Не боярское дело - 2 (СИ) - Богдашов Сергей Александрович

— Ого! Браво! Где вы в этой глуши сумели найти архитектора?

— Князь, я, как никак, всё же первый наследник, — с каким-то укором высказал мне Багратион, — Меня сызмальства обучали, как проектировать и обустраивать селения самого разного размера. Пусть я на роль полноценного архитектора и не тяну, но основы в меня мои учителя крепко вбили. Не обессудьте, если что упустил, но серьёзных ошибок при проектировании я точно не сделал.

Вот плюха, так плюха! Я даже представить себе не мог, что княжичам в Кланах могут начала архитектуры преподавать. Беру это себе на заметку. Надо будет по возвращению домой моим сыновьям не только солдатиков покупать, но и какое-то подобие посёлка с железной дорогой приобрести.

Пусть играют и учатся. Дети всё впитывают, как губка. Что мы им, родители, в этом возрасте посеем из знаний, то и пожнём в итоге.

С детьми надо как можно больше терпеливо разговаривать, особенно в том возрасте, когда они становятся «почемучками» и у них сотня вопросов в час.

У моих пацанов такой период уже вот-вот наступит, и я ни я буду, если не найду возможности, чтобы оказаться в нужное время рядом со своими близнецами и терпеливо отвечать на полном серьёзе на весь их водопад вопросов. Не сюсюкая и не прикалываясь над тем, какие они забавные.

На самом деле в это время маленькие человеки формируют своё мировоззрение и свою систему ценностей. И, пожалуй, это единственный из периодов в воспитании детей, когда их отец может выступать в роли абсолютного авторитета.

Позже появится постороннее влияние. Подобранное с улицы или услышанное от сверстников. Потом они родителей станут воспринимать, куда, как меньше. А закончится всё это шаблонным конфликтом отцов и детей.

Подростковый максимализм вступит в противостояние с практическим цинизмом взрослых и никак не захочет признавать весь их жизненный опыт, торопясь набить свои собственные шишки.

Зачастую, нарвавшись на те же мины, по которым уже проскакали задницы их родителей.

— Я правильно понимаю, что в Харбине сейчас около сорока тысяч населения?

— Чуть больше, — осторожно поправил меня Багратион, — Тысяч двадцать пять — тридцать маньчжурцев осталось, около двенадцати — пятнадцати тысяч китайцев прибыло, и наших около семи — восьми наберётся.

— Ого! Откуда столько русских появилось?

— Видимо, вы давно, князь, в Маньчжурии не были, — мягко попенял мне Багратион и, если что, по делу, — Вот как на экскурсию найдёте время, я вас хотя бы в универмаг к купцу Чурину свожу. У него только русские работают, хотя, говорят, что недавно он конкурс объявил и среди всех остальных.

— Ну, магазин, и что с того?

— Не просто магазин, а магазинище. Одних продавцов около трёх сотен, а если с прочими считать, то сотен пять — семь русских работников у купца наберётся только в торговле. Не в обиду будь сказано, у нас в Москве похуже магазины, разве что в Питере Торговый двор его превзойдёт.

— Ого! Даже не представляю, где купец такое количество покупателей найдёт.

— Я такие же сомнения ему высказывал, а он только в усы хмыкал. Зато сейчас к нему за сотни километров едут. Я даже корейцев видел. Но больше всего товара у него со складов уходит. Не поверите, в городе уже проехать невозможно, чтобы очередную телегу какого-нибудь торговца из провинции не увидеть. И все товарами от Чуприна загружены. А уж сейчас, когда железная дорога заработает, наш Чурин и вовсе широко развернётся. Здания под свои заводы он уже достраивает, а по железке и оборудование для них доставит.

— Чурин, Чурин, — пощёлкал я пальцами в воздухе, вспоминая, — А не из Владивостока ли он? Вроде мелькал там какой-то большой магазин с такой фамилией на фронтоне.

— Сам Чурин из Иркутска. Владеет золотыми приисками по Амуру. Примерно такие же магазины, как у нас, он построил во Владивостоке и Благовещенске. В сорока городах и уездах Китая товарищество Чурина имеет универсальные магазины, предприятия по производству красок и лаков, табака, спиртных напитков и парфюмерных изделий, одежды и головных уборов, а также мастерские, мыловаренный, уксусный, кожевенный заводы, технические отделы, торгующие автомобилями и сельскохозяйственной техникой, — ничуть не напрягшись, перечислил мне Багратион, — А годовой оборот у него больше тридцати миллионов рублей.

