"Аратта". Компиляция. Книги 1-7 (СИ) - Семёнова Мария Васильевна

Последнее, чего хотел Аоранг, – это нарваться на накхов. Даже на тех, кто мирно ехал по своим делам. И уж тем более на пограничную стражу.

«Надо уйти с дороги, тут может быть опасно…»

Почти решившись, мохнач внезапно осознал, как ему надоело карабкаться по лесным зарослям и ежевичникам. А дорога вела как раз куда надо.

«Наверно, она идет к пограничной заставе, – подумал мохнач. – К броду или, может, торжищу. Потому и быки, и тяжелые груженые телеги…»

Аоранг немного подождал, – нет, поблизости никого не было. Тогда он решил рискнуть. Вышел на дорогу и направился вниз, прислушиваясь к каждому звуку.

Рыкун выскочил из леса, принюхался, фыркнул и убежал обратно в чащу.

Аоранг спускался с горы, пока вдруг деревья не расступились в стороны. Открылась залитая солнцем поляна у обочины. Поляна заканчивалась обрывом, однако он был совсем невысок – локтей тридцать. Внизу Аоранг, как и ожидал, увидел торжище. Впрочем, сейчас там никого не было. Мохнач быстро оглядел пустые прилавки и коновязи и обратил все внимание на то, что находилось на краю обрыва, прямо перед ним.

Четырехугольная постройка с острой крышей, на высоком подклете, могла быть только придорожным храмом. Такие ставят по всей Аратте, чтобы помолиться, испросить удачного путешествия, оставить дары и ехать дальше.

«Повезло, – думал мохнач, оглядывая коновязь у храма. – Еще вчера тут были люди – вон как все истоптано…»

Аоранг взбежал наверх по крутым деревянным ступеням, вошел под крышу – и остановился, озадаченный. Он ожидал увидеть двенадцатиглавого змея, но ничего подобного тут не было. Над алтарем возвышался раскрашенный деревянный идол, изображающий сурового бородатого мужчину. Длинные косы истукана были черные, борода – огненная, глаза блестели серебром. В прижатой к груди руке бог держал вызолоченный молот.

Перед грозным мужем стояла каменная чаша с золой и обгорелыми птичьими костями. Еще несколько узелков, видимо с дарами, стояло около ног идола.

«Тарк Молниерукий!» – догадался Аоранг, глядя на золотой молот.

У него отлегло от сердца и в то же время охватило любопытство. Слава Солнцу, это не владения накхов!

Похоже, он забрел в земли саконов. Прежде Аоранг не бывал здесь – да и никто не бывал. Саконы чужаков не жаловали и к себе никого не пускали.

«Саконы торгуют с накхами, – вспоминал мохнач, – видно, сюда они в торговые дни привозят свои изделия… Тут их храм, значит и дорога ведет к ним…»

Аоранг наклонился и развернул один из узелков. Внутри оказались лепешки, которые еще даже не успели зачерстветь. Рот мохнача наполнился слюной, в животе заурчало.

«Нехорошо забирать еду у бога! Хотя – о чем я, какого бога? Странствуя в землях дикарей, я сам начал рассуждать как дикарь! Есть лишь один истинный бог – Исварха, а все прочие – лишь его отсветы в невежественных умах…»

Однако, поедая дары, Аоранг чувствовал смущение. Будто в самом деле кого-то обокрал, а не съел лепешки, оставленные у деревянного идола на поживу птицам и лесным мышам.

Вдруг в храме резко потемнело. Аоранг едва не поперхнулся. Оглянулся – снаружи словно сумерки настали!

Торопливо дожевывая лепешку, мохнач выскочил наружу. Из-за зеленой горы величественно выплывала сизая косматая туча. Вот она закрыла солнце, и сразу стало сумрачно, тяжко и душно. Даже птичье пение приумолкло в лесу.

«Рыжебородый Тарк на меня все-таки разгневался, – хмыкнул про себя Аоранг. – Хорошо, что я под крышей – иначе бы до нитки промок…»

Туча затянула все небо. Вскоре не осталось ни одного синего просвета. За облаками гулко прогрохотал гром. Ох сейчас и хлынет!

Чувство необъяснимой тревоги охватило Аоранга. Что-то было не так с этой грозой!

Он вышел на крыльцо храма, спустился и огляделся.

А это еще что?

Вдалеке, за горами, в небо поднимался темный столп.

