Элеонор Бирке - Школа мечтателей

Работа кипела, но страсть, с которой проект стремился к завершению кипела в одной единственной душе, старой душе учителя чучельных дел. Неуловимое чувство преследовало его всю жизнь. Нечто свербело и не давало спать ночами. Что-то должно быть, что-то не так, чего-то не хватает. Он не мог объяснить себе утрату, ведь он не терял ничего важного. Но что же это? Чего не доставало все эти годы? Теперь он стал догадываться. Теперь он понял, что жизнь в роли чучеловеда школы Крубстерсов вовсе не его. Он может больше, он должен быть чем-то большим! Ветхон укрыл от всех то, что пытался воссоздать. Сон должен стать явью! Просто обязан! «Я стану Галаханом, я стану собой!», — твердил он себе.

Глаза старика рассматривали принадлежащие кому-то лапы. Он взял одну. Коленный сустав не сгибался. Хозяин конечностей давно погиб в капкане. Неделю назад из каждой подушечки на лапе мастер чучел вывел гибкие трубки. Другие толстые и крохотные прятались внутри мохнатой конечности, а одна торчала повыше коленной чашечки. Многие дни он кропотливо трудился над каждой из четырех лап. Аккуратно сшитая кожа укрывала проделанную работу.

Ветхон подсоединил трубки к тем, что торчали из неотесанных досок и ударом ноги подключил двигатель. Бульканье и скрежет привели в движение нечто находящееся в ящике. Вскоре сиреневая жидкость по трубке поднялась вверх и влилась в подушечки лапы животного, через минуту она устремилась обратно через верхнюю трубку и опустилась в ящик. В животе учителя прогремел голодный вой, но тот не обратил внимания. Скрежет в ящике нарастал и Ветхон поморщился. Его острый слух резал неприятный шум. Однако он терпел:

— Давай! Вот сейчас! Ну, давай же!

Из глубин ящика раздался щелчок, а за ним тишина. Учитель сосредоточился. Он ждал этого момента, теперь случится, теперь он проверит свою теорию. Еще мгновение, еще чуть-чуть. Веко дергалось, а пальцы трясло от напряжения.

— Ну же! Ну же! Начнем, пожалуй! Начнем!

Внезапно раздался стук в дверь. От неожиданности напряженные пальцы Ветхона мотнуло и они выдернули трубку. Жидкость брызнула в лицо чучеловеду и стала фонтаном заливать ящик. Из-за двери послушался неуверенный голосок:

— Господин Ветхон, это Марк. Откройте, пожалуйста.

Сиреневая смесь из трубок попала Ветхону в нос, и он чихнул. Нащупав кнопку Ветхон выключил систему, но от разрывающего его чиха он с силой треснулся о крышку деревянного ящика, потом сел на пол и вновь:

— Апчхи, — чучеловед схватился за лоб, пальцы скользнули по вязкой субстанции, он посмотрел на свою руку. Помотав головой и тяжело дыша, поднялся на ноги и глянул в зеркало. Ветхон смог рассмотреть лишь расплывчатый образ с чрезвычайно синим пятном лица, — Марк, уходи! Ты не вовремя!

— Я принес то, что вы просили. Взял у отца… незаметно.

Ярость Ветхона вдруг улеглась. Он взял грязное полотенце и стал вытираться, через минуту проковылял к двери и отодвинул засов, потом резко задвинул его обратно:

— Погоди, погоди немного, я сейчас.

Чучеловед схватил с постели старое одеяло и накинул на посиневшую лапу с трубками, лежащие на ящичном механизме. Осмотрелся и не торопясь открыл дверь.

— Заходи Марк, заходи!

— Здравствуйте, господин Ветхон… — пропищал худощавый мальчишка. — Что с вами? Вы во что-то измазались? Во что-то вонючее, — он с надрывом кашлянул и заткнул пальцами нос.

— Что ты понимаешь? Это мое новое изобретение, специальное для новых меховых скульптур.

— Для скульптур? — все еще зажимая нос, удивился Марк.

— Для чучел, тупица! Давай что принес!

Марк шарахнулся: тихий и скромный учитель никогда не позволял себе подобных оскорблений.

— Господин Ветхон, зачем вы так?

— Что так? Как так? Ты кто? Что у тебяяяя с лицоооо..? — Ветхон пошатнулся и врезался плечом в стену. — Преееекраааати лоооомать… — Учитель сполз и, завалившись на бок, уткнулся носом в пол. Он стал беспомощно шевелить ногами, перебирать руками по дощатому полу. — Тыыы, тыы, тыы ни-ни-ничего-го-го не не не видедеде… не не не ааажииивееее… — и умолк.

Марк смотрел на застывшего в беспомощной позе учителя и не понимал, что происходит. Он запихнул сверток подмышку и вынул из кармана платок, подошел к раковине, открыл воду, промочил его и приложил к лицу так, чтобы укрыть нос и рот. Глаза стало пощипывать, и Марк вышел на улицу.

Мальчишка подумал было позвать кого-то на помощь, но вспомнил, что улизнул из дома не замеченным и должен вернуть точно также. Немного подумав, Марк примостил камень к двери, чтобы та не закрывалась, затем отдышавшись, он вошел и распахнул все окна в рабочей каморке Ветхона. Марк поглядывал на лежащего на полу учителя, но тот не шевелился.

Ученик чучеловеда оставил завернутую в покрывало деталь на постели, еще раз глянул на господина Ветхона, тот не двигался, однако грудная клетка вздымалась и опускалась:

— Дышит, — прошептал Марк. — Я пойду, мне пора, — обратился он к Ветхону и, помедлив несколько секунд, выскочил из мастерской.

Интерес и азарт будоражили ум десятилетнего Марка. Господин Пантелей что-то мастерил, но не допускал в свои разработки его незрелый нос. Грандиозностью светились глаза его кумира, и посему Марк исполнял поручения и беспрекословно слушался чудного, но особенного Ветхона.

Марк уже вышел за ограду и прошел пол сотни метров, но остановился и задумался. Такого шанса подсмотреть может больше не представиться. Он глянул на крышу знакомого дома, укутанную пышными кронами нефритовой рябины и декоративных елей, хвойный ветер пощекотал сосредоточенный лоб свисающей прядью волос, и Марк прищурил глаза. Он глянул по сторонам — пустая дорога и высокие ограды жилищ, прислушался — возмущенные кудахтанья кур и блеяние овец, людей вовсе не различить. Страх и сомнения вдруг лопнули словно перекачанный воздухом шар и вовсе растворились — он решился.

Долгое время спасительный сквозняк трепыхал застывшее на полу тело. Его бросили одного на полу. Помощи ждать неоткуда, но самое ужасное, что уже несколько часов Ветхон отчетливо слышал возню, но не мог пошевелиться.

Наконец, Пантелей приоткрыл глаза. Опершись рукой о пол, он повернуть голову. Два огромных грязных кота что-то жевали сидя на его сконструированном шедевре из сбитых досок. Другой кот лежал на полу в синей луже, не двигаясь. Одеяло, под которым чучеловед спрятал агрегат, валялось на полу.

В недрах тела Ветхона бушевала буря, и под мольбы желудка он попытался кричать:

— Пппрочь, ггггады! — коты продолжали жадно терзать его кропотливую работу, — Пппрочь! — но силы покинула чучеловеда, и он опять отключился.