Марина Дяченко - Казнь

Ирена помолчала. Доктор привычно болтал, развлекая ее и провоцируя, но за словами его стояло невысказанное, просто стояло, не считая нужным даже спрятаться, в полной уверенности, что Ирена, увлеченная историей Эльзы, не обратит на него ни малейшего внимания…

– А вы как доктор вынесли вердикт: Эльза любить не умеет?

Вопрос получился по-идиотски серьезным. Ник вздохнул:

– Коров, зверят… очень любит. По-настоящему.

Ирена вспомнила Эльзин монолог в кладовой. Беседы о любви с киноактерами – занятие для десятилетней девочки, а не для…

– Ник… а у вас с ней что-то было?

Эльза шествовала к калитке. В последнее время она перестала по-старушечьи горбиться, держалась прямо и даже порой улыбалась, как раньше…

– Конечно, – отозвался врач после паузы. – Когда она только появилась здесь… я ее успокаивал, адаптировал и лечил. И она вообразила, что любит меня даже больше, чем своих телят. Нет, не извиняйтесь, Ирена… Вы ничего не спросили бестактного. В том, что Эльза нашла на ферме свое счастье – во многом моя заслуга. И не беспокойтесь, с Эльзой все будет в порядке… она придет в норму. Все перемелется… Время, Ирена. Идемте обедать…

Она смотрела, как он отряхивает плед. Сворачивает, прячет в сумку. Солнце склоняется за зубцы гор – возможно, где-то в Южных Монтаньерах кто-то точно так же смотрит на этот пейзаж, только там, наверное, куда теплее…

– Ник, а вы читали Эльзе стихи?

Он удивленно обернулся:

– Что?

Ирена усмехнулась:

– Интимная близость как-то ведь должна отличаться от рутинного приема пациентки? Вот я и подумала, что, наверное, стихи…

Некоторое время Ник смотрел на нее, разинув рот. Потом свирепо ухмыльнулся:

– Знаете, другой на моем месте обиделся бы… Что же, рассказать вам в подробностях, как я возвращал Эльзу к жизни?

– Не надо, – сказала Ирена поспешно. – Верю…

– Давайте руку, тут склон…

Она послушно положила ладонь на сгиб его локтя.

Прогулки с Ником дисциплинировали ее. Не давали опуститься. Не давали забыть о внешности, расслабиться, поглупеть…

– Я вас точно не обидела, Ник?

Он хохотнул:

– Отомщу… Хотите, почитаю вам стихи во время осмотра?

Она почему-то смутилась.

– Кстати, Ирена… чем вы озадачили Яна? Я вижу, вы чем-то его серьезно озадачили…

Она таинственно улыбнулась:

– Это сюрприз…

– Вы сообщили ему, что в вашей семье существует традиция рожать тройню? – радостно осведомился Ник.

Рванул ветер. Ник свободной рукой накрыл Иренину ладонь:

– Холодно? Идемте скорей…

Его рука была теплая, она ощутила это тепло сквозь тонкую перчатку.

– Ник, я давно хотела спросить…

Что это? Он насторожился?

– Ник… А кто будет ухаживать за… новорожденным? Что, Ян привезет приговоренного к смерти педиатра? Кормилицу? Няньку? Или… поручит ребенка Эльзе?!

Он укоризненно пожал плечами:

– Неужели вы думаете, что… мы не справимся? Да Ян что угодно сделает, вся ферма будет работать на этого ребенка… У меня будут справочники, учебные фильмы, любые лекарства, любое оборудование… Если понадобится, даже инкубатор…

– Да, – сказала Ирена, глядя в снег. – И первое его слово будет, наверное, не «мама», а «инкубатор»…

– Ирена?! – Ник взял ее за плечи и развернул к себе. – Что же вы?..

Она высвободилась.

– Ирена, – он снова взял ее за руку. – Я вас умоляю, не надо ЭТОГО… Обо всем договорились, все решено… Вы будете свободны, уедете… Мы будем вспоминать о вас – по-доброму… И у вас еще будут дети. Девочки, мальчики, сколько угодно, у вас очень благоприятное… строение…

– Специалист, – сказала она горько.

Они с Семиролем старательно избегали разговоров об Анджее Кромаре, о его странностях, газетных вырезках и календаре. Иногда Ирене казалось, что Семироль мрачен – но причиной тому могли быть и обычные текущие дела. Вряд ли уравновешенный вампир подхватил бациллу безумия и теперь, подобно Трошу, теряет веру в непоколебимость мироздания…

Точно так же не принято было говорить о незаконченной повести. Ирена уверилась было, что Семироль благополучно вытеснил повесть из сознания – когда однажды он спросил ее, как бы между прочим:

– Это место, где ваша героиня вошла в ткань МОДЕЛИ… Вершина холма? Какого?

Перед удивленной Иреной легла на стол топографическая карта; она узнала свой дом, дома соседей, дорогу…

– Здесь, – она показала пальцем. – Именно здесь… Отсюда дорога видна как бы подковой… Там…

– И шли навстречу две машины, желтая и белая, – снова как бы невзначай проронил Семироль. – Именно туда вы приводили следственную группу, чтобы якобы показать тело еще одной жертвы… Зачем?

– Нервный срыв, – сказала она еле слышно.

– Хорошо… А ваша героиня, приведи она следователей на холм, на что бы она рассчитывала?

Ирена проглотила слюну:

– Она хотела ВЫЙТИ. Здесь воротца, два прутика с тряпками… Но коридор оказался закрыт.

– Специально? Случайно? Кем? Для чего?

Ирена пожала плечами.

– Вы, автор, не знаете?!

– Автор вовсе не обязан все знать, – сообщила она гордо. – Автор имеет право предполагать… задавать вопросы…

Некоторое время Семироль пристально смотрел не нее. Потом отвернулся:

– Ладно… И что, вы видели дым из трубы? Пустого дома? И вы, как автор, не знаете, кто был у вас в гостях?

– Да какая теперь разница, – сказала она угрюмо. – Наверное, та маньячка. Ведь Анджей Кромар, по официальной версии, к тому времени был уже месяц как мертв…

– По официальной версии, – раздумчиво пробормотал Семироль.

Незадолго до ужина Ник с профессионально мягкой улыбочкой пригласил ее на осмотр. Слабые попытки отвертеться не имели успеха; Ник позвенел ключами перед дверью медблока – и пропустил ее вперед. Ирена вошла, зажимая нос; у нее, вероятно, здорово обострился нюх. Во всяком случае на определенные запахи.

Ник пропустил ее за марлевую ширму. Мыл руки, облачался в стерильный халат, готовил инструменты; Ирена аккуратно складывала свои вещи на клеенчатой кушетке и вспоминала кадры из романтично-медицинского фильма. Конечно, тот, что живет внутри нее, пока похож скорее на ящерицу, чем на человека…

Возможно, она задумалась. Возможно, из задумчивости ее вывела тишина за ширмой…

Она обернулась, как на выстрел.

Ник смотрел на нее. Секунда, полсекунды – он тут же отвернулся, но ей хватило и этого мига.

Его взгляд не был взглядом врача. В такой степени не был, что Ирене сделалось жарко; взгляд коснулся ее, будто языком – и, секунду простояв столбом, она с плачем кинулась одеваться…

Ник сидел за ширмой на кушетке. В халате, с маской, болтающейся на груди, положив на колени красные от горячей воды руки. Он сидел на пути к выходу – Ирена остановилась, закусив губу.