Перекресток воронов - Анджей Сапковский
Спиной ощущал болезненную твердость стола, на котором он лежал. Потом эта твердость внезапно исчезала, а он уплывал в глубину, погружался, тонул. Тонул блаженно, ибо боль тогда проходила. На минуту.
Вокруг был дрожащий свет. И голоса. Голоса неясные, искаженные отзвуком, эхом, будто из-под воды – или сверху воды, словно бы это он был в глубине.
* * *
– Пусть все выйдут, слишком тесно стало! Пусть останется лишь кто-то, кто разбирается в лечении!
– Это, наверное, я.
– Прекрасно. Остальных дам попрошу выйти, вам тут делать нечего.
– Пойдемте, девочки, помолимся.
– Хорошо, матушка.
* * *
– Ох и покалечили же его… И ведь люди это были, не чудовища.
– Все потому, что этот юный ведьмак вместо того, чтоб с чудовищами биться, все время с людьми связывается. Дело такое, сегодня он их, завтра они его… Да впрочем, неважно.
– Давай руки, дезинфицируем. Это что, спирт? Отлей немного в стаканчик.
– Кровотечения нет…
– Могут быть внутренние, проверим это позже. Ощупай ему голову. Вмятин никаких не ощущаешь? Повезло, голове сильно досталось, но череп вроде бы не треснул. Откуда только эти спазмы?
– Взгляни на его глаза. Зрачки разъехались…
– Лёд! Нужен лёд, много льда… Стой! Нет времени. Дай мне это ведро, я заморожу воду заклятием.
* * *
– Я не чувствую пульс! Черт возьми, не чувствую пульс!
– Прислушайся получше. Это ведьмак. Двадцать ударов в минуту норма, десять-пятнадцать под эликсирами.
* * *
– Рана на лбу глубокая, надо зашить. Я промою и обезболю, ты зашей. Умеешь?
– Конечно, умею.
* * *
– Займемся рукой. Локтевая кость цела. Лучевая сломана, со смещением. Нужно сложить кость обратно. Помоги мне… У тебя хорошо получается. Виден опыт. Уже когда-то делала это?
– Делала, дорогая госпожа магистр, делала. Не раз.
– Что с ним?
– Потерял сознание. От боли.
– Я не успела обезболить… Ну, что сделано, то сделано. Сейчас руку надо зафиксировать. Шины и бинты здесь найдутся?
– Найдутся. Это лазарет. Здесь у нас есть все.
* * *
– Пальцы и ладони страшно разбиты, на глазах опухают. Но похоже, не переломаны… Запястья тоже целы… Но перевязать надо. Бинт, пожалуйста.
* * *
– Что с его ногой? Откуда такая рана? Это укус?
– Да, но укус железом. Железные зубья с обеих сторон лодыжки. Я уже видела такие травмы. Это был волчий капкан. Большая берцовая кость цела…
– Но малая сломана. И опухоль растет быстро…
– Тело кости сломано. Практически вдребезги… Не знаю, удастся ли избежать ампутации…
– Даже не думай об этом! Используй магию. И вот этот эликсир.
– Что это?
– Не спрашивай, используй.
– Как пожелает госпожа жрица. Теперь постараюсь соединить кость, связать кровеносные сосуды и залечить ткани мышц. Временно не мешай мне, нужно сосредоточиться, это трудное заклинание…
– У тебя кровь пошла из носа…
– Вытри, пожалуйста. Мне надо иметь свободные руки.
* * *
– Ну, что можно было сделать, мы сделали. Остальное покажет время. Но у меня хорошие предчувствия. Организм молодой, к тому же ведьмак. А опеку вы ему тут обеспечите высокого класса, я уже убедилась… Потому как хорошо у нас вышло, уважаемая жрица. Хорошо вышло. Давай сюда этот спирт.
– Меня зовут Нэннеке.
– Очень приятно. А я Враи Наттеравн. Целительница.
– Высокого класса целительница, если могу добавить. Воистину мастерица[71].
– У меня была высокого класса ассистентка. Останусь здесь, если позволите, еще на несколько дней. Посмотрим, что будет, когда опухоль спадет.
– Будем только рады. Я так понимаю, ведьмака ты хорошо знаешь?
– Знакома с ним, ну и задолжала ему услугу. И есть возможность этот долг закрыть. Я бы предпочла, чтобы такого не произошло, но что ж поделать. Этого я и боялась. Этот ведьмак притягивает неприятности словно магнитом.
– Ни убавить, ни прибавить.
– Нэннеке?
– Да?
– То, что ты использовала… Тот отвар… Наперстянка, черная бузина, ландыш, еще что-то. Что это было?
– Ведьмачий эликсир. Называется Черная Чайка.
– Вы его изготавливаете? Здесь, в храме?
– А как же. После нашего совместного медицинского приключения я люблю тебя, Враи. Но рецептуры все равно не дам.
* * *
Иногда ему казалось, что он мертв. А потом боль возвращала его к жизни.
А потом наступал завтрашний день и все начиналось снова.
Глава двадцатая
Не все еще потеряно: есть воля
Несокрушимая, есть жажда мести,
И ненависть бессмертная, и храбрость,
Которая вовек не подчинится
И не уступит никому…
Джон Мильтон, Потерянный рай[72]
В воздухе пахло снегом. Ведьмак глубоко выдохнул, втянул в себя воздух. Ощущение было – как от удара ножом в легкое.
Все еще мороз, подумал он. Март, снега тают, но все еще мороз.
Он закутался в толстый плащ, единственную мужскую одежду, которая нашлась в храме. Неизвестного происхождения плащ удалось отыскать в каком-то из уголков подвала. Он был в плачевном состоянии; выглядел так, будто несколько лет им укрывали уголь на телегах, а потом еще несколько лет выстилали собачью конуру. Но отчистить его удалось, подошел он неплохо, и неплохо же защищал от холода.
Из его собственной одежды не уцелело практически ничего. Почти все, в том числе и его прекрасную куртку с серебряными шипами, и кожаные наголенники, пришлось разрезать ножницами – тогда, в сентябре прошлого года, когда он в паршивом состоянии попал на операционный стол в храме. Потребовалось некоторое время, пока жрицы смогли собрать ему какие-никакие одежду и обувь, закупившись ими в городке. Кое-кто из женщин умел шить, так что удалось подогнать и то, что не подошло. Времени на это было навалом. Ведьмак смог встать с постели лишь в середине декабря. А потом потянулись долгие недели долечивания и возвращения в форму.
Из того сентября, как и из последующих недель, некоторых вещей он помнить не хотел, мечтал стереть их из памяти. Боль, унизительная неподвижность в шинах, лубках и повязках, не позволяющая ему самостоятельно выполнять простейшие действия. Начиная от самых обычных, из-за чего кормили его с ложечки, а поили через трубку – и заканчивая менее обычными, но еще более унизительными, когда Нэннеке или другая жрица брала его за член, чтобы правильно вставить его в стеклянную утку с горлышком. Ему не хотелось помнить пробуждений с губами, сухими как
