Стратегия одиночки. Книга пятая (СИ) - Зайцев Александр А.

Меня, в отличие от юнца, храмовая стража встретила с немного напряжёнными лицами. Ещё бы, я не скрывал свой ранг, а оба послушника стояли на Стальной Ступени Спирали. Тем не менее, они не растерялись, младший сделал шаг назад, явно приготовившись позвать на помощь, а старший, стоило мне подняться на площадку перед входом, крепко сжав ладони на своём посохе, шагнул наперерез:

— Сегодня Храм Рассветного Блика закрыт для посещений. Приходите завтра.

В ответ я приветственно улыбнулся и, не сбавляя шага, вызвав визуализацию Сродства со Светом на своей груди, произнёс:

— Мне можно.

После чего в полном молчании прошёл мимо пары послушников, которые склонились передо мной в глубоком поклоне, буквально спиной чувствуя немое удивление всех людей, что собрались внизу, и которые не видели моей визуализации.

В отличие от других видов Сродства, тех, кого выбрал Свет, очень и очень немного. Даже большинство жрецов Антареса, и тем более послушников, за всю свою жизнь так и не приобретают Сродства со Светом. Только высшие жрецы небесного божества и вступившие в корпус Паладинов могут подобным похвастаться. К тому же, на Айне считается, что получивший Сродство со Светом является избранником самого Антареса. Тем, на кого Небесная Колесница обратила свой благосклонный взор. Это, конечно, не статус живого святого, но всё равно, ни один послушник, увидев визуализацию этого Сродства, не посмеет преградить мне дорогу.

Шагнув за ворота, я сразу оказался в главном зале храма. Небольшое, но при этом просторное, с очень высокими и светлыми потолками помещение, было хорошо освещено дневным светом, который мягко лился сквозь множество панорамных окон, занимающих почти половину всех стен. Здесь не было ничего лишнего, никаких изысканных статуй или массивных курильниц для благовоний. Только пространство, наполненное светом. Даже резных колон, которыми так любят украшать храмы иных божеств, здесь не было. Ажурные, кажущиеся невесомыми стены, будто сами, без какой-либо поддержки, плывут по высокому небу, которое словно заглядывает в храмовый зал через многочисленные, очень чистые, почти не дающие бликов стёкла. И в этой аскетичной, но по своему прекрасной пустоте на половину человеческого роста возвышается истинный алтарь. Он сделан из цельного куска огромного горного хрусталя, и из-за падающих на него со всех сторон солнечных лучей будто светится изнутри. В центре же этого кажущегося просторным зала расположен длинный, но при этом словно нарочито простой, сколоченный из свежих досок, словно наспех, стол, вокруг которого под строгим взглядом одного из жрецов суетятся несколько служек, ещё не вышедших из детского возраста.

Разумеется, моё явление не прошло незамеченным. Стоило мне появиться на пороге, как взгляды всех присутствующих тут же сошлись на моей персоне. Замерев на месте, я церемониально поклонился, выказывая максимально возможное уважение. Жрец в белых одеждах нахмурился, сделал шаг вперёд, но, посмотрев мне за спину и немного вверх, тут же остановился и замер, сложив ладони в жесте почтения.

Оборачиваюсь в пол оборота и наблюдаю, как по изящной, словно парящей в небе, спиральной лестнице спускается довольно молодая дама, не старше тридцати. Она также одета в белое жреческое одеяние, но при этом её голову украшает золотой обруч, в который вставлен небольшой прозрачный камень. Руки женщины пусты, но на её поясе в такт шагам раскачивается резной жезл, по своему виду больше похожий не на жреческий атрибут, а на шестопёр. Благодаря моему умению, без труда определяю ранг одетой в белое дамы — Алмаз. Склоняюсь в ещё большем поклоне.

— Рада приветствовать в нашем храме избранника Света. — Подойдя ко мне, произнесла она и, взяв меня за плечи, заставила выпрямиться.

— Госпожа настоятельница. — Произношу я с почтением, так как никем иным она быть не может.

— О! Для братьев во Свете я просто Гертруда.

Из её слов я понимаю, что она прекрасно видела всё, что происходило у входа в Храм, в том числе и мою демонстрацию Сродства.

— Как прикажете, — отвечаю я и смотрю ей прямо в глаза. Без вызова, мне просто интересна эта женщина.

