Юрий Соколов - Путь в Обитель Бога

Хотелось бы мне знать, откуда у Имхотепа все те сведения, которыми он так щедро меня потчует. И я спросил напрямую, не давая себе времени подумать:

— Ты кийнак?

Вопрос был слишком в лоб. Однако Имхотеп не рассердился. Он лишь внимательно посмотрел мне в глаза и спросил:

— Если и да, то это для тебя что-нибудь изменит?

— Вряд ли.

— Может, тебя раздражает окружающая меня таинственность?

— Нет. Клянусь Проникновением, я никогда не лезу в чужие дела, пока они не мешают моим.

— Тогда зачем спрашиваешь?

А вот действительно — зачем? И я спросил о другом:

— Что такое Колесницы Надзирателей?

— Машины для перемещения в пространствах.

Я подумал, что Имхотеп оговорился, хотя он никогда не оговаривается, и уточнил:

— Космические корабли?

— Нет. Космический корабль может летать только в одном пространстве. А Колесница Надзирателя способна перемещаться повсюду.

— То есть…

— Да, на таком корабле можно странствовать по всему Обручу и летать в космосе любой его вселенной.

Выданная Имхотепом информация настолько сбила меня с толку, что я замедлил шаг и отстал от него. Имхотеп же продолжал идти не ломая ритма. Ещё дальше впереди покачивалась отягощённая рюкзаком спина Бобела. Я неожиданно вспомнил про оставленного в Харчевне Генку Ждана. Он не задумываясь отдал бы правую руку за то, чтобы присутствовать при нашей с Имхотепом беседе. Что-что, а трепаться о космосе он любил больше всего, и всё говорил, как они там, в Субайхе, вскоре найдут способ оживить один из летающих початков ибогалов, снабдят его надлежащей защитой от космических излучений и рванут на нём к звёздам. Я сначала пытался охладить его пыл замечаниями о том, что существуй подобный способ, так яйцеголовые уже давно сами наладили бы свои машины, не дожидаясь умников; что они и в лучшие времена в космос почти не летали; что нам вывести их корабли на орбиту не легче, чем поднять в воздух собственные самолёты; что заклятие рувимов — это тебе заклятие рувимов, так твою так, и нечего попусту фантазировать, но Генка не унимался. А подкинь ему кто идею о кораблях для перемещения в пространствах…

Впереди послышался треск веток и предупреждающий рык Тотигая. Бобел поспешно отступил в заросли, выставив перед собой пулемёт, Имхотеп словно растворился в воздухе, а я остался как дурак на тропе, — правда, успел вскинуть винтовку, на которую секунду спустя и налетел не к месту помянутый Генка Ждан.

Он был такой же тощий и взлохмаченный, как всегда, но теперь ещё задыхающийся от долгого бега и весь расцарапанный ветками.

— Элф! — крикнул он, отступая от меня на шаг и хватаясь за ушибленную грудь. — Как я рад тебя видеть!

— А я тебя — нет! — отрезал я, недовольный своей замедленной реакцией. — Откуда взялся?

Имхотеп спокойно вышел из-за дерева, за которое встал, чтобы его не сбили с ног. Бобел и Тотигай тоже были снова на тропе. Генка поморщился, перевёл дыхание и пояснил:

— Имхотеп мне сказал, что ты не вернёшься в Харчевню. Я хотел по-тихому уйти в Субайху, но нарвался на попрыгунчиков. Они были чертовски злы на тебя за то, что ты искалечил Прыгуна, да ещё они потеряли четверых в схватке с яйцеголовыми. И тут я им попался на глаза. Они меня, конечно, сразу вспомнили. Еле унёс ноги… Они где-то недалеко, только недавно отстали… А где Тотигай?

Генка обернулся, но первым заметил не кербера, а Имхотепа, — да так и остолбенел. На лице его было написано нечто, напоминавшее священный ужас. Я быстро оглядел Имхотепа — рога у него, что ли, на лбу выросли? Но рогов не заметил и перевёл взгляд на Генку:

— Что такое?

