Стивен Бауер - Завет Кольца

— Еще не поздно повернуть назад, — серьезно сказал Дьёфар. — Как жрец Дракона нашего королевства я с полной уверенностью заверяю вас, что, оставив в гнезде черное яйцо, мы не разгневаем дракона. Но окончательное решение принимать вам.

Фонтинааль неприязненно посмотрел на него:

— Рассердим ли мы дракона, приблизившись к черному яйцу?

Дьёфар покачал головой:

— Он запретил бы нам, если бы это могло вызвать его гнев. Но если бы он действительно хотел этого, то подал бы знак.

— Тогда я поднимаюсь, — решительно сказал маг и направился к висящей лестнице. Ура быстро последовал за ним. Группа пришла в движение; все, включая короля Гаурока, канцлера Мутеля и небольшую свиту, двинулись к подножию горы.

— Должно быть, так хотел Верховный дракон, — шепнула Ладия Дьёфару, который на мгновение заколебался. Она беззаботно улыбнулась. — Пошли посмотрим, что из этого выйдет.

Фонтинааль остановился у лестницы, задрал голову и с опаской посмотрел вверх. Казалось, что мужество вдруг покинуло его.

— Только после вас, ваше преосвященство, — промямлил он, скрывая возникшую неловкость приглашающим жестом.

Дьёфар подавил усмешку и начал взбираться по лестнице.

— И вы не хотите забирать это яйцо в храм? — в который раз спросил капитан Лодаст. Он все еще тяжело дышал, потому что поднимался в доспехах.

— Нет, — терпеливо повторил Дьёфар. — В рукописях ничего не сказано о четвертом яйце, и дракон ни словом не обмолвился о нем. Я выполнил свой долг. Три яйца лежат в алтаре храма, и уже завтра в их честь начнется строительство трех храмов.

Он и Ладия стояли у входа в пещеру. Остальные, прижавшись к скалистым стенам, почтительно разглядывали черное яйцо с безопасного расстояния. Они разбились на небольшие группки: там — представители кузнецов, столяров, кожевенников, каменщиков и других ремесленников; здесь — крестьяне, охотники и рыбаки; Фонтинааль, Ура и Кробер стояли около Лодаста.

Маг закрыл глаза и, вытянув вперед руки, круговыми движениями как бы ощупывал яйцо издали. Он сопровождал свои действия монотонной мелодией, изредка прерывая ее и разочарованно качая головой.

— Ничего, — прошептал он. — Я ничего не чувствую.

Пещеру наполнял слабый запах, на который Дьёфар сначала не обратил внимания. Ладия склонила голову набок, принюхиваясь и с любопытством разглядывая яйцо. Вдруг ее губы задрожали, она поднесла руку ко рту, закрыла глаза и начала издавать какие-то странные, сдавленные звуки. Ее плечи вздрагивали.

Фонтинааль прервал свое монотонное пение. Ура непонимающе наморщил лоб. Оба бросали на нее укоризненные взгляды, остальные были просто шокированы. Она отвернулась, но Дьёфар видел, как она до боли кусала себе руку и вытирала катившиеся из-под закрытых век слезы.

— Вы не будете против, если мы заберем яйцо в город? — опять принялся за свое Лодаст. Все, кроме Витоде, вдруг стали удивительно единодушны.

— Выбор за вами. Если хотите, то можете это сделать, — ответил Дьёфар, озадаченный странным поведением Ладии. — Я вам не запрещаю, но и на помощь мою не рассчитывайте. А теперь извините меня, капитан. — Он отвернулся и положил руку на плечо Ладии. — Что с тобой? — шепнул он.

— Яйцо… яйцо… — еле слышно произнесла она и зарылась лицом у него на груди. Ее тело содрогалось, и вдруг Дьёфар понял, что она не плачет, а судорожно старается подавить смех! Он посмотрел через ее плечо на гнездо. К нему как раз приблизился Витоде.

— На ощупь яйцо… клейковатое, — сообщил гном хриплым голосом. — Скорлупа не твердая, даже, пожалуй, мягкая, как у змеиного яйца. И оно пахнет… пахнет как… — он замолчал, не найдя подходящего сравнения.

И тут Дьёфар все понял. Он обнял Ладию и крепко прижал к себе. Он тоже боялся в любой момент потерять самообладание. Ему вдруг послышался громкий смех дракона, отдающийся эхом среди гор.

Ладия и Дьёфар напряженно следили за развитием событий у подножия горы. Утренний туман рассеялся, на безоблачном небе сияло солнце, но вокруг все еще стояла странная тишина, как будто сама природа затаила дыхание.

Жрец благословил действия Лодаста, Фонтинааля, Уры и других, желающих перенести яйцо в город и построить в честь него отдельный храм, где должен был появиться черный дракон. Однако теперь Ладия и Дьёфар знали, что эти усилия напрасны. Более того, они сделали для себя некоторые отрезвляющие выводы.

Черное яйцо было слишком большим и тяжелым, чтобы херувимы могли перенести его по воздуху. Его осторожно завернули и положили в сетку, сплетенную из прочной конопляной веревки. К сетке прикрепили два кожаных ремня. Надев ее на спину, кузнец Ноидар, выбранный для этого ответственного поручения, стал медленно и осторожно спускаться по лестнице вниз.

Толпа внизу затаила дыхание. Огромное черное яйцо весило немало, Ноидар двигался с видимым усилием от одного выступа скалы к другому. Он не преодолел еще и четверти пути, когда случилось нечто непредвиденное. Из-за постоянных толчков яйцо изменило свое положение, так что его острый конец высунулся из ячейки сетки. Собственно говоря, в этом не было ничего страшного, так как диаметр яйца был по крайней мере в два раза больше размера ячеек. Однако стало заметно, что из-за смещения центра тяжести Ноидару стало еще труднее спускаться. С каждым следующим толчком кончик яйца все дальше вылезал наружу, неумолимо выскальзывая из обертки. Эластичная скорлупа удлинилась под действием собственного веса и уже наполовину торчала из сетки.

Ноидар неподвижно замер на лестнице и повернул, насколько мог, голову назад. Ему не удалось разглядеть, что случилось с яйцом, однако он чувствовал, что кожаные ремни натянуты неравномерно, видел в толпе бледные лица и испуганные глаза, слышал нарастающий ропот. Со стиснутыми зубами он продолжал спускаться.

Чем быстрее он двигался, тем быстрее яйцо проскальзывало в ячейку. Тут и там в толпе раздавались сдавленные крики. Дьёфар почувствовал, как Ладия невольно сжала его руку. Его первоначальное веселье сменилось сочувствием к несчастному кузнецу, который в отчаянии цеплялся за раскачивающуюся веревочную лестницу. Он уже почти справился с поставленной задачей. До конца лестницы оставалось не больше десятка шагов, когда яйцо, как капля, вдруг выскользнуло из ячейки.

Толпа замерла. Какое-то время стояла мертвая тишина, а затем из тысячи глоток вырвался крик ужаса, слышный, наверное, в самых отдаленных уголках Руннтерума.

Яйцо ударилось о подножие скалы и покатилось по поросшему травой склону.

Многоголосый крик оборвался. Наступила полная тишина. Оставалась надежда, что яйцо не разбилось, что густая трава горного луга сыграла роль мягкой подстилки. Может быть, если боги будут милостивы…