Ты не поедешь на отбор!
Отступление.
Андеру хотелось выпить. Нет. Ему хотелось напиться.
Он уже вторые сутки фактически не выходил из своего кабинета.
Вроде бы радоваться надо, что он избавился от обузы в виде девицы из вражеского лагеря. Но почему так тошно на душе? Отчего так опустел его дом?
Горничную на место уваленной Эллики нашли быстро. Шутрая рябая девица из горожанок хорошо ладила с Милени, да и в принципе, старательно выполняла свою работу. Но девочка тоже скучала. И никак ее пока не удавалось расшевелить. Ни подарками, ни сладостями.
На душе Андера скребли кошки. Он очень надеялся, что очень скоро его тоска пройдет и забудется как страшный сон. Но сильно сомневался в этом.
И отчего так чешется запястье?
Смотреть в окно не хотелось. Вообще никого видеть не хотелось. Но в тесном пространстве экипажа не было такой возможности.
Маркус бросал в мою сторону заинтересованные взгляды, но, хвала Светлейшему, только ими и ограничивался. Распускать руки ему не давал жрец.
Полный, преклонных лет мужчина, едва сев в наш экипаж, прочитал мне лекцию о нравственности и вреде блуда для юных дев, а потом, и о том, что мне очень повезло, что ни смотря ни на что, меня взяли замуж.
Мне было уже все равно. В душе была только пустота.
Иногда я проваливалась в тяжелую дрему, и тогда мне снился Андер. Он протягивал мне руку, предлагал свою помощь, и я шла к нему на встречу, но с каждым шагом отдалялся от меня. А когда я переходила на бег – совсем исчезал. И я просыпалась на очередной кочке.
Мы молча проехали город, в который мы часто с отцом ездили на ярмарки.
— Спасибо вам, молодые люди за компанию. — Наигранно дружелюбно сказал жрец. — Высадите меня на площади, дальше я сам дойду.
— Постойте… — Я схватила за рукав уже готового выйти из экипажа жреца. — Мне хотелось бы испросить благословения у моего отца… вместе с вами.
— Это странная просьба, милая дева. — Даже растерялся он. — Вас уже благословил император, думаю, и отец без меня справится…
— Анна, любовь моя… — Маркус положил руку на плече. — Разве ты не видишь, как устал наш попутчик. Я понимаю твое религиозное рвение, но мы действительно справимся и без него.
— Ваш жених правильно говорит. Езжайте, испрашивайте благословение у родителей. И я жду вас на бракосочетание. Там с вашим отцом и обсудим все. Хотя, думаю, он будет счастлив за вас…
Хотелось мне того или нет, но пальцы пришлось разжать. Жрец вышел, и мы снова тронулись в путь.
— Думала обмануть меня, лживая тварь? — От влюбленности в глазах Маркуса не осталось ничего. — Твой отец узнает о твоем приезде только когда мы консумируем брак. Он уже ничего не сможет поделать.
— Это мы еще посмотрим. — Зло сверкнула я глазами и уставилась в окно.
Отчего так больно видеть родные поля и леса? Я видела, как вдали проплыла крыша отчего дома. Такая желанная и такая недосягаемая.
Я скосила глаза на Маркуса. Он сидел, развалившись на сиденье и отстраненно смотрел в окно. Меня словно и не существовало для него.
Стоит рискнуть? От оборотня сбежала (правда не далеко), и от него убегу? Не убьет же он меня. Ясно как белый день, что я зачем-то нужна Маркусу. В его чистую любовь до гроба, я, конечно не верю, но все же…
Сделав вид, что принимаю позу поудобнее, я облокотилась весом на дверцу экипажа, и нажала крючок открывающего механизма.
Дверца распахнулась, и я вывалилась из экипажа. Мир перед глазами закрутился, я больно ударилась ребрами о землю, но не смотря на эти неудобства, подняла повыше юбки, и побежала, что есть сил.
Высокие стебли пшеницы путались в ногах, и я старалась как можно выше поднимать колени. Быстрее. Быстрее. Стучало в голове.
За спиной я слышала, как закричал Маркус, приказывая мне остановиться. Ага. Щаззз.
Меня погубило то, что Маркус не носил юбок.
Он повалил меня на землю, выбив воздух из саднящих легких, и навалился сверху.
— Прыткая, как коза, Анна. — Прошипел он, запыхавшись. — Надеюсь, ты не разочаруешь меня…
— Да пошел ты… — я пнула его что есть мочи, и попыталась подняться, но Маркус держал крепко. Он рванул меня на себя и влепил звонкую пощечину.
— Смирись! — Прокричал он. — Твоя судьба решена!
Он поднял меня, и крепко держа повыше локтя, потащил обратно к экипажу.
— Я буду кричать!
— Сколько угодно, дорогая. — Он усмехнулся. — Ты видишь кого-то, кто придет тебе на помощь?
— Но отец…
— Все равно тебя не услышит.
Остаток пути мы проделали в гробовом молчании.
