Сергей Радин - Кодекс Ордена Казановы

Шишики деловито подкатили к краю стола. Профи прыгнул на запястье Соболева, Ник — на запястье Ани. Через минуту побелевшие от напряжения пальцы профессора расслабились, а на лице Ани появился чуть заметный румянец.

31.

Кажется, совершенно машинально Соболев отпил остывшего кофе, явно не заметив его вкуса. Аня сидела, задумавшись, не отпуская его руки.

Лёхин умел сопереживать и сочувствовать. Это умение, возможно, перешло к нему от бабушки вместе с умением кормить всех, кого пришёл в дом. Но он знал за собой ещё одну черту характера: если он жалел, то жалел деятельно. Сидеть сложа руки и лишь предаваться скорби, тысячи раз перемалывая "ах, какой хороший был человек", он не мог.

Поэтому, сочувственно помолчав, он уставился на Соболева. Тот медленно двигал по столу опустевшую чашку, но, ощутив пристальный взгляд, поднял глаза. Лёхин скосился на Аню — и снова на профессора. Поймёт — не поймёт? Соболев чуть поднял брови: не совсем понял. Лёхин повторил уже с незаметным кивком на Аню. Понял.

— Анюта, ты не возражаешь против нашей беседы с Алексеем Григорьевичем?

— Да, конечно, Дима… Алёша?

— Всё нормально, Аня. Подожди, сейчас помогу.

Он помог ей упаковать в коробку торт, до которого она так и не дотронулась. Скользнув пальцами по руке Соболева, она улыбнулась ему и вышла из зала — Лёхин следом. Кажется, из них двоих брата она считала более слабым, потому что на выходе из кафе обернулась и попросила:

— Вы не ругайтесь там, ладно?

— Ну нет! Ща пойду и съем его! — набычился Лёхин.

Секунды она всматривалась в него с медленно расцветающей улыбкой — и спросила:

— А почему?

— Его погладили — меня нет. Обидна-а!

Она метнула взгляд на стеклянную дверь в зал. Брата не видно — за стеной. И тогда она неуверенно провела ладонью по плечу Лёхина и, странно усмехнувшись, сказала:

— Давно хотела потрогать твой джемпер. Такой мягкий.

И выскочила из кафе.

Лёхин медленно обернулся к зеркальной стене. На плечах сидели Шишики — увеличившись вдвое, словно надулись изо всех сил — аж глазёнки утонули в опухших щеках. Он сначала не понял, точнее — удивился бездумно. И только чуть позже, обнаружив, что его короткие белые волосы стоят дыбом, сообразил, какой мощный взрыв адреналина вызвало в нём прикосновение Ани. Ну и… Шишики и откушамши… Сладенького… Блинчики-оладушки.

Несколько раз глубоко вздохнув — успокоиться, Лёхин снова глянул в зеркало: кажется, "помпошки" тоже возвращались в норму — после вздыбленного состояния. И Лёхин совсем успокоился: не одного меня шарахнуло, — и вернулся в зал, к профессору.

Тот сидел, нахохлившись над пустой чашкой. Лёхин не поленился, сходил взять ещё кофе на двоих. Пока Соболев недоуменно смотрел на пододвинутую к нему чашку, Лёхин с удовольствием съел все сладости, заказанные Аней, и созрел для разговора. Вроде и профессор сообразил, что молчать смысла больше нет.

— Вы хотите поговорить со мной об Ане?

— Нет. Я хочу поговорить с вами о человеке, которого сегодня убьют.

Кофе выплеснулся совсем немного. Лёхи взял из стаканчика салфетку и промокнул стол. Эк, какой он, профессор, впечатлительный.

— Вы всегда так прямолинейно преподносите информацию? — сухо спросил Соболев.

— В последнее время жизнь со мной настолько прямолинейна, что приходится обходиться без заморочек дворцового этикета. Да и времени маловато для расшаркивания. Итак, вчера вечером я возвращался из кафе "Орден Казановы"…

Он коротко пересказал историю нападения и неожиданного спортивного поединка. Предположил, что ребят, которые должны были его побить, вызвал Анатолий, а те, на всякий случай, подключили Щуплого, который и превратил избиение в игру на двоих.

— По их расчётам, он один мог бы меня… ну, избить бы до невменяемого состояния, а он не тронул. Почти. Сейчас они могут пригласить кого-то, чтобы отомстить за нежелание идти у них на поводу. Возможно, они думают его — так называемое — наказать. И, возможно, нечаянно они убьют.

— А вы? Вы тут каким боком?

— Добрый вы, профессор… Боком… Из-за меня Щуплый попал в историю. Ему, кроме меня, никто не поможет. Не забывайте, Дмитрий Витальевич, речь идёт о жизни и смерти человека.

— И чего вы хотите от меня?

— Лично от вас — полчаса времени. Судя по тому, как вы сегодня основательно решили за нами следить, свободное время у вас есть. Помните август? Шишики умеют ходить по ментальному следу человека в пространстве, благодаря чему я и нашёл вас. Но тогда был свежий след зомбированного человека. Сегодня мне нужно узнать, где живёт Щуплый. Его вчерашний след вряд ли доступен моему Шишику (Ник возмущённо фыркнул), поэтому мне нужен ваш Профи.

— Кто?

— Так я назвал вашего Шишика, чтобы отличать от моего Ника, — объяснил Лёхин. — Мой-то, конечно, может вывести меня на Щуплого, но дело затянется. С момента поисков Романа и Лады я в постоянном цейтноте. Вынужден искать пути покороче и побыстрее.

— Насколько я вас понял, — медленно заговорил Соболев, — я иду с вами по следу Щуплого, а вечером вы один идёте, чтобы защитить его от убийц.

— Ну, не забывайте, что убийц может и не быть. К нему могут прийти, чтобы, громко говоря, отомстить за неудавшийся урок мне. Цель — избить его. Но кто поручится, что в азарте драки его не убьют? Сами понимаете — смерть может случиться и в результате несчастного случая. Так что вот…

— Идём сейчас?

— Если не возражаете.

Лёхин сидел напротив зеркальной стены. Шишик Ник с его плеча, размахивая короткими лапками, то и дело ехал глазами вниз, словно собираясь шариком скатиться с хозяйского плеча, но тут же проворно возвращался в исходное положение. Напротив, дождавшись его возвращения, то же самое делал Профи. "Версаль разводят, раскланиваются — нас изображают", — догадался Лёхин.

Прежде чем уйти, Лёхин выбросил в ведёрко для самостоятельных посетителей чашки и бумагу, оставив на столе картонную тарелочку с двумя кусочками торта. Привидение тихой бомжишки зависло над столом, с благодарностью кивнув Лёхину.

Кажется, Соболев тоже что-то ощутил. Он резко встал у двери и, обернувшись, обшарил глазами маленький уютный зал. Сделав вид, что не замечает его движения, Лёхин демонстративно пододвинул тарелку с тортом ближе к окну. Со стороны кассы всё равно не видно его действий — спиной стоит к продавцам.

Как ни в чём не бывало, Лёхин заторопился к выходу. С плеча вежливо хихикнула "помпошка" — мелькнуло в зеркалах привидение, робко помахало вслед.

— Призрак здешний? — уточнил профессор.

— Здешний.

— Вы специально подвинули тарелку ("Чтобы её служащие сразу не убрали", — предположил Лёхин конец фразы, едва профессор замялся, но…), чтобы я увидеть успел?