Людмила Астахова - Волчьи игры

Выпроводив лишние глаза и уши прочь, Джона налила Грэйн горячего эля.

— За встречу, моя дорогая! Кое-чья Священная Особа насилу приучила меня пить эту штуку.

— Могу себе представить, — Грэйн и впрямь вообразила себе, как именно Вилдайр Эмрис приучал Джойану к традиционному ролфийскому напитку, и смущенно хихикнула. Ролфийку подвело воображение, излишне богатое для дочери Морайг. Но веселилась Грэйн недолго: — Сэйвард добрался до тебя, Джойн? Ты его видела?

— О! Разумеется! Он замечательный! Такой милый, такой красавчик.

Мать есть мать. Конечно, первый вопрос о сыне. Джона ее понимала как никто, сама ждала, не могла дождаться встречи с Идгардом и Рамманом.

И многозначительно добавила:

— Мы с господином Элиром налюбоваться на Сэйварда не могли.

Особенно Джэйфф. Тот чуть до дырки не проглядел мальчика. И теперь, должно быть, каждый шуриа на Шанте знает, что за Сэйвардом эрн Кэдвеном следует приглядывать и всячески опекать. Бедняжка еще хлебнет шурианской заботливости.

— Ты же знаешь, как я люблю морскую форму, — томно промурлыкала Джона. — Ему она идет несказанно.

Ничто так не трогает мать, как похвала любимому сыну. Грэйн горделиво вскинула голову:

— Ха! Форма! Видела бы ты его в парадной, белой… — и засопела, пряча предательский влажный блеск в глазах.

Сэйвард — надежда, Сэйвард — гордость, Сэйвард — кровь от крови самой Морайг. Откуда он взялся такой? Эрна Кэдвен до сих пор недоумевала, как ей удалось породить этакое чудо. Мужчина. Посвященный. Настоящий волк моря! Обычно юноши проходят посвящение после окончания Морского корпуса, но юный эрни Кэдвен не стал долго ждать. Ему едва исполнилось двенадцать, когда мальчик, ни словом не обмолвившись о своем намерении, сам вверил себя грозной Матери всех ветров. Совсем как в старые времена, когда волчонок становился волком, едва перешагнув рубеж первой дюжины лет. И Серебряная Луна явила свое покровительство: на плече первенца Грэйн свирепо скалил зубы «морской волк», и с тех самых пор Сэйвард не принадлежал больше матери. Никому не принадлежал, кроме Госпожи приливов, навеки отдав ей свою верность.

Так и должно быть. Грэйн, сама посвященная, обязана понимать это лучше, чем кто-либо. Она и понимала… почти всегда.

«На далеком острове средь моря Кэринси жила-была женщина по имени Грэйн, и было у нее два сын и дочь, а точнее, старший сын и сын с дочерью, и однажды они выросли. Волчата разбежались по лесам, и каждый выбрал свою тропинку. От шуриа не скрыть, что на сердце твоем, сестра моя Грэйн, так и знай», — думала Джона и пила эль, поглядывая на подругу почти так же недоверчиво, как при первой встрече — на той барже, что плыла вниз по Лиридоне. Тогда они ничего не знали друг про друга, кроме того, что одна — ролфи, а другая — шуриа и что они враги.

«Теперь мы — друзья, но все остальное не изменилось. Кто ты — эрна Кэдвен?»

Грэйн неловко поежилась под требовательным синим взглядом.

— Не просвечивай меня глазищами, Джойн. Бессмысленно пересказывать все двадцать лет, ты же сама знаешь.

Бессмысленно — вот наконец-то пришло нужное слово! Для всех двадцати лет — самое верное определение. Ерунда и бессмыслица — вот что вышло из похвального намерения достойно исполнить свой долг перед богами и людьми. Нельзя сказать, что Фрэнген не пытался стать хорошим мужем — Луны видят, он пытался! Они оба пытались. Возможно, даже сильнее, чем следовало, учитывая все обстоятельства. Но… ничего путного не вышло. Впрочем, в конце концов Грэйн и Фрэнген даже почти подружились. Оказывается, достаточно просто перестать вместе спать, как все сразу пошло на лад.

