Роберт Кинг - Потоки времени

Он отошел назад к схемам, протянул руки, которые, казалось, пылали в полутемном углу Зала Механических Существ, и снизу выдвинулся большой экран с прикрепленной к нему картой фирексийского ущелья. Четкие линии достаточно подробно вырисовывали детали укреплений, расположенных в дьявольской трещине, источающей зло.

– Перед вами карта фирексийского ущелья, основанная на самых свежих, самых последних данных. – Малзра водил по рисунку огромной указкой, напоминающей меч. – Вот гладиаторская арена, здесь дворец К'ррика, а здесь лаборатория размножения. В этих лачугах у самой воды живут фавориты К'ррика. Почти тысяча сильных мутантов. И с каждым днем их становится в десятки раз больше. Пока мы их не истребим, они будут представлять страшную угрозу, которая однажды обрушится на наш остров.

Быстрым, нетерпеливым движением Малзра сбросил карту. Под ней оказался большой лист с рядами подробных красочных рисунков.

– Это Фирексия, состоящая из девяти вложенных планет. Они находятся последовательно одна внутри другой. Этот верхний уровень – единственный, где человек мог бы выжить в течение нескольких часов. Он населен машинами-драконами, в сравнении с которыми наши бегуны, пумы и скорпионы просто механические блохи. Длина некоторых составляет пятьсот футов. Густые леса этой области наводнены полуметаллическими ядовитыми растениями с листьями острыми, как бритва, которые растут в свете непрерывных штормов и молний, заполняющих черное, словно сажа, небо. Чем ниже уровень, тем страшнее его обитатели. Фирексия наводнена искалеченными священниками, ордами демонов, ведьмиными двигателями и массой всяких гадов. Пространство кишит колоссальных размеров червями, заполнено ядом, кислотой и огнем. Еще глубже, в основании всего этого кошмара, есть нечто или некто, темнее и отвратительнее которого невозможно себе представить.

Баррин прошептал имя. Никто его не расслышал, но от появившегося на лице мага трепета все внутренне содрогнулись.

– Я пробудил это существо и привел сюда. Вот насколько глубокие корни имеют мои древние ошибки. Я в ответе за чуму на Толарии! Да! Но я также несу ответственность за крах королевства ангелов, за долгий ледниковый период нашего мира, за разрушение Аргота и, самое главное, за то, что привел в этот мир воплощение самого зла. Вот каковы масштабы моих ошибок. Это зло я стремлюсь уничтожить. К'ррик – кошмар. Да! Но кошмар, имеющий облик одного человека. Хозяин К'ррика – кошмар для всего мира. Он неосознанный, всеобъемлющий, всемирный ужас. К'ррик вооружается, чтобы завоевать этот остров. Тот, чье имя я даже не буду называть, копит силы, чтобы завоевать весь наш огромный мир.

Никто не посмел прервать выступление мастера. Всюду в напряженной тишине он встречал полные понимания и тревоги взгляды.

– Чтобы бороться с таким страшным существом и миллионами его фаворитов, мне нужно… нам нужно как можно быстрее разнообразить наше боевое оружие, постоянно обновляя и совершенствуя наш арсенал. Я отправляюсь, чтобы начать работу над решением этих проблем, – убедительно продолжал Малзра.

Наконец к Джойре вернулся дар речи.

– Как вы можете брать на себя такую ответственность? Вообще кто-либо смеет быть за это в ответе? Да если даже и так, то на каком основании вы или любой другой смертный можете столь самоуверенно надеяться, что истребите мировое зло? Надо быть самим Урзой Мироходцем, чтобы иметь хоть какую-то надежду относительно… – Она запнулась. Страшная догадка парализовала все ее существо.

– Однако я должен идти, – сказал Малзра. – Я отправляюсь в очень опасное место. Пока один. Может, когда-нибудь я позову вас и попрошу вашей помощи.

Дрожа, Джойра села на свое место:

– Но вы ведь не отправляетесь… не отправляетесь в Фирексию.

– Нет, – мягко проговорил Малзра.

Он пересек комнату, подошел к Карну и потянулся рукой к его шее. Серебряный человек непроизвольно отстранился, как будто испугался, что Мастер откроет черепную коробку и дезактивирует его. Вместо этого Малзра снял с его шеи и показал всем позвякивающий блестящий в полутьме кулон.

– Нет, не в Фирексию. Я иду на твою родину, Джойра. Я направляюсь в Шив.

Урза парил в воздухе, собираясь спуститься. Им овладела приятная расслабленность, когда не надо прилагать никаких усилий, чтобы двигаться. Не менее приятным было осознание того, что можно побаловать себя такой, теперь редкой, роскошью, как перемещение меж мирами, и забыть обо всех беспокойствах по поводу того, что надо дышать, мигать и участвовать в обедах. Да, последнее было особенно обременительной обязанностью. Для него еда была всегда лишь неприятной обязанностью.

Он обладал почти безграничными возможностями: летал с планеты на планету, задействовав энергию мысли, использовал волшебство, не знал ужаса старения и разрушения организма временем, видел суть всех вещей. Да, он мог чувствовать фирексийскую кровь за сотни шагов, но изо дня в день убедительно изображать человека было трудной задачей, которая досаждала своими мелкими и изнурительными ограничениями. Это была каждодневная, рутинная и утомительная работа, но что поделать – необходимая.

Зато теперь Урза наслаждался.

Он спускался сквозь толщу облаков и ржавого пара. Его обычная одежда исчезла, превратившись в костюм, способный выдержать высокую температуру. Сандалии сменились толстыми кожаными сапогами, доходившими до колен. Волосы туго сплелись, чтобы пламя не могло до них добраться.

Урза мог переместиться мгновенно, а не парить орлом в небе, но он хотел внимательно рассмотреть землю, прежде чем оказаться на незнакомой местности. К тому же сам полет доставлял ему истинное наслаждение.

Урза и раньше предпочитал опускаться на землю таким способом. Так он возвращался в древнюю, разрушенную пустошь, где они с Мишрой когда-то обнаружили останки транов. Та земля – результат страшных разрушений, погрузивших континенты в холод и принесших в мир тысячелетнюю зиму, не могла быть более измученной, чем эта.

Освещенные зловещим пламенем вулканы возвышались дьявольским кольцом над закопченным горизонтом. На дне кратеров в ореоле серы пылали большие озера. Причудливые скопления застывшей лавы спускались в разные стороны с вершин притихших на время огромных вулканов. Реки пульсирующих огненных камней светились, будто артерии, заполненные алым пламенем, среди которых, словно сети прохладных вен, выделялись черные течения. И черные, и красные реки стекались в большой бурлящий океан пенящейся лавы, омывающий нагромождения камней, подобных унылым статуям. Газовые струи в милю высотой вырывались из него.