Елена Никитина - Игры Чёрта
— Лина, все, что ты узнала в Нави, лишь слабая тень истины, — растерянно бормотал Демьян. Его пальцы коснулись моего подбородка, вынуждая поднять голову и посмотреть ему в глаза. — Ты сделала все правильно. По-другому быть не могло. Теперь осталось закрепить твой успех. Мрак поглотит Черта и вернет к жизни меня.
Он наклонился и поцеловал меня в губы. Легкое прикосновение не вызвало привычного огненного трепета или возбуждения, но в нем я растаяла.
— Демьян, — я снова замолчала, не зная, что сказать.
— Улыбнись, Лина. Ты похожа на ангела, когда улыбаешься.
Улыбка смущенно задрожала на губах, глаза защипали подошедшие слишком близко слезы. Его легкие прикосновения были прохладными, голос успокаивающим, я крепче прижалась к нему и беззвучно заплакала.
— Ты призовешь Мрак, и все вернется на круги своя. Мы сможем быть вместе, ничто нас не разлучит.
Он говорил все это тихим голосом, словно внушая, а его губы тем временем блуждали по моему лицу. Я эгоистично лелеяла надежду на скорое счастье, робко открывающее мне дверь, тонула в безмятежности его глаз, поглощала жадным взглядом все. Водоворот томного предвкушения затягивал душу, не оставляя шанса вырваться. И только слабый голосок разума, твердивший: «Это неправильно! Мрак — Истинное Зло!», вынудил меня тихо, но твердо сказать:
— Нет. Я не стану призывать Мрак.
Он резко отстранился, его глаза потемнели.
— Ты помнишь, кому я обязан своей смертью? — он мотнул головой, и воздух вокруг него колыхнулся прозрачной дымкой.
Я застыла, уязвленная неприкрытой злобой, и страшнее всего было то, что он прав. Что может быть ужасней агонии смерти, и за каждую секунду боли он должен винить меня. Что я могла ему сказать? Что моя душа умерла в тот момент, когда я потеряла его, потому что причиной его мук стал мой эгоизм. Но призвать Мрак…
Демьян развернулся к зияющей пасти тьмы. Я пыталась найти слова, которые могли бы заставить его понять и простить.
— Не бросай меня, — начала умолять я. — Останься.
— Не могу, — жестко ответил он.
— О! Конечно, — ответила я, устыдившись своей неуверенности. А вдруг я не права? И что мне стоит прочесть это заклинание? Я всегда верила ему, почему сейчас вдруг усомнилась?
— Демьян! Прости меня! Но я не могу пойти на это! Мы найдем другой выход! Обязательно!
— Другого выхода нет! У тебя еще есть немного времени, чтобы передумать и вернуть мне то, что украла твоя самонадеянность.
Голос его был спокойным и зловещим. Как и взгляд, которым он долго сверлил меня, а потом его лицо разгладилось, и он мягко сказал:
— Искажение Судеб приводит к незапланированным смертям. В этом случае — к моей. Ты знаешь, как торжествует нечисть? Игры весьма популярны среди них.
— Популярны? Среди нечисти? — пораженно переспросила я, переваривая услышанное.
— Лина. Ты должна понять, Игры — это шоу. Для кого-то — это жизнь, а для кого-то… своеобразный бизнес. В тебе скрыта сила, она поможет противостоять Черту.
— Ты не все понял, — всхлипнув, заметила я. — Я проиграла. Понимаешь? Черт умнее, он просчитал мои поступки. Мы находимся в его владениях, если он узнает, то…
Демьян улыбнулся, но не так, как делал это раньше. От этой улыбки мне захотелось спрятаться, забиться в угол.
— Почему ты не даешь мне шанс? Мы найдем выход, клянусь!
— Есть еще один выход — повернуть время вспять, но подумай, если тебе дадут шанс вернуться назад, ты сможешь поступить иначе?
— Да! — прошептала я.
— И позволишь Стасу умереть? Нет, ты продолжишь бороться, потому что не сможешь стоять в стороне.
Демьян повернулся к тьме с такой решимостью, что я поняла: нет смысла пытаться его удержать… но сердце бешено колотилось при мысли, что я его теряю. Я всегда считала смирение проявлением слабости, но сейчас, в этой ситуации для него нужны почти нечеловеческие силы. Как я могу отпустить Демьяна? Снова пережить потерю, когда от первой еще не успела оправиться.
— Мы еще увидимся? — спросила я, вытирая мокрые щеки.
— Да. На Арене.
Я наблюдала, как тьма поглотила его, и в то же мгновение Калинов Мост затрясся и, колыхнувшись, накренился вбок. Мои ноги начали соскальзывать вниз, и я полетала прямо в зияющую бездну, усыпанную мигающими точками звезд.
