Наталия Осояну - Звёздный огонь

— Я обещал, что не стану читать твоих мыслей, — сказал он. — И слово сдержу, что бы ни случилось, потому что свою преданность ты уже доказал. Но, видишь ли, твоё волнение при виде крылатого глаза… э-э… взволновало и меня. Где ты успел встретить этот знак?

Повисла тревожная тишина. Хаген не знал, что сказать: он испытывал соблазн обмануть капитана, придумав историю о каком-нибудь поручении Пейтона Локка, но всё-таки понимал, что этого делать нельзя при при каких обстоятельствах. Как же быть? Правду он тоже сказать не мог, поэтому ограничился её частью.

— В замке Рейго Лара.

— Вот как? — произнес Крейн с неподдельным удивлением в голосе. — Надо же… Хаген, мне нет нужды знать, как ты там оказался и что делал, но вот если бы ты смог рассказать мне подробно, что именно увидел… Заметь, я пока что прошу.

Оборотень тяжело вздохнул.

— Ох, капитан, мне трудно об этом даже вспоминать! Ладно, уговорили. У лорда Рейго есть немало странных привычек, о которых знает чуть ли не весь двор, но мало кому известно, что у всех этих странностей один-единственный корень: искусство создания полужизни, древняя алхимия. Он ею увлекается самозабвенно вот уже несколько лет и любит иной раз намекнуть, что за короткий срок достиг впечатляющих результатов…

— И ты видел эти… результаты?

— Я… — пересмешник скрипнул зубами. — Да, видел. Это вышло случайно, я просто перепутал двери и попал в лабораторию. Там… там было много всяких устройств, от одного взгляда на которые просто голова кружилась, и хотя мне случалось видеть механику и посложнее, они показались весьма… необычными. Я пошел дальше, решив поискать что-то ещё более интересное, и вдруг увидел стеклянный сосуд, заполненный зеленоватым дымом. На дне сосуда лежал мертвый крикун — с его живота была снята кожа, а тело до самой шеи обволакивала какая-то масса, похожая на студень. Она колыхалась, будто живая… будто дышала. Сам не знаю, зачем это было мне нужно, но я приблизился и, вроде бы, коснулся стекла рукой…

Тут Хаген замолчал надолго, чувствуя, как внутри всё дрожит и сжимается. Крейн терпеливо ждал, пока пересмешник придет в себя, а «Невеста ветра» очень осторожно коснулась его сознания, на свой лад пытаясь успокоить.

— Я никогда раньше не чувствовал чужой боли… — отрешенно проговорил оборотень. — Ну, конечно же, здесь мне многое довелось пережить, но тогда всё было впервые. Крикун был жив, и он испытывал такие страдания, что не мог не обрушить их на первое попавшееся живое существо. Не знаю, как Рейго мог там находиться? Он же чайка, он восприимчив к мыслеобразам… В общем, я отшатнулся в ужасе и невольно сдернул покрывало со стоявшего рядом большого чана, тоже стеклянного. В нем… в нем был человек. Точнее, некое существо, когда-то бывшее человеком… или даже магусом. Оно тоже не было мертво и смотрело на меня так… умоляюще! — Хаген внезапно охрип, но продолжал говорить; слова лились из него, как льется вода во внезапно открывшуюся пробоину. — Его глаза говорили: «Убей меня!» А я не мог… Это бы поставило под угрозу весь мой план — план, стоивший нескольких лет жизни! И ведь… он был там… не один!

— Сколько? — отрывисто спросил Крейн.

— Не меньше десяти… — ответил Хаген и вдруг ощутил странное опустошение. Эта история, о которой он до сих пор никому не рассказывал, была похожа на шип, засевший в ране. Теперь его удалось выдернуть… и, быть может, рана заживет? — Я не мог считать, просто выскочил оттуда при мысли, что все они обратятся ко мне с одной и той же просьбой…

Услышав следующий вопрос Крейна, оборотень не поверил своим ушам и удивленно уставился на капитана.

— Там были крылатые люди? — повторил Феникс, странно морщась, словно ему самому было неприятно спрашивать о таком. Хаген медленно покачал головой. — Хорошо. Это всё, что ты видел?

— Да, — проговорил пересмешник. — Капитан, я не…

— Достаточно, — перебил Крейн. — Ты не должен больше ничего мне рассказывать. Можешь идти.

Хаген с радостью воспользовался этим разрешением и лишь позже почувствовал легкую обиду: капитан явно знал о лаборатории намного больше, чем ему самому удалось выяснить за годы службы. Рейго ревностно хранил свою тайну… Но, выходит, Крейн вовсе не был столь далек от жизни Яшмового дворца и его обитателей? Ещё одна загадка.

Хотя, если поразмыслить…

Пересмешник вспомнил о молчаливом вороне, который инкогнито приезжал к его хозяину несколько раз в году. Легенды говорят, что древняя алхимия была уделом именно клана Корвисс, но сами Бдительные не раз клялись памятью предков, что полностью утратили секреты этого страшного искусства.

А «Крейн», как случайно выяснил Нами, — одна из ветвей семейства Ворона!

«Я не хочу об этом знать, — подумал оборотень. — Он не тронул мою тайну, так пусть и его собственная тайна остается в неприкосновенности!» Эту фразу он за несколько дней повторил про себя не меньше тысячи раз, но легче от этого не стало: Хаген впервые в жизни изнывал от любопытства.

Жизнь, между тем, текла своим чередом. Эсме исцелила всех отравленных; Нами с радостью вручил Кристобалю Крейну тетрадь, в которой были записаны, по его словам, наиболее интересные и необычные легенды из собрания, хранившегося в библиотеке; рабочие заканчивали приготовления ко дню, когда грейна должна была отправиться туда же, куда ушли тысячи лет назад её создатели — в небытие.

И вот настал момент, когда они вчетвером — Нами, Крейн, Хаген и Умберто — стояли на том же месте, откуда впервые увидели черную тварь, весьма метко стрелявшую по всему, что двигалось в обозримом пространстве. Вечерело; водовод перестал работать ещё в полдень, но пока что никаких изменений они не заметили. Нами нетерпеливо ходил по утоптанной полянке, вертел в руках подзорную трубу, которую один раз едва не уронил с обрыва. Умберто скучал, Хаген предавался раздумьям, а Крейн стоял неподвижно, словно статуя, устремив взгляд на полуживую машину.

— Начинается, — сказал он неожиданно. — Смотрите!

Грейна заколыхалась, хотя ветра не было. И без подзорной трубы было видно, как её плоское тело пошло пузырями, словно его поджаривали, а потом начало таять. Края черного покрывала опускались всё ниже и ниже, от них отрывались куски и падали. Вскоре грейна уже ничем не напоминала то грозное оружие, к которому нельзя было подойти на пушечный выстрел: от неё остались неряшливые лохмотья, а потом в один миг они рассыпались тучей не то пыли, не то пепла…

Почему-то Хаген вспомнил о Стражах Эльги — они исчезли именно так.

— Эта машина пережила своё время, — произнес Крейн, будто прочитав мысли своего матроса. — Быть может, люди ещё создадут нечто подобное… когда-нибудь.