Чёрный фимиам (СИ) - Леха
Гордилась собой Кирга: ловкая она! Мужикам-то её не так повезло. Видела их мельком, даже пожалела на миг. Но тут же сразу забыла. Пусть сами вызволяются, как смогут. Их двое. А она одна. И что там с ними сделают, ей плевать. Других найдёт. Получше этих двух дурней, которые простое дело в переулке провалили.
Зато её после расспросов сюда определили – в гостевые покои при Храме. Из окна видно сад с цветами. Не тот, конечно, где гуляют многоликие, но тоже красивый. И слуги тут были угодливые, не смотрели на неё с брезгливостью. Одежду принесли дорогую, красивую, туфли мягкие. Ох, жизнь настала!.. Всегда бы так – снимать самый жир, самую сладость!
Воровка лениво потянулась, взяла с подноса кусок сыра, отправила в рот, запила, да так, что вино потекло по голому телу и пролилось на дорогие простыни. И не жалко! Плевать! Если захочет, может сыром этим дорогим в окно кидаться – птиц кормить. Ей ведь за спасение многоликой ещё и награду от Храма посулили. И многоликая одарит наверняка. Ух, заживет!
Кирга снова упала на подушки. А ведь всё это получилось волей того отвратительного создания, что проникало в неё. Воровка содрогнулась, но потом запоздало подумала: может, не такое уж оно и отвратительное?
– Привыкаешь… это хорошо.
Разбойница замерла на дорогих шелках, аж вытянулась. Все мышцы, мягкие после терм, свело от гадливости.
– И самые преданные слуги знают о господах не всё, – вкрадчивый голос в голове звучал словно издалека. – Да… я могу проникать в тебя и без фимиама. Но тебе ведь нравится новая жизнь? Та, что сейчас. Ты ведь хочешь, чтобы всё это не заканчивалось: дорогие вина, шёлковые простыни, изысканная еда, послушные слуги? Хочешь жить так же, как жил Гронк?
Кирга, у которой внутри будто копошился клубок холодных червей, придавила панику, медленно-медленно вздохнула. Отвратительный гость замолчал, но его присутствие чувствовалось на краю сознания. Он был тут. Рядом. В ней.
– Да, – безмолвно и твёрдо ответила разбойница. – Хочу.
И недрогнувшей рукой налила себе ещё вина.
– Тогда я дам тебе, что хочешь. И даже больше. Как только сможешь уйти, отправляйся прочь из Миль-Канаса. Когда окажешься за городскими стенами, я поведу тебя дальше.
– Куда? – внутри у воровки по-прежнему копошились черви.
– Сначала в Миаджан. А потом ты сама сможешь решать, куда отправиться. Вирге, Алитоя, Вальтар...
Что за страна такая – Алитоя, Кирга знать не знала, и зачем ей туда отправляться – тоже. Но расспрашивать не осмелилась.
* * *
Купальни при Храме были роскошны. Эша в жизни такого не видела и теперь растерянно оглядывалась, идя следом за Аурикой. Над розовым мраморным полом среди резных колонн и мозаичных каменных лавок клубился белёсый пар.
Ах, как тут было красиво! Но эта красота лишь заставляла сильнее смущаться и чувствовать себя потерянной, одинокой и чужой среди непривычного великолепия. А ещё Эша устала. Очень сильно устала, потому что весь сегодняшний день провела в тягостном смятении: не знала, как себя вести, что говорить, о чём молчать. Когда её привели в Храм, девушка приготовилась к худшему, но… ошиблась. Никто и не думал её обижать. Наоборот, все вокруг держались очень тепло, отчего растерянность только усиливалась. И эта юная прекрасная дева, что отдала ей свой дивный голос, вела себя так просто и дружелюбно.
Беглая рабыня уже почти не помнила свободную жизнь, зато прекрасно помнила годы неволи. И за все это время ее никто так не опекал. К тому же ей вернули деньги, спрятанные под матрасом в домике рукодельниц, вернули пяльцы, вышивание и даже нитки с иголками!
«Тебе здесь нравится?» – голос Аурики прозвучал в голове у Эши, отчего девушка едва не споткнулась.
– Да, – растерянно ответила она вслух. – Тут очень красиво…
«И мокро. Ты, наверное, голодна?»
Аурика подала короткий знак стоящей в тени колонн прислужнице в лёгкой длинной рубахе. Девушка понятливо кивнула, видимо, знала, что от неё требуется.
«Я приказала подать еды, фруктов и лимонной воды с мёдом, ты, наверное, ужасно голодна».
