Елена Белова - Сквозь огонь

Почему так страшно? Она не юный эльф, в жизни бывало всякое, и к боли не привыкать. Как там говорил Леш? Немного больше боли. Ничего нового…

– Как тебе обстановочка?

С ума сойти. Мы будем вести светские беседы? Ладно.

– Неплохо, – ответила она без эмоций. – Усовершенствовалась.

Похоже, такого ответа Повелитель не ждал – светлая бровь удивленно дернулась.

– Кому что, – наконец уронил он как-то отвлеченно. – Леш не терпел цепей и подземелий. Их и получил. И еще получит, когда я его верну. Эта же комната специально для тебя. Ты ненавидишь лед и холод. Однообразие. Несвободу. Тут все в комплекте.

– Интерьер сами обдумывали? – Губы словно сами дернулись в намеке на злую улыбку. – Какая честь, милорд.

«Черт, Лина, да придержи ты язык! Придержи. Вадим все равно не убьет тебя, зато плохо будет очень долго. К черту! Мне больше некого беречь! Не для кого лгать. Его здесь нет. Хвала высшим силам, нет…»

– Заткнись, – безразлично посоветовал Вадим, и девушка закусила губу. При таком тоне она и в старые времена застывала. Не хотелось стать, например, крысой с оторванными лапками. Или вазой.

Молчание клубилось холодным туманом…

Он вдруг дернул ее к себе, так, мимоходом, небрежно. Как провинившегося щенка. И сдвинулся в сторону, мягко обходя по кругу застывшую фигурку – тигр, играющий с добычей. Только тигр не смотрит так.

– Ты посмела мне лгать! – наконец проговорил он тем же неестественно спокойным тоном. – Мне!

«И у меня получилось, милорд, правда? Именно поэтому вы так беситесь. Потому что до сих пор никто не мог обмануть вас. Никто. Только я. Приз фениксу!» Она невольно представила себе приз… и сдержала дрожь – лучше не думать.

– Ты же знаешь, что я не терплю предателей, Лина?

Эта спокойная интонация, эта обманчивая мягкость… от них сердце проваливается, от них так холодно… холодно…

Такая ярость.

– Ты ведь знала об этом? – Сильные пальцы с широким кольцом черного золота прошли по ее волосам, по виску, проследили линию скул, касаясь почти ласково. – Ты же умная девушка, ты догадывалась…

Губы пересохли сразу. «Нет! Не трогайте меня, милорд».

Как страшно.

– Какое наказание полагается за измену, мой верный феникс? – Пальцы скользят ниже, по горлу… – Отвечай, Лина. Память отшибло?

– Казнь, милорд. – У нее еще хватает сил чуть пожать плечами.

Ладонь переползает на грудь.

«Нет. Только не показать страха! Только не бояться!

Его лицо совсем близко. Неужели поцелует? Лучше б ударил».

Он словно услышал.

В светлых глазах полыхнула дикая ярость, и тут же голову дернуло назад, намотанные на кулак волосы словно ошпарило, а грудь просто раздавило болью.

Боль… Больно!

Толчок, отшвырнувший ее к стене, она почти не почувствовала.

– Казнь – это слишком просто, – сообщил Вадим откуда-то с высоты. – Ты же не думаешь, что я позволю тебе уйти так легко?

– Недооценивать… вашу… фантазию? Никогда, милорд.

«И вашу мстительность, мать ее!»

Какой хриплый, слабый голос. Больно как, высшие силы. Голова кружится. «Слабая ты, воин-феникс. Он еще ничего не сделал, только ударил, а ты уже валяешься на полу и еле сдерживаешь стон. Силы ада!» Ей казалось, что от облаченной в черное фигуры на нее наползает темнота – колючая, жалящая, невыносимая.

– Нравится? – засунув руки в карманы черных джинсов, Вадим смотрел на нее с каким-то почти веселым интересом.

ВАМ нравится, милорд!

Черт, ох черт! Что же это? Она сжалась в комок, пытаясь дышать, тело не слушалось, мышцы тянула-дергала слепящая судорога. Он же просто ударил! Что… что случилось?

– Снял блокировку с твоей птички, – любезно отозвался Вадим. – Тебе все равно не уйти, комната накрыта несколькими щитами, а твой Феникс проголодался, ведь так? Очень…

Господи… о господи!

Девушку затрясло. Феникс? ЕЕ ФЕНИКС? Эти судороги, выгибающие тело, это ощущение, что ее пожирают изнутри… Она просто не узнала эту боль! Потому что никогда эта боль не была такой… Феникс никогда не оставался без еды так долго… Господи. Наверное, она в этот миг выглядела достаточно испуганной. Потому что Вадим наконец выглядел почти довольным.

– Это чтоб комната не казалась тебе курортом, пока я не решу, что с тобой сделать. Наслаждайся каждым прожитым днем, верный мой феникс.

И он исчез.

«Наслаждайся?»

«Каждым днем?» ДНЕМ?

Высшие силы!

Лина сжалась в комок, пережидая дикий спазм – до белой вспышки в закрытых глазах. «Что ж ты так, птичка. Ну, потерпи. Не злись. Прошу.

Вадиму даже не придется посылать ко мне своих умельцев из Службы дознания – она и сама себя отлично помучает!

Будь ты проклят!»

Вспышка ярости, брошенная разгневанным Фениксом, заставила ее бешено садануть кулаком об пол, раз, другой, третий, снова, снова, пока не стихла очередная судорога, пока из разбитых пальцев не стала сочиться кровь.

Он придет снова. Через несколько дней, когда станет совсем плохо. Он ведь только начал. Даже об Алексе ничего не спросил. Он придет…

Будет хуже.

«Терпи».

На белом ворсе ковра медленно таяли капельки крови.

Глава 51

Кому горе, кому радость

Мир Земля

Ян

– Имя.

– Ян Долински.

– Возраст?

– Девятнадцать полных лет.

– Род занятий?

– Старший декоратор Дворца.

У дознавателя очень спокойный голос, и лицо тоже. Словно они не в Службе дознания, а где-то в зале перед балом встретились. И беседуют о пропусках и работе штрафных команд или о Летнем дворце.

– Вы преданы Империи?

Нет, все-таки обстановка непохожа. Перед балом декоратор обычно не сидит, пристегнутый к креслу, и не лежат на его висках чьи-то горячие пальцы, от которых по голове растекается неровное покалывание…

– Расскажите о вашей связи с так называемой Темной Лигой.

Преисподняя… Страх схватил за горло как тугая петля. Даже дыхание сбилось. Лига. Этого обвинения он не ждал. Снисходительность к штрафникам, за которую у него уже два предупреждения висело, дуэль, даже присвоение финансов – эти обвинения были привычны, на это у него есть ответ. Но Лига? Лига – это значит, допрос пойдет всерьез. Лига – это даже при оправдании подозрение останется. Лига – это страшно…

– Я не связан… ни с какой Лигой.

Дознаватель поднимается. Свет становится ярче, еще ярче… и приходится закрыть глаза. Совершенно неожиданно приходит помощь, правда странная – на глаза ложится глухая черная повязка.

– Что вы…

– Молчать, пока вас не спросили. – Тон дознавателя по-прежнему ровен и сух, только слышится совсем близко. И теперь не посмотришь. Зачем завязали глаза? Чувствуешь себя беспомощным, слепым. Почти как на алтаре. Ну-ка спокойнее. Пока говорят «вы», не тронут. А он сумеет потянуть время, и тогда Жан сможет… не думать, не думать. Эти пальцы – это ведь телепат? Читают мысли? Не думать про Жана.