Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - Гроссграф

Во дворе сухо и даже чисто, во всяком случае - посредине. Под стенами груды влажного мусора. Стражники молодцы, выглядят бодрыми, оружие в руках, а не в казарме или караулке, толстые морды расплываются в счастливых улыбках.

- Хозяин!… - сказал один с облегчением в голосе. - Наконец-то!… А то мы уже волновались, что и на лето останетесь у прекрасной леди Беатриссы!

- Какое лето, - ответил я сварливо, - весна только началась!… Такая грязь, даже не верю, что высохнет хотя бы к осени.

- Высохнет, - заверил очень серьезно и основательно начальник стражи ворот. - Месяца не пройдет. Весеннее солнышко - жаркое…

Я улыбался, чувствуя великое облегчение. Наконец-то среди своих, в этом мире верность и честь не пустые звуки, а предательство так и вовсе самое черное преступление, самый тяжкий и непрощаемый грех. Здесь даже к смертельному врагу можно повернуться спиной, никакая выгода не перевесит позор и бесчестье.

Пес, попрыгав во дворе и обнюхав самые важные места, унесся скачками в донжон.

Я едва успел передать арбогастра конюхам, как из головного здания вышел и направился ко мне, раздвигая толпу, как бык овец, блещущий металлом Растер. За зиму он стал еще квадратнее, от фигуры несет не только силой, но и агрессией, накопил за время сидения за столом. Единственный, кто доспехи снимает только на ночь, но все равно ухитрился набрать дурного мяса, грубо вырезанное квадратное лицо округлилось, стало мягче.

- Сэр Ричард! - взревел он мощно и протянул руки: - Мы уж заждались!

Я дал себя обнять, он давил меня, как медведь козу, но вдруг дрожь пробежала по его телу, он поспешно отодвинул меня на вытянутые руки.

- Сэр Ричард!… Что с вами случилось?

Я встревоженно оглядел себя.

- А что со мной?

Он почти прошептал:

- Вы такой… весь… обгорелый…

Из донжона выбегали рыцари и тоже, расслышав Растера, начинали смотреть на меня с ужасом. Кто-то крестился, кто-то бормотал молитвы, а я сказал с неудовольствием:

- Вот такая у вас вера в сюзерена? Да если бы я и в самом деле прошел через ад, разве это зазорно? Или сомневаетесь, что я прошел с крестом за пазухой и обагренным кровью мечом в недрогнувшей длани?

Расталкивая безщитовых, приблизился барон Альбрехт, отсалютовал и поинтересовался с тревогой в голосе:

- Сэр Ричард, а вы в самом деле… вышли из ада? В смысле, побывали там?

Рыцари заговорили между собой, кто-то начал пятиться, я слышал, как спешно послали за священником.

Я отмахнулся.

- Дорогой барон, мы все иной раз трижды в день проходим через ад, ибо нет его нигде, кроме как в наших душах! А тот, что с чертями и кипящими котлами, - это для простолюдинов. Они мук совести не знают, потому для них разработаны именно телесные муки.

Он кивнул, но смолчал, что я уклонился от прямого ответа насчет своего плотного загара. Зато сэр Растер сразу успокоился, заявил важно:

- Да, все верно, тот ад для простолюдинов! У меня ад каждое утро, если с перепоя под рукой нет кувшина вина, чтобы полечиться.

- Простолюдин живет в каждом из нас, - подтвердил я. - Нужно выдавливать его по капле!

Они пробормотали «аминь» и дружно перекрестились. Я жестом пригласил всех обратно в донжон, барон Альбрехт пошел рядом, я велел рассказывать новости, барон посмотрел с удивлением.

- Сидели за столом, - ответил он с иронией. - Иногда вставали. Но далеко не отходили.

- Значит, все сыты, - подытожил я. - Хорошо! Я уж думал, все здесь разнесете…

Он покачал головой.

- Как можно! Да и хозяйку вы оставили вместо себя такую, что разнести не даст…

Я насторожился:

- Хозяйку?

- Ну да, - ответил он и сам посмотрел на меня в недоумении, потом хлопнул себя по лбу: - Ах да, вы же сразу уехали к леди Беатриссе!

- Рассказывайте, - потребовал я.

Он развел руками:

- А что рассказывать? Вы же спасли знатную леди… которую могучие колдуны превратили в простую крестьянку! После вашего отъезда ее все окружили такой заботой и таким вниманием, что она постепенно начала забывать свои кошмары. Ее очень любит челядь, а рыцари просто боготворят. И подчиняются ей охотнее, чем если бы пришлось подчиняться мне или Растеру. За зиму она уже почти пришла в себя… И замком руководит вполне как, я бы сказал, опытная хозяйка, у которой замок был и побольше.

Я помолчал, кивнул. Фриду слуги слушались и там, еще у Галантлара, а потом и при моей власти. Маленькая, тоненькая, вид зачастую пугливый, но у этой малышки стальная воля и бешеная энергия.

- Хорошо, - сказал я, - собирайте рыцарей, меня распирает жажда деятельности. У меня уже проработанный и продуманный план, что и как делать!

- В большом зале накрыты столы, - предупредил барон. - Часть рыцарей при известии о вашем возвращении не сумели поднять задницы, хотя… старались.

Я поморщился:

- Ладно, пусть отсыпаются. Соберемся в малом. Зима кончилась, надо думать, что делать дальше.

Он коротко усмехнулся:

- Все понимают, что теперь жизнь закипит!

За спиной звучно расхохотался, словно взревел могучий бык, сэр Растер:

- Еще бы! Сэр Ричард появился. Это, как комета на небе с длинным хвостом, - к войне.

Барон Альбрехт поправил:

- Не обязательно.

- Но он же появился? - спросил Растер обидчиво.

- Кометы не только войну предвещают, - объяснил Альбрехт. - А также чуму, засуху, саранчу, а также мор…

Я сказал саркастически:

- Ну, спасибо, барон!

Он развел руками:

- Что делать, народ придумывает всякое. Я же знаю одно, ваш приход - к переменам.

Растер снова захохотал, повторил с удовольствием:

- К переменам! Наконец-то зима кончилась. Это сэр Ричард принес весну на своем хвосте, как грач.

- Только откуда он ее принес, - пробормотал барон, но, встретившись со мной взглядом, пробормотал примирительно: - Да шучу я, сэр Ричард. Не только вы можете уедать народ.

Я взбежал по лестнице, глядя под ноги, наверху запнулся: по коридору навстречу мчится, как молодой козленок, тоненькая и хрупкая девушка с огромной копной ярко-красных волос.

Я даже не заметил, в каком платье, туфельках, только хрупкость и пышные волосы, что не развеваются при беге, а лишь трепещут, как пурпурное пламя при легком ветерке.

Она начала замедлять бег, но я чуть присел и распахнул объятья. Фрида бросилась мне на шею, прижалась всем телом, уже не испуганный злыми силами ребенок, а молодая и созревшая женщина.

- Сэр Ричард!… Наконец-то!

Я покружил ее на руках, не хочется выпускать из объятий, она прильнула с таким жаром и нежностью, но заставил себя зажать в кулаке инстинкты и бережно поставил ее на пол.