Брэнт Йенсен - Пленники Камня 3. Дух погибели

Но именно на пятом году своих странствий Ясуд открыл для себя то, что навсегда изменило его жизнь. Прогуливаясь по лугу и наблюдая за игрой бабочек, иранистанец сравнил её с теми переливами красок, что он увидел в душе последнего сраженного им демона. Ясуд понял, что неважно, на каком уровне бытия находится существо, оно может быть столь прекрасно, что заслуживает исключительного восхищения. Теперь во взгляде иранистанца, обращенном на людей, можно было заметить не только презрение, но и заинтересованность. Он искал красоту во всем, что его окружало.

Его новообретенная система ценностей была очень необычной для странствующего проповедника. Ясуд столь же ревностно, как и раньше, искоренял врагов Эрлика, но в ком-то из своих противников он видел ту же красоту, что и в душах демонов. Убийство этих людей иранистанец превращал в настоящий ритуал, обставленный с такой тщательностью, чтобы не нарушить гармонии прекрасного. Те же, кто по мнению Ясуда, марал своим существованием ткань бытия истреблялись безжалостно. Отход их на Серые Равнины неизменно сопровождался страшными мучениями.

Пустота озарилась всполохами синего и зеленого.

Таковы были цвета Ясуда – охотника за демонами.

Огонь горел уже не столь ярко. Холод вновь подобрался к душе Ясуда.

Но иранистанец, не смотря ни на что, ликовал. Если ему суждено умереть, исчезнуть в пустоте, то так тому и быть. Главное, что он ушел с дороги безволия.

В его прошлом рождался новый человек. Он точно знал это. Тот, что научился видеть красоту, рано или поздно увидит и остальное.

Скорее! Скорее в прошлое! Пока огонь еще горит…

Десять долгих лет Ясуд пребывал странствующим проповедником. За это время он добился небывалых успехов и стал лучшим. Это признавали и друзья, и недруги иранистанца. Но сам он уже давно перестал радоваться своим удачам. Победы над врагами бога Огня перестали иметь для него какое-либо значение. Он не утратил веры, но он устал.

Ясуд очень сильно изменился. Другими стали его жизненные приоритеты. Через красоту он познал покой, дружбу, привязанность. Иранистанец находил эти чувства прекрасными, и даже будучи лишенным возможности в полной мере ощутить их, испытывал к ним неодолимую тягу. Отдельным пунктом стояла гармонию. По мнению Ясуда, именно она должна была определять пути, по которым надлежит следовать человеческому обществу. Наивысшей гармонией обладали заповеди Эрлика, данные им через Тарима. Но многие законы, сотворенные земными правителями и идущие в разрез с заветами бога Огня, также не лишены были гармонии. Ясуд чувствовал, что идет против собственной природы, отправляя на Серые Равнины их создателей. Они должны были умереть, но рука, несущая им смерть, не должна знать сомнений. Убийца обязан быть слеп, чтобы служить истинно верной гармонии. Зрячий же, даже против воли, начинает творить свою собственную гармонию.

Потому иранистанец и решил уйти. Он служил Эрлику верой и правдой и считал, что бог Огня не должен держать на него зла. Ясуд вернул в храм всё заговоренное оружие, амулеты, книги заклятий, что взял оттуда, и отправился в своё первое путешествие не как бич Эрлика, а как простой человек. Путь его лежал на Закат, в те страны, где он еще не бывал.

Почти три года странствовал Ясуд по Немедии, Аквилонии, Офиру, Зингаре и Аргосу. На жизнь он себе зарабатывал магией, рассказами, знанием языков. Иранистанец не задавался целью обогатиться, деньги его интересовали постольку поскольку. Ел он мало, сказывалась привычка. Ночевать под открытым небом для него опять же было не в новинку, и никаких неудобств он от этого не испытывал. Ясуду нравилось открывать для себя новые города и страны, знакомиться с их обычаями, общаться с людьми. Иранистанец желал узреть весь мир в его неповторимой гармонии. Пусть сознанию человека никогда не вместить в себя и десятой его части, а жизни человеческой не хватит на то, чтобы пройти всеми его тропками, одна попытка постижения тоже много стоит.

Но и у странствующего проповедника силы не бесконечны. На тридцать шестом году жизни Ясуд решил, что стоит сделать небольшой перерыв. К тому же, ему так и не довелось почувствовать вкуса спокойной оседлой жизни. Но для начала следовало обзавестись деньгами. Иранистанец решил, что не нарушит мировой гармонии, лишив жизни одного купца, о неправедности которого твердила вся Ианта. По ходу Ясуд не преминул заглянуть в сокровищницу своей жертвы и наполнить заплечный мешок драгоценными камнями. По оценкам иранистанца этого должно было хватить на небольшую загородную усадьбу.

Основаться Ясуд решил в Аргосе. Ему нравились тамошние виноградники. В последние годы в иранистанце проснулся тонкий ценитель вин. Так большая часть заработанных им во время странствий денег уходила на приобретение того или иного коллекционного образчика. И Ясуд решил, что если уж вести оседлую жизнь, то помимо прочего непременно надлежит заняться виноделием. Потому когда представилась возможность купить небольшую старинную усадьбу с обширными виноградниками, иранистанец не пожалел переплатить вдвое, лишь бы охладить пыл конкурентов.

Ясуду начало казаться, что он обрел гармонию с миром именно тогда, когда занялся виноделием. Процесс рождения вина завораживал иранистанца, возможность влиять на него ставила его на одну ступень с богами. В первые годы Ясуд использовал магию для изменения вкусовых качеств винограда, но когда убедился, что от этого один только вред, отдал предпочтение селекции. Он закупал новые сорта винограда, экспериментировал с местами посадок, пробовал различные рецепты изготовления и выдержки вин. Получалось сначала не очень, но Ясуд, всё равно, был счастлив до одури. Он почти окончательно уверился, что нашел себя, нашел свое призвание.

В пустоте стало очень холодно.

Душа Ясуда наполнилась розовыми, лиловыми и фиолетовыми красками.

Огонь к тому времени почти погас. Тепла он не давал.

Еще немного и душа покроется инеем, а потом и вовсе застынет, превратится в осколок льда.

Но всё же пламя еще горело, не исчезало.

Ясуд понял, что должен выбрать.

Он может уйти в пустоту, уйти счастливым. Остаться душой, раскрашенной голубым, зеленым, лиловым, фиолетовым. Уйти в ничто и остаться бесконечно прекрасным.

Или продолжить путь. Вновь войти в огонь.

Снова узреть красные нити, позволить им сплести в его душе узор.

Пламя становилось всё меньше. Огонь уходил от него.

И когда он стал совсем крошечным, Ясуд потянулся к нему.

Они пришли к нему ранней весной. Их было двое, иранистанцы, но одетые на закатный манер. Старого слугу, что встретил их у ворот усадьбы, они лишили головы. Каждый, кто вставал у них на пути отправлялся на Серые Равнины, независимо от того, был он вооружен или нет. Ясуд почувствовал их приближение слишком поздно, чтобы успеть спасти слуг. Навыки странствующего проповедника дремали в нем и пробудить их сразу не удалось. Раньше бы Ясуд сумел различить колебания магического поля задолго до такого, как эти двое приблизились к усадьбе. Ныне же ему едва хватило времени снять со стены меч.