Олаф Бьорн Локнит - Склеп Хаоса

Песня неслась над медленно колыхавшимися волнами Закатного океана, такая же бездонная и неторопливая:

Когда б я мог вновь душу обрести,И вновь зажечь угасшее сиянье,Чтоб, отпустив сей луч, сказать: «Лети!»,Преодолеть меж нами расстояньеИ нас на долгий миг соединитьПлывущей в безднах сферой одинокой,И стразовые звезды погасить,Чтоб Вам одной светить во тьме глубокой…[1]

– Деррик, – развитое воображение Ди Блайи рисовало ему все более жуткие сцены. – Деррик, а вдруг это чудовище убило донну Вальехо?

– И теперь на радостях распевает над ее бренными косточками, – огрызнулся Деррик. Он только что попытался вскарабкаться по стене, цепляясь за незаметные выступы, но слежавшийся песок раскрошился под его пальцами, и Деррик съехал вниз.

– Но мы не можем оставить ее и уйти! – бард уже забыл о том, что ему не хотелось отправляться на поиски дракона и о том, что ужасное создание находилось поблизости. Стоит дракону услышать подозрительные голоса или просто захотеть поразмяться – и им конец.

– Что ты предлагаешь? – Деррик уселся на кучке песка и выжидательно уставился на своего спутника. Блайи замялся и неуверенно предложил:

– Может, необязательно подниматься именно здесь? Давай поищем какой-нибудь другой путь…

– Ты делаешь несомненные успехи, – признал Деррик, поднимая голову и вглядываясь в недосягаемое отверстие. – Хотя я предпочел бы не заявляться туда без надежного подкрепления… Боги, что это?

Низкий бас (возможно, принадлежавший дракону) умолк. Его сменил другой голос – мягкий и проникновенный голос молодой женщины:

Жаль, что ты меня не помнишь,Жаль, что ты меня не любишь,Пять веков назад и пять вперед.Пять столетий нас не будет,Пять раз вспомнишь, пять забудешь,Как шиповник под окном цветет…

– Агнесса, – растерянно сказал Деррик. – Это же Агнесса!

– Донна Агнесса, – подтвердил Ди Блайи. – Причем живая.

Молодые люди переглянулись. Наверху творилось нечто странное – крылатый ящер и его пленница, которой полагалось бы заливаться слезами и исходить жалобными воплями, развлекали друг друга пением…

– Надо забраться наверх, – наконец сказал Деррик. Блайи молча кивнул. Он уже смирился с тем, что здешние обитатели задались целью поступать вразрез с общепринятыми правилами.

Они все-таки нашли относительно безопасный и легкий путь наверх – по глубокой расщелине, промытой весенними дождями. Правда, на дне расщелины торчало множество камней, с готовностью срывавшихся со своих мест, стоило вставшему на них человеку убедиться в их надежности. Поскользнувшийся Блайи схватился в поисках спасения за стену и на собственном опыте убедился, что мокрый песчаник имеет свойство превращаться в липкую и очень противную на ощупь грязь.

Примерно на полдороге Деррик остановился, заметив узкую и (по мнению Блайи) крайне непривлекательно выглядевшую щель. Деррик зачем-то сунул туда голову, прислушался, а затем начал протискиваться внутрь. Ди Блайи совершенно не хотелось забираться в какие-либо подозрительные трещины, но другого выхода не оставалось.

Щель оказалась входом в узенький коридор, прогрызенный за несколько лет в толще слежавшегося песка дождевой водой и штормами. Какому-нибудь животному, например лисице или барсуку, этот ход показался бы настоящей галереей, но человеку приходилось пробираться по нему, сложившись в три погибели. Мучения закончились на развилке, где более широкая часть прохода загибалась вверх, а более узкая выводила в какое-то полутемное пространство. Деррик спрятался за наваленными у выхода камнями, резко потянув Блайи за собой.

Привыкнув к сумраку и приглядевшись, бард различил очертания большой пещеры. Яркое солнечное пятно отмечало вход – тот самый, замеченный ими с берега. В пещере было довольно прохладно и пахло морем, а еще нагретым железом и старой кожей. Середину помещения занимало своеобразное «гнездо» – молодые деревца с содранными листьями, накрытые ворохом овечьих шкур.

В этом сооружении расположился свернувшийся дракон, вырисовывавшийся в светлом полумраке причудливым угловатым силуэтом. Блайи показалось, что под чешуей ящера пробегают крохотные золотистые огоньки. Массивная голова зверя лежала на скрещенных лапах и была повернута в сторону рассеянного солнечного столба, пробивавшегося из трещины в потолке.

Под трещиной располагалось небольшое возвышение, тоже накрытое шкурами. На нем, поджав ноги, сидела живая и невредимая Агнесса Вальехо, невозмутимо заплетая растрепавшиеся волосы в косу.

– Идиллия, – еле слышно пробормотал Деррик. Бард был с ним полностью согласен. Агнесса не выглядела перепуганной до смерти или раненой, а дракон уже не казался страшным чудовищем. Конечно, он оставался большим и опасным животным, но, похоже, донна Вальехо сумела найти с ним общий язык.

– …Никогда не думала, что драконы умеют петь, – сказала Агнесса, покончив со своим занятием и отбросив косу за спину. – У тебя хорошо получается, господин дракон.

– Спасибо, – вежливо ответил ящер и зевнул, показав бездонный провал пасти в обрамлении поблескивающих зубов. – Пение всегда было моей слабой стороной… Хотя мои родичи единодушно утверждали, будто не видят особой разницы между моим исполнением и ревом спятившего быка.

– Они были неправы, – серьезно возразила Агнесса. – Послушай, если не секрет, а где твои сородичи? Или ты живешь один?

– Я не знаю, – дракон сделал движение, словно человек, пожимающий плечами. – Наверное, их уже нет на свете. Я остался последним. Или предпоследним – невелика разница.

– Тогда зачем же ты напал на ярмарку и украл меня? – Агнесса подалась вперед. – Меня ведь обязательно придут спасать дядины солдаты или рыцари… И тебя наверняка убьют.

– Возможно, – дракон чуть наклонил тяжелую рогатую голову. – Но для начала им придется потрудиться. Тот человек, с которым мы подрались вчера – он не слишком опасен. Скорее забавен. А вот другой… Кто они, Агнесса? Я правильно запомнил, тебя зовут Агнесса?

Девушка помолчала и задумчиво произнесла:

– Тот, кто напал на тебя первым – Маэль Монброн. Он из Аквилонии… знаешь, где это? – зверь кивнул. – Насколько я знаю, его предки посвятили свою жизнь тому, чтобы уничтожать драконов… Ой, извини.

– Пустяки, – ящер пошевелил кончиком шипастого хвоста. – Так было всегда. Люди против нас, мы против людей. Когда-то я надеялся, что такой порядок вещей можно изменить… И ошибся. Ладно, это долгая история. Продолжай, пожалуйста. Кому еще потребовалась моя голова?