает Исаи.

Он бросается вперед с поднятым мечом, но в этот раз Акира эффектным ударом ноги с разворота бьет в грудь парня. Как раз в центр гексаграммы. Исаи отлетает ко мне, а я…

Я отбрасываю прочь сомнения. Если получилось у «старой гвардии», то получится и у меня. Обязательно получится. Возношу меч вверх и пять стихий соединяются в лезвии меча. Оно становится золотым, блестит так, что глазам больно. А может это силы покидают меня?

Чуть приседаю, прицеливаюсь и бью точно в солнечное сплетение Исаи. Меч с драконьей головой на рукояти пронзает друга насквозь.

Тот падает на меня так, как будто давно не видел и очень рад видеть. Падает в объятия… Меч выпадает из рук Исаи. Я вижу, как призрак Акиры склоняется над телом Кацуми, а та выгибается, как от разряда током и захватывает воздух…

— Ты всё-таки убил друга, — шепчут губы Исаи.

— Нет, я убираю из его тела врага.

Меч всё также блестит, даже вырвавшись из тела с другой стороны. Его блеск настолько ослепителен, что кажется, будто он заливает комнату. Заливает её настолько, что невольно приходится сощуриться. Но даже через сомкнутые ресницы виден ослепительный свет. Как будто смотришь на летнее солнце закрытыми глазами.