Орлана Ингларион - Три архимага

— Спасибо, — поблагодарил я его и осторожно пополз в сторону указанного субъекта. Но на полпути остановился, когда получил возможность рассмотреть его хорошенько. Это был тот самый желтоглазый старшекурсник, с которым я подрался в день основания Академии Маразма за белый кружевной платок, который как мне сказали, был очень мощным боевым артефактом, и поэтому я теперь всегда ношу его с собой, туго завязанным на запястье. Ну, и что мне ему сказать? Как-то налаживать с ним контакт, а единственное, что я могу ему сделать, это дать по роже, за то, что прошлый раз он сделал это первым.

— Осторожно! — громко закричал Лир мне и втащил за руку к себе под стол, тем самым спасая от летевшего в меня стеклянного стакана с горячим чаем. — А, это ты, — голос его утих. — Слушай, извини, что я тебя так прошлый раз, просто знаешь, как обидно? Прямо из-под носа у меня победу выхватил! А мне как раз для одного эксперимента боевого артефакта не хватало, вот я и разлился. Простишь? — жёлтые глаза умоляюще посмотрели на меня. Ему только остроконечных у шей, как у Эрти, не хватает, что бы их к голове прижать для полного завершения картины.

— Ага, — поспешно ответил я, отвлекаясь на самую любопытную сцену в нашей столовой: в дверной проём протиснулся Ван, который тут же бросился на помощь полукровке. А ничего так, наш боевик, растёт! Зелявика с одного удара завалил!

— Я, кстати, Лир, — осчастливленный алхимик протянул мне руку.

— Ромми, — пожал я его конечность, чувствуя появляющуюся к нему симпатию. — Ну, что, смываемся, пока наставники сюда не пришли?

— Валим, — согласился со мной желтоглазый, вставая с пола и быстро отряхиваясь.

И мы понеслись из столовой со всей скоростью, на которую только были способны. Это вообще чудо, что никого из преподавателей не оказалось в столовой, когда Сатрон начал громить всё подряд, бегая по всему залу за прытким полукровкой.

— Уф, вроде успели, — облегчённо выдохнул Лир, останавливаясь на одном из холмов призамкового парка. — В том году, помнится, тоже что-то подобное было. Кажется, какой-то алхимик с факультета огня споткнулся об ногу боевика — водника, завязалась нехилая потасовка, и в конечном счёте половина столовой оказалась сожжена, а вторая затоплена. Больше всех орал Сардон из-за порчи казённого имущества, а тех адептов потом вдвоём отправили на практику в какую-то дроувскую крепость на границе с огрскими поселениями. Говорят, водник так и не вернулся… — парень рассеянно почесал подбородок. — Знаешь, всё-таки мне хотелось бы загладить свою вину перед тобой, — интересно, где в наше время ещё сохранился заповедный уголок с подобными интеллигентами? — О, вспомнил! Через неделю в Даркноре состоится ежегодный бал-маскарад… составишь мне компанию? А я покажу тебе один магазин, из которого тебя потом надо будет пинками выгонять…

— Ага, — согласился я, совершенно перестав вслушиваться в слова алхимика. А всё потому, что недалеко от нас около одного из многочисленных прудов парка, непосредственно раскидав на зелёной сочной траве какие-то учебники, расположилась Корделия. И тут одна мысль внезапно ударила меня в голову: — Слушай, Лир, ты же алхимик?

— Ну да, — желтоглазый неуверенно кивнул.

— У тебя есть эликсир Любви? — всё так же не отводя от девушки глаз, спросил я.

Парень недоумённо посмотрел на меня, а затем начал торопливо рыться в большой сумке с длинным ремешком, которую постоянно таскал с собой на правом плече. Наконец он достал оттуда какую-то склянку с ярко-красной жидкостью…

— На, держи, — сунул он мне её в руки. — Я его для одного боевика из Дарконора приготовил, а он от заказа отказался. То ли у него всё и без этого хорошо сложилось, то ли то ли она замуж за другого вышла… не помню. Помню только, что денег я своих не получил.

— Денег? — я впервые оторвал взгляд от Корделии и вопросительно посмотрел на него.

— Ну, да. Отец меня сюда отдал, чтобы хоть чему-то научить и денег не присылает. Да и ещё ты, может, заметил, некоторую мою… эм… безалаберность, — тут он вдруг покраснел, видно, вспомнил что-то. — Короче, отец думал, что от этого здесь тоже помогут избавиться.

— Постой, но как же можно заработать алхимику на Эфирионе, если в Даркноре обитают одни маги?

— Знаешь, ты удивишься, если я скажу, сколькие из этих магов не умеют приготовить даже снотворное…

— Ясно, — кивнул я, дав понять, что до меня дошло. — А сейчас извини, Лир, но у меня дело. Пока, — и я, не дожидаясь реакции желтоглазого на мои слова, уверенной, чуть ленивой походкой пошёл к пруду.

Моя девушка так была увлечена чтивом, что не заметила меня даже тогда, когда моя тень упала на страницы книги.

— Вам так много задают читать в первый же день учёбы? — чтобы привлечь её внимание, вполголоса спросил я, прислоняясь к ближайшему дереву и задумчиво вертя склянку с эликсиром Любви в руках за спиной.

— Ой, — она испуганно отшатнулась. — Дьярлинг, нельзя же так подкрадываться, Ромми, — удивительно, но, кажется, под её укоризненным взглядом голубых глаз, мне впервые в жизни стало совестно. — Нет, просто я подумала, что если прочитаю учебники за первый курс, то учиться будет легче. А ты как считаешь?

— Э… да, ты, наверное, права, — тут же быстро сориентировался я, судорожно пытаясь вспомнить, когда в последний раз открывал учебники… и открывал ли вообще?

— А что до первого занятия, то сегодня делали умиротворяющее снадобье, — тут она вынула из валяющейся рядом сумки флакон с зельем зелёного цвета. — Попробуешь? — я чуть было не предложил в ответ отведать ей своего эликсира, что вертел в руках, но вовремя сдержался и ловко засунул его в один из потайных карманов брюк до худших времён. А пока что, вроде, и так всё неплохо складывается.

— Давай, — согласился я, не в силах противостоять очаровательной улыбке пухлых губок.

Она протянула мне склянку, и я, всё так же глядя только на девушку, залпом выпил зелье. Зря. Надо было хотя бы понюхать, но поздно и если я не хочу её обидеть…

— Ну как? — она, невинно хлопая ресницами, посмотрела на меня.

— Прекрасно, — процедил я сквозь зубы, чувствуя, как все внутренности завязываются в тугой узел только от одного вкуса того пойла, что дала мне моя возлюбленная.

— Вот видишь, — радостно защебетала Корделия, явно не замечая, что со мной твориться, — я прирождённый целитель, а отец говорил, что ничего полезного, кроме как удачно выйти замуж, я никогда не смогу…

Её радостный говор прервал странный громкий звук, источником которого являлся мой собственный живот. В нём что-то непрестанно бурлило и, казалось, все органы только и делают, что увлечённо стукаются друг о друга внутри меня, но это было гораздо лучше, если бы Корделия и правда удачно вышла бы замуж.