— Юрий Властемирович, откуда столь обширные познания? — не стал скрывать я удивления.

— Так я же ему разрешение на строительство магазина выдавал ещё по весне. Тогда и познакомились. А три дня назад он на открытие железной дороги прилетел. Между прочим, на дирижабле ваших верфей. Так что, пару вечеров мы с ним неплохо посидели. Мужчина он серьёзный, в возрасте. Не о девушках же мне с ним говорить. Вот и болтали о делах торговых. Мне на пользу такое знать, а ему есть, перед кем выговориться, зная, что это вреда не нанесёт, так как я ни разу не конкурент.

— А скажите-ка, князь, — насмешливо прищурился я, — Случайно не предлагал ли взятки Чурин за землеотвод под магазин?

— Отчего же не предлагал? — похоже, даже обиделся Багратион, — Двадцать пудов первостатейного товара в ассортименте и по себестоимости в гарнизонную лавку поставил. И хлеб к нам через день от него завозят. Чудо, как хорош хлебушек. Никогда такого вкусного не ел. Чистое произведение искусства. Опять же, церковь в городе на его деньги возводят. Обещали успеть к новогодним праздникам.

— Эх, все бы так взятки брали и давали… — почесал я затылок, — Какая польза была бы стране. А с Чуриным вашим мне определённо стоит познакомиться поближе. Есть у меня для него предложение, от которого он вряд ли сможет отказаться.

— Что-то ещё хотите в Маньчжурии ему предложить? — поинтересовался Багратион, потянувшись за чашкой с чаем.

— Берите шире. Сахалин, Япония, Маньчжурия и так мои, а торговлишку мне с Индией, Кореей, Австралией и Китаем надо развивать. Хотя бы на оборот в сто — двести миллионов рублей через годик — другой выйти и уже было бы неплохо, — потёр я руки.

Юра вытаращил глаза и закашлялся, поперхнувшись чаем.

— Знаете, Олег Игоревич, — заявил он мне, прокашлявшись, — Я никогда раньше никому не завидовал. Да и смешно бы было, если я сам чуть ли не с золотой поварёшкой во рту родился. А вот сейчас мне завидно. Самое смешное, что я, князь, а завидую купцу. Это же насколько у него жизнь интересная будет. Тут тебе и страны далёкие, и путешествия, о которых только мечтать можно, и товары редкие, а уж про деньги я и вовсе не говорю. Весь наш Клан такими суммами не ворочает.

— Зря завидуете, — усмехнулся я, — Ваша самая большая любовь ещё впереди. Но ещё с полгода, не меньше, я вынужден буду томить вас в неведении.

— Вам не стыдно, князь? — с укоризной спросил Багратион.

— Очень стыдно, — чуть было не заржал я в голос, — Но я попытаюсь это как-нибудь превозмочь. А ещё, позволю себе дать вам совет — если невеста ваша всё-таки приедет, то не обижайте девушку своими сомнениями. Поверьте, как человек с большим опытом я должен отметить — нас если любят, то вовсе не за уровень владения магией. Тут, скорее всего, всё с точностью до наоборот.

— Не понял, — помотал княжич головой.

— Господи, да что тут непонятного! Если девушку интересуете не вы, а ваш уровень магии, то это уже не любовь, а расчёт.

— Тысяча чертей! А ведь вы правы! — подскочил с места молодой Багратион и кинулся к окну, как будто он мог оттуда разглядеть поезд, который придёт лишь послезавтра, — Ксюша, ты же приедешь…

Глава 25

Как-то так само собой вышло, что я исподволь и абсолютно ни прилагая к тому усилий, слегка проредил ряды самого мощного союза русских Кланов.

Нет, не подумайте ничего плохого. Просто нашлись дела и для Барклаев, и для Багратионов.

Не без моей помощи.

Барклаев потянуло на Каспий, где они собрались строить порт. Их экономический интерес мне понятен. Каспий — это нефть, рыба и торговый путь на южные страны, а заодно и к Иссык-Кулю можно как следует присмотреться.