Роберт Джордан - Восходящая тень

— Если получится, — добавила Илэйн. В глазах Ранда вновь мелькнуло подозрение. То, как быстро менялось его настроение, просто выводило из себя.

— Скорее я научусь читать на Древнем Языке, чем вы… Небось это Морейн все затеяла. Это она вас сюда послала? Думает уломать меня — не так, так эдак? Рассчитала, что я, не разобравшись, в чем дело, увязну по уши? — Он ухмыльнулся и, подхватив валявшийся на полу возле одного из стульев темно-зеленый кафтан, торопливо натянул его:

— Сегодня утром я вызвал сюда этих Благородных Лордов. За ними нужен глаз да глаз — они все норовят обернуть по-своему. Ну да рано или поздно они усвоят, что теперь в Тире правлю я. Я — Возрожденный Дракон. Я научу их повиновению. Уж простите.

Эгвейн хотелось встряхнуть его как следует. Он управляет Тиром? Ну, управляет, если уж на то пошло, но она-то хорошо помнит паренька, который спрятал за пазухой ягненка и расхвастался, что не оробел и отогнал прочь подбиравшегося к отаре волка. Он пастух, а не король, и нечего ему строить из себя важную персону. Эгвейн чуть было не выложила ему все это, но тут заговорила Илэйн:

— Никто нас не посылал. Никто. Мы пришли сами, потому что… потому что ты нам не безразличен. Может быть, ничего из этого не выйдет, но давай попробуем. Если я… если мы думаем о тебе и хотим попытаться, так попытайся и ты. Неужели ты не можешь уделить нам часок? Всего один час.

Ранд прекратил застегивать свой кафтан и воззрился на Дочь-Наследницу, да так пристально, что Эгвейн показалось, что о ней он вовсе забыл. Затем, вздрогнув, отвел глаза от Илэйн, снова перевел взгляд на Эгвейн, переступил с ноги на ногу и хмуро уставился в пол.

— Ладно, — пробормотал он, — ничего из этого не получится, но я попробую… Что, по-вашему, мне надо делать?

Эгвейн облегченно вздохнула. Она и не надеялась, что его удастся так легко убедить. Когда он упрямился, а упрямился он, увы, частенько, казалось, что его никакой силой с места не сдвинешь.

— Смотри на меня, — велела девушка и обняла саидар.

Она позволила Силе наполнить себя до краев — так, как, пожалуй, никогда не делала прежде. Благодатный свет проникал во все ее естество, сама жизнь радостно искрилась в ней, словно фейерверк. Никогда ранее она не позволяла себе так много. Удивительно было то, что ее не била дрожь. Она упивалась ощущением полноты жизни, ей хотелось петь, танцевать, лечь и позволить волнам счастья омывать ее снова и снова. С трудом она заставила себя говорить:

— Ну, что ты видишь? Что ты чувствуешь? Смотри на меня. Ранд!

Продолжая хмуриться, он медленно поднял голову:

— Я вижу тебя. А что, по-твоему, я должен видеть? Ты касаешься Источника? Морейн направляла Силу при мне сотню раз, но я никогда ничего не видел. Нет, ничего не получится. Это и мне понятно.

— Я сильнее Морейн, — твердо заявила Эгвейн. — Попробуй Морейн пропустить поток такой мощи, она бы уже корчилась на полу или лишилась чувств. — Эгвейн сказала правду, хотя прежде она не позволяла себе подобных высказываний насчет Айз Седай.

Переполнявшая Эгвейн Сила требовала использования, девушка ощущала ее пульсацию сильнее, чем биение сердца. Направляя такой поток, она могла делать то, о чем Морейн не смела и мечтать. Вот, например, эта рана на боку Ранда — Морейн так и не удалось полностью ее залечить. Эгвейн не владела искусством Исцеления — оно было много сложнее всего того, чему она успела научиться, но ведь она не раз наблюдала за тем, как исцеляет Найнив, и возможно, направляя подобный поток, стоит попробовать? Только попробовать!

Девушка осторожно сплела тонкие, с волосок, потоки Воздуха, Воды и Духа — стихий, используемых в Целительстве, — и коснулась застарелой раны. Только коснулась и тут же, содрогнувшись, отпрянула, спешно отводя назад поток Силы. Ее едва не стошнило: казалось, вся тьма, все зло мира сосредоточились в этой воспаленной, незаживающей язве. Она могла поглотить исцеляющий поток подобно тому, как песок впитывает воду. Как Ранд переносит такие мучения? Почему не стонет от боли?

Однако прикосновение продолжалось лишь миг. Отчаянно стараясь скрыть свое потрясение, Эгвейн промолвила:

— А ты так же силен, как и я. Я знаю это. Так и должно быть. Ты не можешь не почувствовать, Ранд. Ты чувствуешь.

О Свет, как же исцелить его? Возможно ли это?

— Ничего я не чувствую, — пробормотал Ранд, переминаясь с ноги на ногу. — Разве вот мурашки по коже, что и неудивительно. Это не потому, Эгвейн, что я тебе не доверяю, просто, когда поблизости женщина направляет Силу, мне всегда не по себе. Ты уж прости.

Эгвейн не стала растолковывать ему, что направлять Силу и обнять Истинный Источник — не одно и то же. Для него это было бы слишком сложно — на сей счет она и сама знала прискорбно мало, а Ранд и того меньше. Он был подобен слепцу, который пытается ткать на ощупь, не видя нитей, не различая цвета и понятия не имея, как выглядит ткацкий станок.

Усилием воли Эгвейн освободила саидар. Это далось ей нелегко — часть ее естества не желала расставаться с потоком жизни.

— Сейчас я не касаюсь Источника, Ранд. — Она придвинулась ближе и впилась в него взглядом:

— А как твои мурашки, пропали?

— Пропали. Но только потому, что ты сама мне об этом сказала. — Он пожал плечами. — Видишь, только я подумал, и они появились снова.

Эгвейн торжествующе улыбнулась. Ей не было нужды оглядываться на Илэйн, чтобы понять — та сделала то, о чем они на такой случай договорились заранее.

— Ты можешь чувствовать, когда женщина прикасается к Источнику. Как раз сейчас это делает Илэйн. — Ранд недоверчиво покосился на Дочь-Наследницу. — И не имеет значения, видишь ты что-нибудь или нет. Главное, ты чувствуешь. Посмотрим, что можно сделать еще. Ранд, обними Источник. Обними саидин. — Она едва выдавила из себя эти слова. Правда, они с Илэйн все обговорили, к тому же это ведь Ранд, а не какое-то чудовище из древних преданий, но просить мужчину… Удивительно, как она вообще смогла выговорить такое. — Ты что-нибудь видишь? Что-нибудь чувствуешь?

Ранд вновь и вновь переводил взгляд с одной подруги на другую, а в промежутках опускал глаза и краснел. Что же его так беспокоит? Пристально глядя на юношу, Дочь-Наследница покачала головой:

— По-моему, он просто стоит, и все. Ты уверена, что он хоть что-то делает?

— Он, конечно, бывает упрям, но он не дурак. Если и валяет дурака, то не часто.

— Уж не знаю, упрямец я, дурак или еще кто, но только ничегошеньки я не чувствую.

Эгвейн нахмурилась:

— Ты обещал, что будешь делать то, о чем мы тебя попросим, а сам? Если бы ты что-то почувствовал, почувствовала бы и я, а сейчас…