Тошнота подступает к горлу, я лечу в свободном падении и с глухим ударом приземляюсь, пыль поднимается, клубясь вокруг меня. В ноздри, рот попадают мелкие хрусталики песка. Глаза мгновенно привыкают к темноте, до того, как площадь освещается тусклым светом факелов, закрепленных на высоких каменных стенах, замыкающихся в круг. За стенами возвышаются мощеные ступени, ведущие к сидячим местам, которые постепенно заполняются… я содрогаюсь от отвращения… чудовищными существами, покрытыми лохмотьями рваной плоти.
Я не хочу всматриваться в их лица, но продолжаю это делать, пока страх высасывает последние капли спокойствия. Ошеломленная, онемевшая от ужаса, я понимаю, что стою в центре большой клетки, посреди сцены, и ощущаю сотни глаз, теперь уже видимых, направленных на меня. Чувствую себя экспонатом кунсткамеры, среди уродов и всякой потусторонней нечисти; ноги начинают подкашиваться.
Зеленый человек с остроконечными ушами бегает между рядами с подносом, заставленным огромными кубками. Как только нечисть разбирает их, на подносе тут же появляются новые.
Нетерпеливый возбужденный рокот проносится по толпе, вперемешку с гортанными криками, когда по арене проходит процессия, состоящая из трех мужчин и двух женщин, с виду совершенно обычных, только странно разодетых.
Первый мужчина в черном фраке и с тростью в руке, проходя мимо меня, кивает головой, касаясь пальцами широких полей шляпы, скрывающих лицо. Может кому-то покажется, что он выглядит глупо, но для меня он выглядит так впечатляюще, что волосы на моей голове невольно приходят в движение. В его легкой походке, медленных, ленивых движениях, а особенно в том шутливом поклоне, сквозит знакомая насмешка и снисходительность, вынуждающая меня насторожиться и боязливо пятиться. Я уже почти уверена, что возглавляет процессию виновник моих несчастий. И как только мысль сформировалась в сознании, кромсая меня на куски, в глазах чернеет и я словно начинаю падать… падать… падать…
И перестаю вообще что-либо соображать. Берегиня твердила, что Искажение Судеб уничтожит Черта, так почему он сейчас находится здесь?
Как же я его ненавижу и боюсь. Боюсь и ненавижу!
Внутри все рвется, опустошая душу, и мне не сразу удается вновь открыть глаза, но когда это все же получается, Черт уже успевает отойти на приличное расстояние. Непоколебимая твердость его движений вселяла уверенность в его непобедимости. И в этот миг с неоспоримой ясностью я поняла, что он еще никогда не проигрывал.
Второй мужчина идет рядом с Чертом, в сравнении с которым выглядит маленьким уродливым гномом в несуразном оранжевом кафтане, и тащит волоком по земле большой чемодан.
Две женщины, похожие друг на друга, словно близнецы, в бежевых платьях с кокетливыми вуалями, плывут следом, посылая воздушные поцелуи восторженной публике.
Замыкает цепочку самый крупный из этой пятерки, он полуобнажен, лишь полоска белой ткани прикрывает его бедра. Темная кожа цвета красного вина, бугрится мышцами, ярко-рыжие коротко стриженые волосы, беспорядочной массой покрывают голову.
Черт всходит по ступеням помоста и занимает место между женщинами, я невольно скриплю зубами от досады. Все эти существа ведут себя так, словно собрались на светском рауте. Хотя на самом деле, и это я уже четко понимаю, сборище чудовищ организовано по случаю конца петушиных боев, которые называются «Играми Черта».
Одна из женщин «свиты» Черта подходит к трибуне, раздаются громкие аплодисменты, бешеные возгласы приветствия и свист, и она звонким мелодичным голосом объявляет:
— Дамы и господа! Тысяча семьсот восемьдесят девятые Игры подходят к своему завершению, и я, от лица всех присутствующих, хочу поблагодарить организаторов шоу, — она поворачивается к Черту, — наследного князя Нави, с супругой дочерью богини Смерти — Морой.
Черт грациозно поднимается, в то время как женщина посылает воздушные поцелуи публике.
— Хочется сказать, что в эти Игры привнесли изюминку любовные переживания горячо нами любимой Ангелины. Давайте поприветствуем ее!
Я прикрываю ладошкой рот, второй рукой судорожно цепляюсь за ледяные прутья клетки. Любимую? Горячо? Пока я непонимающе озираюсь по сторонам в поисках опоры, потому что ноги меня уже не держат, публика оглушает взрывом аплодисментов, свистом и дружным скандирования моего имени. А ведущая продолжает перечислять организаторов… шоу, торжественно улыбаясь, отмечая заслуги каждого.