— Да нет, ничего, — сказал Генка, беря себя в руки. — Просто удивительно…

— Что тебе удивительно?

— Да нормально всё, только убегался я. Просто удивился, что Имхотеп здесь. Он ведь никогда из Харчевни не отлучается.

— Э-э, да ты, брат, не в себе. Далеко ли попрыгунчики?

— Не знаю точно. Но какое-то время не слышал их за собой.

Тотигай уже скрылся в зарослях — пошёл на разведку. Я подозвал Бобела, развязал его рюкзак и вручил Ждану один из ибогальских разрядников.

— Ого, полный! — восхитился Генка, взглянув на индикатор.

— Не радуйся слишком, я тебе его каждый день заряжать не буду, — сказал я, думая о своём.

— А ты что — умеешь их заряжать? — снова вытаращился Генка, но теперь уже на меня.

— Я и говорю — не смогу его тебе зарядить! — прошипел я, злясь на себя за оплошность.

Не люблю я врать. А ещё не люблю умников, которые только что ушли от погони, дышат со скоростью спасшегося от коршуна воробья, но продолжают цепляться к каждому слову. Генка внимательно поглядел на меня, и я понял, что он мне до конца не поверил.

— Ну, чего вылупился? — свирепо осведомился я. — Ты на нас только что навёл банду попрыгунчиков! Вот привяжу тебя сейчас к дереву с муравейником под ним и оставлю петь сладким голосом. А мы без помех уйдём своей дорогой, когда они все к тебе сбегутся.

— Да ты что, Элф? Я что — специально? — возмутился Генка, забывая про разрядник, чего я и добивался.

Вскоре появился Тотигай.

— Они чуть в стороне от нас, — доложил он. — Не более двух тысяч шагов. Прочёсывают лес.

Был полдень. Мы находились между Харчевней и отрядом яйцеголовых — ближе к Харчевне, и до Границы оставалось совсем немного. Но в этом месте к ней со стороны Старой территории примыкал лес, и близость Границы никто не смог бы определить даже с десяти шагов. Такие места обожают работорговцы, отлавливающие неосторожных путников, но выбора не было.

— Мы сможем обойти попрыгунчиков по этой тропе? — спросил я Тотигая.

— Пожалуй. Если они не сменят курс.

— С чего бы им? Они идут по Генкиным следам.

— А потом пойдут по нашим.

— Ну и хрен с ними. Главное, до мехрана добраться, до лавовых полей. А там отобьёмся.

Я повернулся к Ждану:

— Не позже чем через час мы будем на Додхаре. Сейчас ты с нами, а потом дуй в свою Субайху. Если нас обнаружат — рассыпаемся и всё равно движемся в сторону Границы.

Бобела мы пустили впереди в качестве ударной группы. Тотигай двинулся слева, по лесу, чтобы находиться между нами и Генкиными преследователями. Я шёл замыкающим.

К сожалению, мы и попрыгунчики находились слишком близко друг от друга и продолжали сближаться. А ещё их было по четыре человека на каждого из нас, и двое чуть раньше отделились от своих, чтобы перерезать Генке дорогу. Именно они нас и обнаружили.

Впереди послышался радостный крик, прерванный пулемётной очередью, — Бобел в таких случаях не здоровается. Ответные выстрелы свидетельствовали, что попал он не во всех, кого встретил. Я бросился вправо, стараясь набрать максимальную скорость, насколько позволяли кусты. Лес был смешанным, с густым подлеском, что нам было на руку и мешало одновременно — множество укрытий, однако невозможно двигаться быстро и бесшумно. Слева слышались боевые вопли — попрыгунчики спешили на помощь своим. Они стреляли наугад и производили слишком много других звуков — ещё их не видя, я уже знал, где находятся по крайней мере пятеро, и когда один приблизился настолько, что нас разделяли лишь чахлые заросли молодой черёмухи, я выстрелил трижды, ориентируясь на его сиплое пыхтение. Сдавленный стон показал, что минимум одна пуля попала в цель, и я пустил ещё две по тому же месту.