Одна судьба (СИ) - Мэйз Евгения

Он перебивает ее. Бесцеремонно. Невоспитанно. Это контрастирует с его прежним поведением, образом английского аристократа.

— Я помогу вам, — говорит он, проводя пальцами по крошечной пятке, под тканью с детским рисунком. — Вы ведь умеет водить авто?

Алекс не успевает удивиться. Она думает над его предложением, которое им и не является. Он ведь просто поставил ее перед фактом.

— Я же американка.

Клейтон вынимает блокнот, пишет адрес, а сам думает о том, что было бы неплохо не спешить никуда и обговорить все без флера таинственности и поспешных решений. Но, если он не сделает это сейчас, то скорее всего даже Керри не найдет ее, наверняка, бросит полный укоризны взгляд и что самое отвратное — не скажет ничего.

— Отправляйтесь по этому адресу и дождитесь моего возвращения. Я предупрежу консьержа.

Он протягивает ей листок бумаги и ключи от автомобиля.

— Детского кресла, к сожалению, нет, так что постарайся не гнать и не попасться на глаза полиции и камерам на дороге.

Она постарается. Алекс еще с мгновение сжимает ключи в руке, раздумывая над своим решением, но в конце концов срывается с места и покидает дом.

Давно я не испытывала такого наслаждения от управления автомобилем. Может все дело во времени — я все же давненько не была за рулем, а может в марке. Я никогда не ассоциировала «Audi» с простотой и простором минивэна, правда в том, что ей не подходит и представительский класс. В моем сознании эти машины навсегда и прочно связаны со спортом, скоростью, драйвом, запахом покрышек и нагретого асфальта большого города.

Эта тачка покорила меня — легка в управлении, комфортна, кажется, что бесшумна. Она мой вариант «Essense», но только для суши.

— Вот как все складывается, да, милая?

Анна спит под мерное покачивание и едва слышимый шум колес авто. Честно говоря, я бы и сама осталась здесь. У меня даже возникает мысль угнать эту тачку, но это уж совсем за гранью.

— Мистер Вэст предупредил о вашем приезде, — консьерж с огромными усами тянет руку к ключам, — он просил пригнать машину обратно.

Я размышляю всего-ничего, отдав их ему. Я из него душу вытресу, если он обманет меня. Это про консьержа. Откуда только взялось это недоверие? Человек ведь работает здесь не первый день, у него репутация, а я думаю о плохом.

— Вы не подскажите какой этаж?

Маркизы теперь уже не живут в замках окруженными частоколом и оборонительными рвами. Они занимают последние этажи в респектабельных высотках с умопомрачительным количеством этажей. Города из окон практически не видно, туман застилает всё. Сквозь молочную пелену проглядывают острые шпили достопримечательностей дуга «Око Лондона».

— Как думаешь, что будет дальше?

Анна смотрит на меня сонным взглядом, старается высвободиться из оков пеленки и моих рук. Ей не нравится это. Я понимаю ее, но спать ей придется именно так. Когда ее руки и ноги свободны она то и дело взмахивает ими, вздрагивает, дергается, отчего просыпается и плачет. Что снится малышам, что они ведут себя вот так?

— Хочется на свободу?

Я разуваюсь и прохожу в гостиную, с трудом разобравшись с вереницей выключателей. Сумка падает на пол рядом с диваном. Эй-Джей смотрит на меня с интересом, затем кряхтит, пытаясь освободить руки. Очень уморительно.

— Сейчас.

Я раздеваю ее, освобождаю от уже полного подгузника и размышляю о том, что в какие-то считанные мгновение перестала бояться детей. Еще будучи с животом, читая книги и слушая рассказы Стейми, а до этого в колледже, проходя практику во всевозможных дошкольных учреждениях я жутко боялась маленьких детей и решила, что не смогу взаимодействовать с этими крохотными и очень хрупкими существами. Радовалась, что не последовала совету отца и не пошла учиться на педиатра. Тогда, как сейчас я так смело верчу Анну во все стороны, приподнимаю, отпускаю, делаю мини-зарядку и купаю. Прошел не месяц с момента ее рождения и не неделя, а буквально — считанные дни!

— Как у тебя получается быть такой красавицей?