Несмотря на куда более реальное равноправие полов на Айне, нежели на Земле, чтобы настоятелем Храма Антареса была женщина — огромная редкость. Это в храмах Стихий или Малых Сил женщины часто занимают высокие посты, но слуги Антареса куда более патриархальны. И чтобы получить столь немалую должность, как глава пусть небольшого, провинциального, но отдельного Храма, надо быть по-настоящему выдающейся личностью. Эта женщина по-своему красива. Разве что черты её лица, как по мне, чрезмерно резки, а взгляд наоборот отстранён, словно она смотрит не на тебя, а куда-то вдаль.

— Рэйвен Александрит, следую дорогой Сундбада. — Официально представился я.

— И эта дорога, освещённая Светом неба, привела вас сюда именно сегодня. — Кивнула настоятельница, словно слышит подобные истории по десяток раз на дню.

— Извините, если Храм сегодня и правда закрыт для всех, то я…

Договорить мне не дали. Приложив палец к губам, Гертруда взмахнула рукой:

— Прошу за мной.

Послушно заткнувшись, я последовал за женщиной в белом. Мы пересекли весь зал и вышли на обширный балкон, выходящий не на поляну перед входом, а на другую сторону, и с которого открывался великолепный вид, на пусть не высокие, но величественные горы.

— Брат Рэйвен, — наложив заклинание Звукового Барьера, так чтобы нас никто не мог услышать, оперевшись на тонкие резные поручни, настоятельница повернула ко мне голову. — Мне очень жаль, что вы стали свидетелем этого нелепого представления, хотя надо признать, ваше появление очень своевременно. — Её взгляд сошёлся на моем Цеховом Знаке.

— Храмовая стража действовала в рамках своего права и была на удивление снисходительна. — Немного не понимая, не став кривить душой, ответил я на её слова. — Подобные случайности иногда всё же происходят, ибо человеческая глупость поистине бесконечна и не знает границ.

— Какие мудрые слова. — Открыто улыбается настоятельница и, подставив лицо дуновению ветра, немного помолчав, продолжает. — Что же касается случайности… — Она резко развернулась ко мне. — Есть только Воля Его!

— Как скажете. — Не стал я возражать и приводить примеры из священных книг, когда всё случалось ровно наоборот. Ссориться с этой женщиной мне совершенно не хотелось. Ни в каком виде.

— Да и не думаете же вы, что в окрестностях Моего Храма может произойти хоть что-то без моей на то воли и моего на то дозволения?

Всё же когда-нибудь пафос служителей Антареса доведёт меня до белого каленья, но пока до этого далеко, так что отвечаю нейтрально, цитатой из писания:

— Свет прям, как стрела, но его отражение может преломиться в любую сторону.

Эта присказка — что-то вроде земного аналога слов «пути господни неисповедимы».

— Любого иного я бы просто использовала, но вас, брата во Свете, я могу только попросить. — И она выжидательно уставилась на меня.

— Госпожа настоятельница.

— Просто сестра Гертруда. — Прервала она меня.

— Сестра Гертруда, — послушно повторяю, — я весь внимание.

— Политика… — С наигранным тяжёлым вздохом произнесла дама в белом и снова повернула лицо в сторону свежего ветра. — Как бы мне ни хотелось отгородиться от неё, но не могу.

— Вы настоятельница, и на ваших плечах лежит забота не только о молитвах Небу, но и о благополучии Храма. — С понимающей интонацией заполняю паузу.

— Барон Рейутер — очень мудрый и достойный человек, свято чтящий писание Света и щедро жертвующий нашему Храму.

Интересно, если бы он не так почитал писание и был более скуп, назвала бы настоятельница его мудрым и достойным? Не думаю, но свои мысли оставляю при себе, всем своим видом показывая, что обратился в слух.

— Два десятка лет назад первая жена барона скоропостижно скончалась, и он взял себе в жёны благородную госпожу Франческу. — Внимательно на меня посмотрев, женщина в белом, продолжила, — Дочь герцога Балкайского. Очень влиятельного сановника при дворе Ломара, соседнего с нами государства. Когда в этом браке у барона Рейутера родился сын, герцог настоял, чтобы барон именно его назначил своим наследником. Также по брачному договору ребёнка воспитывали при герцогском дворе. И вот два года назад к нам вернулось… то, что вернулось. — Насмешливо развела руками настоятельница. — Изнеженное, избалованное бабушкой и дедушкой, оторванное от реальности нечто, которое у меня язык не поворачивается назвать воспитанным дитём.