Его подножие явно находилось где-то в землях Великой матери, а вершина терялась в облаках. Узкий внизу, вверху он расширялся, спиралью уходя в тучи.

Снова ударил гром. На этот раз грохнуло так, словно небо разорвалось надвое.

У Аоранга волоски на руках встали дыбом.

«Какой же он высоты, если его из-за гор видать?!»

Мохначу в его странствиях прежде уже приходилось видеть подобные смерчи. В жаркие дни они изредка возникали над морем, взвиваясь, а потом распадаясь водопадом. Но они были намного меньше!

– Исварха, пронеси, – забормотал Аоранг, не отрывая взгляда от темного столпа. Он был будто бы окутан дымкой и непрерывно раскачивался.

«Он движется! – содрогнулся мохнач. – Он приближается!»

И следом явилась мысль, не слишком достойная ученого жреца: «Первородный Змей пробудился!»

Огромный смерч надвигался. Вот он переполз через предгорья… В воздухе нарастал низкий, наводящий неизъяснимый ужас рев. Теперь уже было отчетливо видно, как воздух вращается с бешеной скоростью и силой, всасывая в себя все, что попадалось ему на пути…

Аоранг стоял на крыльце и смотрел. Что он мог сделать?

Губы его повторяли имя Аюны.

Налетел тяжкий удар ветра, деревья пригнулись и застонали. Аоранг невольно зажмурился и вцепился в столб, на котором держалась крыша.

Он ждал, но ничего не происходило. Напротив, низкий вой понемногу становился тише. Мохнач открыл глаза и увидел, что смерч прошел стороной. Теперь он удалялся куда-то в горы южного Накхарана.

Аоранг выдохнул и разжал кулаки. Он провожал взглядом Первородного Змея. Тот висел над горами, поднимая в воздух тучи обломанных ветвей… И внезапно рассыпался.

Рев мгновенно умолк. Стало очень тихо…

«Не к добру это», – вновь напрягшись, подумал Аоранг.

Ему на миг привиделся тот водопад от земли до неба, который свел с ума девочку-сурью.

«Змей ушел в горы и там излил всю воду, всосанную на равнине! Она же сейчас хлынет вниз!»

Взгляд мохнача упал на дорогу – готовое удобное русло. Не медля ни мгновения, он бросился по ступенькам обратно в храм. А за его спиной уже клокотал, несясь по ущелью, бурлящий поток.

Речка, что журчала рядом с дорогой, мгновенно вышла из берегов. Один миг – и дорога сама превратилась в стремительную горную реку. Храм дрогнул под ударом воды, заскрипел, но сваи выдержали. Аоранг держался за опорный столб, глядя, как мимо несется мутная пенистая вода.

«Надеюсь, Рыкун удирает в горы со всех лап, – думал он. – Саблезубец до смерти боится воды – сейчас этот страх может спасти его… Ох, лишь бы сваи выдержали!»

Вдруг Аоранг резко подался вперед – ему показалось, что в потоке мелькнула чья-то черноволосая голова. Нет, не показалось! Вода протащила мимо храма перевернутую телегу, за которую цеплялись люди, и сбросила ее с обрыва в водоворот, что кипел на месте торжища. Среди пены мелькнули копыта упряжного быка…

Аоранг на четвереньках выполз на крыльцо и ухватился покрепче, продолжая вглядываться в воду. Потом резко свесился вперед, схватил за волосы немолодого мужчину и выволок его на крыльцо. Тот хрипел и кашлял. Аоранг оттолкнул его подальше от края крыльца и снова метнулся к воде. На этот раз его уловом стал юноша – глотая воздух, тот сам вцепился в протянутую руку.

Больше, сколько Аоранг ни вглядывался в поток, спасать было некого. Ярость воды вскоре начала стихать. Бурый поток замедлился, обмельчал и превратился в жидкую, полную всяческих обломков грязь.

Глава 2

Застольные песни

Как только стало возможно, Аоранг спустился на разрушенное торжище и долго бродил там по щиколотку в грязи, раскидывая доски прилавков и вырванные потоком деревья и кусты, пытаясь отыскать выживших. Младший спасенный сакон быстро пришел в себя и искал вместе с ним. Позднее к ним присоединился и старший.

Вместе они быстро нашли мертвых упряжных быков. От телеги и вовсе ничего не осталось.

Наконец Аоранг нашел третьего сакона. Попытался откачать его, но было поздно – тот уже захлебнулся. Позднее в придорожном лесу нашли и четвертого. Он тоже был мертв.