Оксана Демченко - Докричаться до мира

Состояние запасов воды чуть лучше, но и здесь имеются проблемы. Подопытные переведены уже достаточно давно на класс очистки «низший технический» (их питьевая вода – класс 4+), что обеспечивает практически замкнутый круг без потерь. Группа фильтров со сменными элементами по сути уже исчерпала себя, и через восьмик лет мы сами неизбежно получим воду класса очистки «условно питьевую», как это ни прискорбно.

В связи с изложенными обстоятельствами прошу снова рассмотреть вопрос обеспечения доступности большого корабля. «Тор-а-мир» – наш единственный шанс вырваться из изоляции. Конечно, его обшивка не может быть даже минимально повреждена доступным оборудованием, повторные проверки проведены, результат однозначный. Но есть спящие в резерве инженеры-айри, вывезенные сюда в качестве генного материала. Возможно, они смогут наладить связь с нашим миром или создать оборудование для вскрытия люков корабля. В противном случае, эксперимент будет завершен без нашего на то согласия, и самым плачевным образом.

Помощнику Гридье. Данным о состоянии купола присвоить гриф «Особо секретно». Недоумка Роллди вывезти в пустыню и там высадить, для этого хама эксперимент окончен. Благо, у него есть вполне грамотный помощник, который к тому же знает свое место в иерархии старейших и не принимает решений без ведома моэ айри.

Сигнал от ан-моэ Грийена пришел, нас отсюда снимут очень скоро, уже начаты работы над восстановлением технологии и материалов корабля. Столько мы продержимся.

Инженеров разбудить выборочно и передать в сектор Шинойта, он умеет уговаривать, пусть думают, я люблю иметь запасные варианты. Для наблюдателей установить дополнительные системы очистки воздуха в их контрольных комнатах на опасных уровнях. Шлюзование сохранить в прежнем объеме, я обсудил тему со старейшими из сектора основного генного проекта, им виднее, как содержать подопытных. По их требованию восстановить на уровнях содержания подопытных классы очистки воздуха и воды, минимально приемлемые для т. н. «человеков».

Существенное сокращение потребления обеспечить в течение ближайшего восьмика лет за счет ликвидации популяции нестабильных и отказа от низкоперспективных линий волвеков, необходимых исключительно ради побочных опытов.

Для комфорта проживания вскрыть аварийные резервы воды, использовать только на медианном уровне.

3 – 17 марта, Хьёртт, Гнездо

Йялл

Крик не облегчил души Третьего, но его странная мощь почти испугала и разом вернула сознанию холодную ясность.

Он все испортил! Это слышали и свои, наверняка, до второго уровня, а то и глубже, – они откликнулись и попытались облегчить боль, – и хозяева. Глухие бы услышали, как он вообще умудрился так крикнуть? И что теперь делать?

Йялл резко сорвался с места. Первый здесь, ну почему он сразу не обратился к вожаку! Первый умеет слышать, он понимает все и способен разделять самую большую боль братьев.

Потому и не обратился. Боль оказалась такой огромной, что ею страшно грузить чужой загривок, а уж самый родной и уважаемый… Потерю семьи он не мог разделить. Это его семья, никто вообще не представляет, что такое иметь семью, растить ребенка. Никто даже не знает, почему у его сына голубые глаза. То ли это – мамино наследство, то ли позже пожелтеют. Теперь и он не узнает.

Первый сидел у самого свода купола, круто падающего в пыль пустыни. Очень давно волки пробовали копать, искали выход. Хозяева не мешали, даже приезжали смотреть и смеялись. Купол везде, его не преодолеть. Вожак чуть повернул крупную голову, блеснул глазами. У Первого они светлые и с легким оттенком зелени. Ясные и очень печальные сегодня.

«Я виноват», – показал Третий. Под наблюдением говорить нельзя, да и не для волчьей пасти речь. И не в пустыне… Он лег и ткнулся носом в лапу старшего.

«Нет. Они все подстроили, ты просто угодил в ловушку», – сердито фыркнул Первый и коснулся сознания младшего. Мысленно погладил глупую голову и обнял, принимая боль. Тяжело вздохнул, бессильно уронил морду в пыль. Теперь оба заново переживали Крик, и Третий снова подумал, как невыносимо трудно приходится вожаку. Сам Йялл не сумел бы понять, но Первый – понял. На душе стало чуть легче, он даже не сочтен предателем стаи, хоть и не может снять с себя вины. Предателем Третий жить не стал бы.

Они лежали долго. Луны угасли, дышать сделалось трудно и больно, холод пронизал тела насквозь. Идти к воротам не хотелось, оба ждали беды. Но идти надо, они должны все делать в точности, как обычно. Вдруг хозяева глуше самых глухих?

Их никто не ждал. Поели, подышали, разошлись в недоумении. Третий чуть отбился от стаи и бродил в одиночку, но постепенно поведение его стало более привычным. Йялл даже сделал над собой усилие и начал задирать Шестого, оттирая от вожака. Вяло, но все же достаточно убедительно.

Прошел еще один день. Еще, и еще…

Он мучительно и безуспешно пытался гнать мысли о Сидде. Как она, где? Жива ли, и что за уколы ей сделали? Укол – всегда боль, а она такая маленькая и слабая! И еще она мерзнет. Когда нервничает, то очень сильно, и ее надо греть, а кто станет заботиться о синеглазой? Она для глупых хозяев – всего лишь «перспективная самка». Если приведут Первому, хоть можно будет ее видеть иногда, к тому же вожак не обидит девочку.

Третий отчаянно мучился, понимая, что не готов отдать жену и самому уважаемому и достойному из стаи. И не сможет смотреть, как другой окружает ее плечи руками, гладит волосы, ласкает кожу. Потому что ей тоже будет плохо. Или хорошо? Чего тогда он боится?

Под красной луной пятого дня он признал свое отчаяние, готовое вцепиться в горло вожака из-за жены. Ни волк Третий, ни волвек Йялл не желали терять ее, делить и отдавать. И тогда он снова ушел из стаи и лег в дальнем краю купола, под стеной. Он будет дышать, все равно заставят. Он станет есть, Вечные неизбежно найдут способ управиться с упрямым. Но будет ждать. Потому что сердце уверено – она еще жива.

Первого забрали вниз в положенный срок.

Почти сразу увели и его, прихватив за загривок. Пихнули в отдельную клетку, напоили соком утра, и привычная боль не заглушила отчаяние. Сомнений больше нет: Крик слышали. Они знают и будут что-то делать. Хорошо если с ним, сам виноват – тут все понятно. Но вдруг и прочие пострадают? А сын?

Третьего спустили на жилой ярус, провели в незнакомый загон. Он слышал, как разводят по углам остальных, вернувшихся сверху. Закончили. В тишине ночи, задушенной блеклым отливом потолка, он издали разобрал звук идущей снизу повозки. Шаги трех пар ног. Ближе. К его загону.