Инна Сударева - Двойная честь

Аврора же была в своеобразном шоке. Во-первых, потому, что от грозного батюшки она не ожидала такого явного проявления чувств; во-вторых, потому, что ей самой вдруг хотелось плакать и обнимать его (что она себе и позволила); а в-третьих, девушка вспомнила слова Корта о том, как же обрадуется Исидор, разыскав ее, и теперь видела: убийца оказался прав.

– Крошка моя, девочка моя, – говорил император, не обращая внимание ни почетный караул из солдат форта, которые тянулись в струнки перед государем, ни на вышедших к нему на встречу коменданта с супругой, нарядившихся в свои лучшие платья, ни до чего ему не было дела, кроме дочери. – Ты загорела, – улыбался он, – и похудела, – тут слегка нахмурился, – и повзрослела, – вновь улыбнулся, с легким удивлением, но довольно, очень довольно.

Еще раз поцеловав ненаглядную свою Аврору, он, наконец, повернулся к замершим в почтительном ожидании хозяевам форта:

– Ну, и где герой, который подарил мне столько радости?

Сэр Флокур выступил вперед, сияя парадным панцирем, который пускал солнечных зайчиков в глаза рыцарям императора, и пробасил:

– Государь мой, рад привечать вас в крепости Гедеон. Я – сэр Флокур. Вашей милостью я здесь комендантом, – и поклонился, метя перьями берета двор перед императором.

– Про тебя я знаю, – отмахнулся Исидор, вглядываясь и лица обитателей форта и надеясь самому угадать того сэра Корта, о котором говорилось в письме, что прилетело с голубем. – Этот что ли? – спросил у Авроры, указывая на статного и нарядного мастера Эдеваса – лекарь тут же поклонился до земли.

– Ты Корта ищешь? – переспросила наследница. – Это не Корт. Это здешний врачеватель, мастер Эдевас. Очень хороший врачеватель.

– Я готов поверить, что здесь все хорошие, но прежде выведи вперед своего героя. Дай мне обнять его, – громко затребовал император.

– Его тут нет, – тихо ответила Аврора. – Он у…уехал. По срочному делу. Вот.

Лорд озадаченно нахмурил густые брови, наморщил лоб и поджал губы:

– Я ослышался? Есть ли дела более важные и срочные, чем встреча со мной? Чем получение награды из моих рук за спасение моей дочери? – последние слова были сказаны очень громко, и из-за этого на крепостном дворе установилась мертвая тишина, даже глупые куры и гуси заглохли в своих закутках.

Аврора дернула отца за локоть, и он послушно наклонился, чтоб услышать то, что она вознамерилась ему сказать.

– Папа, давай ты не будешь орать. Хотя бы сегодня, – попросила девушка.

– Девочка моя, я ведь только…

– Папа, очень тебя прошу, – с особым выражением молвила Аврора.

Исидор поднял вверх руки, будто в плен решил сдаться, и брови поднял, выведя их из нахмуренного состояния, и сказал:

– Как тебе угодно, милая. Сегодня побуду мирным барашком. Но завтра, – предательское рычание прорвалось в слово «завтра», и Аврора поспешила одернуть грозного властелина:

– Вот завтра и порычишь на меня. С глазу на глаз. Согласен?

Император вздохнул, едва сдерживая раздражение. Раздражался он легко, особенно, когда натыкался на неприятные сюрпризы, как вот теперь – на отсутствие того, кому он привез неслабую награду: свои благодарность и рукопожатие, лучшего вороного жеребца из императорской конюшни, клинок из прекрасной южной стали, украшенный золотом, и еще – кучу всяких приятных мелочей, способных порадовать человека военного. Вздохнув, Исидор вновь улыбнулся дочери, потом – побелевшему сэру Флокуру и его супруге, и сказал вполне миролюбиво:

– Господа, мое вам благоволение.

Во дворе тут же все ожило и заголосило:

– Слава императору! Слава! Слава леди Авроре! Слава!

Аврора, как и ее отец, улыбнулась особой – милостивой – улыбкой обитателям крепости, а потом вдруг глаза пошире открыла, от удивления: она увидела Майю возле мастера Эдеваса. Рыжая тоже кричала «слава!», очень при этом старалась и даже прыгала на месте от восторга, словно резвый ребенок.

Наследница нахмурилась, потому что и ее отец заметил бойкую рыжую девушку в мужском платье и спросил у дочери:

– Что за диво такое, очаровательное? Ты ее знаешь?

– Знаю, – ответила Аврора, мстительно прищурившись. – Это Майя, невеста мастера Эдеваса…

* * *

– Убежал, говоришь? – хмурился император, сидя у окна в покоях коменданта (сэр Флокур предоставил в распоряжение его величества свои комнаты, как самые лучшие в форте). – Очень странно. Испугался, что ли?

Небо, на которое рассеянно смотрел император, тоже хмурилось – с севера ползла свинцовая грозовая туча, обещая сильное ненастье.

– Нет, – покачала головой Аврора. – Корт не таков, чтоб пугаться.

– Тогда напрашивается другой ответ: сэр Корт меня знает и не хочет видеть. Или ненавидит, или презирает, – ответил Исидор, следя за лицом дочери.

Аврора сверкнула глазами:

– Тогда зачем, по-твоему, он меня спасал?! Человеку, которого ненавидишь, всегда с радостью делаешь гадости. И нет большей радости, чем нанести удар по детям своего врага!

– Резонно, – согласился император, невольно залюбовавшись лицом дочери: оно сильно изменилось за эти два с лишним беспокойные месяца, что-то новое появилось в по-детски мягких чертах, и это новое очень нравилось Исидору. – Более-менее исключается ненависть, а вот под презрение все как раз подходит.

Аврора не нашла, что ответить на эти слова. Отчасти (это она надеялась, что отчасти) отец был прав. И девушка сама много раз слышала, с каким презрением в голосе говорил Корт (если такое случалось) об императоре.

– Да. Интересный тип, – протянул Исидор, видя все, что отражалось на лице дочери. – Каков из себя, хоть опиши.

– Чтоб ты его изловил. Нет уж, – резко сказала Аврора.

– Ого! – рассмеялся император. – Кто кого защищал-то во время всех ваших приключений? Мне уже кажется, что ты его.

– По-разному бывало, – ответила девушка и не смогла сдержать вздоха.

Исидор помолчал. Это маленькое признание о многом говорило. Например, о том, что его дочь очень сблизилась с неизвестным сбежавшим рыцарем. Так как император был больше военным, чем дипломатом, он спросил напрямую:

– Вы разделили постель?

У Авроры даже дух заняло от такого вопроса. Она подпрыгнула с кресла, в которое села, чтоб говорить с отцом, и выпалила «нет!» с таким возмущением, что у Исидора пропало самое малейшее сомнение в искренности дочери.

– Уже лучше, – кивнул государь. – Теперь я вижу, что ты просто влюбилась. А это небольшая беда.

– Ах, небольшая?! – тут девушку прорвало. – Небольшая, да? Единственный парень, который мне понравился, который в душу мне запал, взял и сбежал. И знаешь, почему? Знаешь?