Андрэ Нортон - Ветер в Камне

Юноша до сих пор не знал, что у повелителя со зрением. Эразм держал ресницы опущенными, как в тот день, когда взорвалась спираль, Фогар же не особо рвался привлекать к себе внимание, памятуя слова насчёт инструмента, который подвёл хозяина. Вдруг его сочтут именно таким бесполезным — и опасным — инструментом.

Колдун склонился над столом, буквально приникнув к шару. Полуприкрытые глаза слезились, словно от невероятного напряжения. Всё-таки, скорее всего, он до сих пор слеп. Тем не менее он что-то видел в шаре — и увиденное приводило его в бешенство.

Дрожащей от ярости рукой Эразм нацарапал несколько знаков на столешнице рядом с шаром. Фогар стоял слишком далеко, чтобы разобрать, хотя почему-то он знал: колдун замахнулся на то, что никогда прежде себе не позволял, — потянулся к Безымянному пределу. Эразм бормотал себе под нос заклинания, но до слуха ученика не долетало ни единого слова.

Увлёкшись поначалу наблюдением за Эразмом, Фогар начал понимать, что в нём самом пробуждается сила. Гоббы не сковали его, и он вдруг понял, что твари вообще старались к нему не прикасаться, когда тащили из темницы. Руки его остались свободны, и сейчас в них нарастало покалывание, распространявшееся через ладони к запястьям. То было не гадкое чувство, как от прикосновения к склизким каменным дискам, а тёплый, укрепляющий ток Света — слабый, но постоянный. Фогар был уверен, что ощущение это возникло не в результате колдовства Эразма, а, наоборот, вопреки ему.

Вдруг маг поднял голову, его рука замерла, не дорисовав руну. Тьма в шаре сгустилась, однако недостаточно, чтобы скрыть красные прожилки, которые возникли на верхушке и постепенно опустились вниз, будто накрыв шар паутиной.

Колдун вдруг выпрямился и поднял шар. Из шара к ученику устремились красноватые лучи.

Юноша не знал, как защититься. Он успел только закрыть лицо руками. В то же мгновение покалывание прекратилось, и Фогар решил, что проиграл. Кровавые нити раскрылись в воздухе, наподобие сети, настигли его и опутали так, что он не мог шелохнуться. Осев на тело, нити стали невидимыми, и всё же Фогар не мог порвать эти путы.

Эразм хищно улыбнулся.

— Ты мне ещё нужен, слизняк. Я как следует изучу то, что в тебе сокрыто. Если же не удастся — что ж! — где найти лучшее подношение тёмным силам, чем собственный вероломный сын?

Внезапно, как будто Фогар перестал существовать, колдун вновь начал вглядываться в шар и рисовать вокруг странные знаки.

Юноша не пытался вырваться из невидимой сети. Почему-то он был уверен, что его привели сюда не только по приказу повелителя, но также благодаря другой силе, для которой он должен что-то совершить. В голове гудел высокий, далёкий звук… Речь? Крик животного? Нет — призыв к тому, кто может слышать.

Ему даже не пришлось закрывать глаза — перед ним предстали два лица, так часто мелькавшие в странных обрывочных снах. Теперь лица были чёткими и ясными, особенно глаза — они светились, сияли…

В памяти возникли страницы Эразмовой книги, которую он один раз прочёл, ни во что не вникнув. Теперь юноша начал понимать, что движет повелителем. Те двое — они тоже читали из его памяти и учились. Их Фогар не страшился, ибо теперь твёрдо знал, что родился с даром всегда отличать Свет от Тьмы.

Страницы мелькали перед его внутренним взором, он читал их заново — и на сей раз понимал. Мышцы сводило в судороге при мысли о том, какая битва ему предстоит и что будет поставлено на карту.

Дыхание Фогара участилось. Эразмова сеть стянулась крепче, как будто пытаясь выдавить из него это знание.

Юноша облизал пересохшие губы. Он не мог говорить, кокон глушил его речь…

Фогар не смог бы объяснить, что подвигло его на отчаянный поступок, но в зависших перед ним лицах он прочёл просьбу, далее мольбу. И вдруг они исчезли. На их месте возник образ огромного дерева с толстым стволом и широкими листьями, и в нём, неслышный ни для кого, кроме Фогара, пел Ветер.

Юноша стал частью огромного дерева. Глядя вниз с качающихся ветвей — сознание расходилось во все стороны от ствола, как спицы от оси, — он заметил движение: приближающуюся кавалькаду жителей зелёного мира.

К нему подходили огромные лесные создания, за ними следовали другие существа, едва заметные тени. Во главе войска шла, пританцовывая, миниатюрная девушка. Она была увита лианами и увенчана цветами, свет вокруг искрился зеленью свежей листвы.

Лишь на миг сумел Фогар удержать видение лесного войска и их… хранительницы? богини? Но и мига хватило, чтобы понять: это войско союзников, и он не останется один, когда Тьма выступит против Света.

— Ну…

Юноша резко очнулся; беспомощный, он вновь стоял перед Эразмом.

— Да будет так! — ликуя, воскликнул колдун.

Он поднялся, потянулся, как человек, слишком долго просидевший на одном месте, и со смехом похлопал по столешнице рядом с шаром (хотя, как заметил Фогар, не прикасаясь к нему). Наконец повелитель подошёл к пленнику.

— Сын демона! — снова расхохотался он. — Хорошее имечко! Думаю, твой названый отец будет рад получить тебя в подарок!

Фогар пошатнулся: путы снова затянулись, войдя в тело, как в масло, и окружили сердце. Однако сила Света не дала ему упасть.

— Ты мог бы оказаться среди великих, если бы не был таким идиотом! С другой стороны, из тебя получится отличный подарок, так что всё к лучшему.

С этими словами Эразм повернулся и вышел. Он шёл с такой осторожностью, что у Фогара не осталось сомнений: маг ослеп. Будущий подарок тёмным силам, перевязанный довольно необычной лентой, остался на месте.

Но он не был беспомощным, что бы ни думал колдун. Фогар закрыл глаза. Он не стал призывать из памяти лица, а сосредоточился на образе дерева. Оно было — — не могло не быть — проводником. «Когда-то Ветер свободно гулял по земле долины, и это время наступит снова! » — подумал юноша, будто принося клятву. Как запелёнатый сетью пленник может исполнить клятву, Фогар пока не знал, тем не менее верил, что это случится.

Сосредоточившись на образе могучего дерева, он принялся распутывать одну нить сети за другой. В ушах снова раздался отдалённый гул. Звук все нарастал, и теперь юноша уверился: он никогда не останется без песни Ветра.

Всё было сделано. Гиффорд опустил голову на руки. Больше валарианцы не могли ничего.

— Мальчик сильнее, чем мы думали, — с ноткой благоговения произнёс Йост. — Эразм пытался воспитать его по своему образу и подобию, но не сумел склонить во Тьму. Архивариус, — обратился он к Гиффорду, внезапно переменив тему, — мы до сих пор не знаем, кто явится к нему на зов. Первые в иерархии Тьмы до сих пор пребывают в спячке.