Но признаваться излишне проницательной шуриа в том, что затея с этим временным браком и детьми, заранее распределенными по сговору, была изначально обречена на провал? О нет. Только не сейчас. Возможно, позже.

Дети… с детьми все как раз получилось неплохо. Пусть Фрэнген оказался никаким супругом, но зато отец из него вышел отличный. Не хуже, чем комендант крепости. Он-то как раз обрадовался появлению дочери несказанно — странно для мужчины, но тем не менее… Той самой дочери, полюбить которую у Грэйн так и не получилось. И не в том причина, что маленькая дрянь чуть не убила ее своим рождением, и даже не в том, что эрна Кэдвен не хотела и не ждала этой дочери. Грэйн вполне хватило бы одних лишь сыновей. А Эрмейн… Когти Локки, просто всего лишь еще одна женщина — что в ней интересного? Чужая, чужая сразу и навсегда — вот кто она, эта Эрмейн эрн Фрэнген. Похожа на своего отца и любима им более всех прочих. Вот и славно. Вот и пусть…

— Сэйвард принадлежит Морайг, всегда ей принадлежал. Вигдайр посвящен Локке. А девочка… — Грэйн пожала плечами, не слишком-то надеясь объяснить: — Она — всего лишь девочка, и Глэнна ее госпожа. Мой с богинями счет оплачен и закрыт. Я все сделала, как они хотели. И теперь… — ролфийка примолкла и ненадолго уткнулась в стакан. — Сейчас ты в безопасности, и я, наверное, могу даже напиться.

Напиваться Джона так и не научилась. После первой рюмки возникает легкое недоумение, после второй — начинаешь нести всякую чушь, а после третьей — сладко засыпаешь. Спрашивается, что они все находят в этом глотательном действе? Но чего не сделаешь ради подруги.

— Мы можем вместе напиться. Тем более что все счета оплачены, — молвила шуриа. — Выпьем по стаканчику и поговорим о… Помнится, однажды в подпитии мы разговаривали о косах. Правда, о белых, но теперь-то можно и о черных. А?

И подмигнула хитрющим синим глазом.

О! Вот совсем другое дело! Грэйн повеселела и довольно фыркнула. Лукавая змеища Джойн угадала верно — более всего сейчас эрну Кэдвен интересовали именно косы. Черные. А также — иные достоинства бывшего рилиндара. Короче, все то, что нельзя доверять бумаге, пусть даже письма княгини Шантийской и не подвергались перлюстрации военным цензором.

— Теперь, пожалуй, можно. Если осторожно и не слишком громко, — и ролфийка выразительно повела бровями, намекая на то, что у обитых шелком стен могут вдруг вырасти волчьи уши.

Дамы с заговорщическим видом сдвинули бокалы. Выпили и тут же ощутили непреодолимое желание разговаривать о косах… вернее, о мужчинах… точнее, об одном мужчине.

— Черные косы теперь принадлежат очень важному человеку — капитану Шантийских егерей. А еще они, косы, разумеется, по тебе скучают вот уже целых двадцать лет. А еще… они… черные косы сейчас где-то у конфедератов, то ли в Идбере, то ли в Эббо. А еще…

Джойана делала загадочное лицо, рассчитывая вызвать поток вопросов. А почему бы и нет? Не может быть, чтобы Грэйн за двадцать лет ни разу не посмотрела на восток и не вздохнула о своей свободе, закопанной на Шанте. Джэйфф, тот любил посидеть на бережку и побросать камушки в прибой, глядя на то, как садится солнце куда-то за остров Конрэнт. Трогать его в этот момент не следовало. Иногда шуриа тяжело дается наука терпения.