– Да, спасибо… – Эша не знала, что такое лимонная вода, зато поняла, что действительно очень хочет есть.
Тем временем Аурика привела её к огромной беломраморной купели, наполненной благоуханной водой, по поверхности которой плавали цветы.
«Раздевайся».
Многоликая без стеснения скинула одежду прямо на пол, нисколько не заботясь о том, что может испортить свой наряд. Следом на ткань отправилась жемчужная нить, вплетённая в волосы. С ней Аурика повозилась, высвобождая бусину за бусиной из спутавшихся прядей.
«Идём!» – девушка подошла к краю купели и стала грациозно спускаться по широким ступеням в воду.
Эша отошла за колонну, торопливо скинула своё нищенское платье и нижнюю рубаху. Сложила всё на край скамьи, после чего вышла, неловко прикрываясь руками и распущенными волосами. Впрочем, Аурика в её сторону не смотрела, она полулежала в воде, задумчиво глядя в узорный потолок.
В который уже раз Эша залюбовалась её хорошеньким личиком. Словно почувствовав взгляд гостьи, многоликая оторвалась от созерцания яркой мозаики и спросила:
«На кого я похожа?»
Эша пожала плечами. Она не привыкла много говорить, а сегодня ей пришлось очень долго разговаривать, отвечать на вопросы и рассказывать: про брата, про деньги, про Миаджан, про женщину с крысиным лицом и знак подчинения, известный только в Миаджане.
Когда мечники позвали Киргу и приказали ей показать тот знак, Эша снова лишилась воли. Однако верных слуг это почему-то успокоило. Они сказали, что в знаке нет магии. Но всё-таки это пугало. Как и голос, который поселился в горле Эши и которым она теперь могла пользоваться, как своим собственным. Только звучал он иначе, неправильно.
Тут же девушка подумала, что это глупость: откуда она знает, правильно или нет, ведь она никогда не говорила. Может, голос у неё противный, а вовсе не такой мелодичный, как у Аурики.
«Знаешь, почему нас называют многоликими?» – поинтересовалась Аурика.
Эша снова покачала головой. Ей казалось невежливым пользоваться чужим голосом, тогда как его обладательница была вынуждена при помощи магии обращаться к ней мысленно.
«Потому что обычные люди не видят наших истинных лиц. Вместо этого они видят лица знакомых им женщин: жён, сестёр, матерей, да хоть торговок с рынка. Но ты не такая. Как и твой брат. Это очень странно. Он видел лицо моей сестры Энаи, той, которую сегодня похитили, а потом спасли».
– А Миаджан – разве не странно? – спросила негромко Эша, легонько трогая качающийся на воде белоснежный цветок.
«Нет. Миаджан – не странно. Когда-то же он был. А вот обычные люди, видящие лица многоликих, появились впервые».
Эша закрыла глаза, не зная, что на это ответить. Больше всего ей хотелось спрятаться. Но вместо этого она с головой погрузилась в ароматную воду купальни и несколько мгновений просидела так, задержав дыхание.
«Скажи: зачем твой брат выходил биться на круг?» – голос Аурики снова раздался в голове.
Эша вынырнула, торопливо убирая с лица мокрые волосы, и виновато ответила:
– У нас совсем нет денег. Он хотел заработать.
«Он очень хорош. Победил самых сильных бойцов города», – многоликая повернулась к собеседнице, небрежно отбросив с плеча прилипший цветок.
– Он много лет сражался на кругах. В Вирге, в Килхе, в Шиане… Он действительно очень хорош. Из-за этого нас часто продавали.
«Я видела твоё вышивание. Ты редкая мастерица», – улыбнулась Аурика.
В этот миг их разговор прервали: к бортику купальни подошла служанка с огромным подносом яств. Девушка поставила свою ношу, и Эша едва заново не онемела от восторга.
Слезящийся тонко нарезанный окорок, сыры, диковинные фрукты, орехи, пышные лепёшки, стеклянный запотевший кувшин с ледяной водой, в которой плавали цветы и кружочки чего-то ярко-желтого, стеклянные же бокалы на серебряных ножках… Это было очень красиво! Настолько красиво, что попробовать угощение казалось святотатством. Но Аурика беспечно разрушила гармонию – кивнула на стаканы. Служанка сноровисто их наполнила и подала девушкам. Эше протянула тонкую шёлковую салфетку – вытереть руки. И сразу же вложила в них лепешку с кусочком окорока и пряностями.