Я стою перед ней на коленях уже целый час. Мне не больно, нет ощущения затекших ног или какого-то другого дискомфорта. Только глядя на играющую с моими руками и своими ногами Анну я могу не думать ни о чем плохом. Это хорошо. Мне нужен перерыв и время для того, чтобы обдумать дальнейший план действий.

«Считаешь, что побег — это по-взрослому?»

Раф когда-то спросил меня о том же самом. Это сделал и другой человек. Я погорячилась и пошла на поводу у первых эмоций. Куда я побегу с таким маленьким ребенком? Как смогу объяснить людям свое нежелание дать обследовать ее? Я не смогу внушить им всем, что все в порядке, только не в том случае, если и в самом деле хочу вернуться к нормальной жизни, а не выстроить новый мир на берегу реки из

— Мы придумаем что-нибудь, но к Стейси мы не вернемся. Правда?

Назад дороги нет. Но ведь не только в Маккена дело. Я должна была поговорить с Джейком, а теперь… Что теперь? Я буду сидеть и ждать, когда он найдет меня?

— Нет! Только не это!

Я стону от бессилия, не в состоянии сделать что-либо со своими мыслями. Я и не должна ничего делать. Я сказала ему правду. Я не уменьшила степень своей вины. Да только он не верит мне и страшно то, что я понимаю, что он и не сделает этого. Это его требование и поведение, когда я рожала не испугало бы так сильно, если бы не дальнейшее его поведение.

Что я умею? Чем могу заняться, чтобы обеспечить достойную жизнь и себе и ребенку?

У меня есть профессия. Есть опыт работы в издательстве и даже пару написанных колонок для раздела моды.

— Ерунда!

Пока все упирается в Анну и в дотошного Хогарта Смита, вместе с его вср***той общественностью., пока она такая маленькая о самостоятельности не может быть и речи.

Свети-свети, мерцай-мерцай, ты звездочка моя,

И в ночь, и в день так рада я, что есть ты у меня.

И ночь кругом, и темен небосклон, и тучи прячут все,

Свети-свети, ты ярче всех, ты звездочка моя.

Алекс отставляет наполовину пустую бутылку в сторону, гладит малышку по щекам, напевая слова колыбельной, что придумала для нее мама. У нее не осталось ничего, кроме воспоминаний, придуманных отцом сказок и коротенькой песни на ночь. Это очень приятное занятие заботиться о ком-то вот так просто, не желая ничего взамен, кроме здоровья и счастья. Где были мои мозги раньше?

— О чем думаешь?

Керри приземляется рядом, прыгая откуда-то чуть ли не сверху, словно джинна взяли и вытряхнули из бутылки. Она шепчет и черз мгновение принимает такую же позу, как и я. Вампир гладит крохотный кулачок Анны.

— Проснется.

— Пока я ее глажу, она не пытается дрыгаться.

Я обнимаю ее и смотрю через ее плечо, на остановившегося в дверях маркизы. Тот приподнимает бровь, ожидая чего-то, но я качаю головой. Друзья — это хорошо, и они так нужны мне сейчас.

— Решил, что лучше знать где ты, чем отпустить неизвестно куда.

Я хмыкаю, но прижимая к себе женщину еще сильнее. Я не знаю почему так привязалась к ней, отчего испытываю более крепкие чувства, че м к той же Стейси, которая сделала не в пример больше и, честно говоря, не хочу задумываться над этим.

Как говорил Рафаэль: «Иногда, это просто работает, не надо искать заветную гайку или проводок.»

— Вы нашли ее?

— Да. Но она отказалась от моей помощи.

Керр отстраняется, оглядывая меня.

— Ты молодец. Сдержалась. Это очень хорошо.

— Скажи об этом тем парням в канале.

Она откидывается назад, подобно мне подкладывая руку под бок ребенка.

— Я хочу знать твои подробности и меня не интересует размер тех кусочков, на которых ты их порвала. Мне нужно, что ты чувствовала при этом.

— Сначала я нашла Стейси. Рана на ее груди уже зажила?

— Оторванная голова тебя не интересует.

— Нет.

Я не объясняю ей ничего. Керри поглаживает Анну и больше не спрашивает об этом. Она все поняла. Я ничего не говорила. Керр ничего не видела. Стейси надо полагать, что не созналась. Я рассказываю ей все о том моменте, который заставил меня слететь с катушек о том, что не успокоилась пока не уничтожила их всех.