Людмила Ардова - Путь бесчестья

— Тебе — девяносто девять, а мне — сто два.

— Ух, ты! — выдохнул Задира. Кажется, он проникся и начал приспосабливаться к легенде.

— Но как же…?

— Нас примут спокойно. Мы всем дадим напиток забвения, украденный у старца. Подмешаем в вино. У всех слегка отшибет память. Ты будешь отвлекать виночерпия, а я подмешаю отвар забвения в вино.

Итак, план созрел. Осталось — добраться до города и уточнить детали.

Мы уложили старца на сухую травяную подстилку в его шалаше, а сами выехали в ночь, чтобы под утро быть в стольном городе.

Город как город, наверное, оттого, что мы не выспались, он показался нам…чуточку…заурядным. Но, помня, что прелесть этого города во все не в его красотах, мы направились прямиком во дворец.

Князь был действительно молод. И у него было такое…наивное лицо. Почти такое же, как у его супруги, милой блондинки. Рядом стояли два отличных парня — соратники и верные друзья. Один советник был мужчиной зрелых лет. Но их компания внушала нам мысль, что мы попали по верному адресу. Молодые люди жаждали развлечений. Этот обряд был отличной возможностью повеселиться.

Итак, мы представились странствующими жрецами.

— Ничего не слышал о таких, — ответил князь.

— Мы дали обет странствия.

— А-а-а-а, а то мне сначала показалось, что вы смахиваете на мошенников.

— Ха-ха-ха, ваше сиятельство.

— Рожи у вас такие…замечательные. Но зачем вы к нам-то пожаловали?

— Прошел слух…

— Боги подсказали, — поправил я Задиру, — что в скором времени у вас появится в нас острая необходимость.

— Это что же, зарежу кого-то, что ли? — пошутил князь.

— Ооо! Нет, обряд единения!

— А что обряд? С ним все в порядке. Свои жрецы есть — доморощенные.

— Ну, понимаете, ваша светлость, с ними-то как раз и весь конфуз. Они помчались все по делам провидения. Один спасает древнюю рощу от засилья нечистой силы, другого вы направили на должность верховного жреца, а третий — устраняет лишних наследников.

— Что это значит?! — разгневался князь. — Как они посмели!

— Дела провидения, ваша светлость.

— А что, дела провидения важнее моих дел? Я им покажу. Но неужели и Найденос меня подвел?

— Он-то как раз и спасает древнюю рощу. Ему обещали те двое, что они все сделают как надо, а сами.

— Да знаю, знаю, дела провидения, — перебил меня князь, — но не можем мы остаться без жреца. А вы то что? Сумеете ли?

— Сумеем, сумеем, ваша светлость.

— Раз плюнуть, — подтвердил Задира.

— Ну, так приступайте, как ты считаешь, Эгнополус, — спросил князь своего советника.

— Надо бы все проверить. Мне эти двое кажутся…несколько странными.

— Вы что-то слишком молоды, мои друзья.

— Молодость это продукт жизнедеятельности наших организмов.

— Молитвы…очень благоприятствуют ей, — подтвердил Задира.

— А как же другие жрецы?

— Мы знаем особые молитвы.

— Научите меня им, — решительно сказал князь — в будущем пригодится.

— Ну, так что братья мои, — обратился он к своим приятелям, — принимаем этих жрецов на благое дело?

— А что, пускай парни проявят себя, — ответил один, с такой милой нахальной рожей.

— Это моя правая рука, Андропол, — сказал князь, — мы выросли вместе. Ему я доверяю больше, чем себе.

— Надо бы условия контракта обговорить?

— Что? — нахмурился князь.

— Нууу, ваши пожертвования на храмы и все — такое, и еще нам надо сделать много приготовлений к празднику — всего два дня осталось.

— Две тыщи — сумма остается неизменной, а приготовления — это к нему, — князь указал на своего советника.

Холодное лицо советника хранило невозмутимость.

— Ну, так я жду вас сегодня к обеду, почтенные жрецы, — сказал князь.

Мы покинули дворец.

— Кажется, все удалось, — сказал Задира.

Осталось только завладеть Книгой обрядов. Всего было три таких книги. Но два жреца, те, от которых постарался избавиться Найденос, позаботились о том, чтобы их книги не попали в чужие руки — они увезли их с собой.

Книга Найденоса хранилась в храме, во всяком случае, он так сказал.

"Зачем в лесу? Тут холодно и сыро — книги этого не любят. Моя книжечка лежит в надежном месте. Ее греют старые кости в княжеской усыпальнице при храме".

Мы проникли в храм ночью, отоспавшись часа два после обеда.

Но сначала был обед. Было хорошее угощение, вино, танцы.

— Наш советник — будет большой проблемой, — сказал я Задире, — ты возьмешь его на себя.

Итак, в соответствии с распределенными ролями Задира отвлекал виночерпия непристойными анекдотами, а я подливал в кувшины с вином отвар забвения.

— Это сделает его чуточку сговорчивей.

— А князю? — шепнул Задира.

— Нет. Не нужно, память правителя опасности не представляет, куда хуже память советников, которые ему обо всем докладывают.

Заночевать мы решили в доме Найденоса.

Когда стемнело, и все ворота закрылись на замок, мы тихо выскользнули из дома жреца и прошли к храму.

Внутри было жутковато. В дальней части храма покоились кости древних князей. Усыпальниц было предостаточно.

— В которой? — белея в темноте от ужаса, спросил мой впечатлительный соратник.

— Не знаю.

— Как будем искать?

— Методом тыка. Наугад.

— А если придется потревожить всех?

— Такая наша доля.

— Но они тяжелые не сдвинуть! — прохрипел Задира, пытаясь столкнуть крышку с одной из усыпальниц.

— Постой! Если тяжело нам, то старику тем более — здесь какая-то хитрость. А что, если…под одной из усыпальниц находится тайник.

— Значит, должна быть секретная пружина.

— Вот именно.

Мы обшарили все, что можно.

— Скоро рассвет! — разволновался Задира.

— Знаю. Да, где же эта книга! — в бешенстве сказал я и пнул одну из усыпальниц.

Что-то скрипнуло и задребезжало

— Как у тебя это получилось? Надо было раньше сделать!

— Многие вещи, Задира, делаются под воздействием отчаяния.

Плита отъехала в сторону и под ней оказалась ниша, в которой мы нашли четки, книга, роскошное облачение и разные драгоценные плошки.

— Для чего они?

— Надо думать, для проведения обряда.

— Да-а-а, видно, старому сильно наступают на пятки, если он так все запрятал.

— Давай бери все это добро, а я закрою тайник.

Но вот тут начались непредвиденные сложности. Тайник не хотел закрывать. Чтобы я не делал: пинал его ногой, толкал плиту, давил на все, что можно. Проклятая ниша не хотела въезжать обратно.

— Не можем же мы его оставить как есть.