Кристи Голден - Раскол: прелюдия к Катаклизму

- Мы пришли с добрыми намерениями! – бросила она прежде, чем обратиться в кошку и наброситься на самого близкого орка - огромного лысого воина с кривыми зубами и с гигантским двуручным мечом. Он рухнул под ней, меч выпал из его руки и упал в траву, а ее когти разорвали его живот.

- Дерите фиолетовую кожу! - гоготал их лидер. Откуда они взялись? Зачем? Это сделал Гаррош? Это не имело значения. Случайно или в результате злого умысла, мирная встреча была прервана самым худшим способом, какой только можно придумать. Хамуулу оставалось только защищать троих оставшихся в живых друидов ночных эльфов… нет, - поправился он, когда другой орк пронзил Дикую Лань копьем, пригвоздив ее к земле, - двоих.

Поддавшись гневу и боли, он мгновенно принял форму медведя и бросился на ближайшего вооруженного орка. Его собратья-таурены поступили аналогично, каждый из них перекинулся в звериную форму. У женщины-орка, размахивавшей двумя короткими мечами, не было ни одного шанса против мощи Хамуула. Ее крик прервался, когда вес медведя раздавил ее грудную клетку. Он хотел сомкнуть свои массивные челюсти на ее горле, разорвать трахею, отведать ее крови с привкусом меди, но он сдержался. Он был не такой, как они.

Все друиды вокруг него приняли различные формы, чтобы защитить себя: буйствующий ворон, кидающийся на орков и полосующий их лица острыми, словно бритва, когтями, кошка с зубами и когтями, предназначенными рвать и раздирать, и медведь, самая мощная из звериных форм. Кровь залила все кругом, и ее запах почти свел Хаммула с ума. Он остановился на последней грани здравомыслия, вспоминая, зачем он пришел сюда, как близки они были к мечте о мире всего лишь несколько коротких кровавых минут назад.

- Стойте, стойте, это же таурены! - раздался крик, проникая через красный туман сражения. Призвав каждую частицу самообладания, которой он обладал, Хамуул отпрыгнул от орка, с которым сражался, и вернулся в свою истинную форму.

Он запоздало понял, что был ранен; в форме медведя он не почувствовал боли. Он зажал рукой глубокую рану на боку и пробормотал заживляющее заклинание. Его глаза широко раскрылись от ужаса, когда он оценил то, что произошло.

Он не верил своим глазам: все пятеро ночных эльфов были убиты и лежали там, где пали. Почти все таурены были ранены, и он с болью увидел, что одна из них лежала на траве со стрелой в глазнице, и мухи уже жужжали вокруг ее обмякшего тела.

Он повернулся к орку, который, казалось, был лидером.

- Во имя Кенария, что вы наделали?

Бледно-зеленый орк никак не отреагировал на вспышку Хамуула. Он просто пожал плечами.

- Мы увидели этих пятерых грязных ночных эльфов, бежавших в шкурах кошек, и подумали, что они собираются напасть.

- Напасть? Впятером?

Орк не сводил с него тяжелого взгляда и молчал. Как они вообще могли знать наверняка, что это были друиды, а не просто ночные саблезубы, гадал Хамуул.

Угрюмая, молчаливая тупость орка выводила Хамуула из себя, и его голос наполнился яростью.

- Кто послал вас? Это был Гаррош?

Орк снова пожал плечами.

- Кто такой Гаррош?

Невозможно. Хамуул не мог поверить, что кто-то мог быть настолько не осведомлен. Любили его или ненавидели, но все знали Гарроша. Орк, должно быть, зачем-то играл с ним.

- Вы прервали тайную и жизненно важную встречу, которая могла гарантировать Орде возможность заготавливать древесину в Ясеневом Лесу, не рискуя жизнями! Я лично доложу о вас Керну Кровавое Копыто и позабочусь, чтобы этот инцидент был предан огласке. Я не буду ответственен еще за одно пятно на чести Орды. Эти эльфы, эти друиды, - он указал дрожащим пальцем на остывающие трупы, - прибыли сюда по моей просьбе. Они верили, что со мной они в безопасности. И теперь наша лучшая надежда на мир так же мертва, как и они, потому что вы думали, что они нападают. Как твое имя?

- Горкрак.

- Горкрак, - произнес Хамуул, смакуя имя и запоминая его. - Любая твоя возможность получить повышение в Орде по службе, Горкрак, умерла прямо здесь.

Выражение лица Горкрака немного изменилось. Хладнокровный взгляд его свинячьих глазок медленно переместился с друидов ночных эльфов на Хамуула и на что-то позади таурена. На его лице расплылась коварная улыбка, и Хамуул слишком поздно понял, что сейчас произойдет.

- Нет, если я прикончу тебя раньше, - злорадно произнес Горкрак.

И Хамуул услышал протяжный звук выпущенной стрелы.

Горкрак из Молота Сумерек с удовлетворением осмотрелся вокруг.

- Я думал, друидам полагается быть умными, - сказал один из его собратьев, вытаскивая свой меч из покрытого белой шерстью тела женщины-таурена.

- Глуп каждый, кто не видит приближающегося разрушения, - сказал Горкрак. Он перестал имитировать тупое выражение лица после того, как одурачил Хамуула. - Оно неотвратимо и прекрасно. Мы закопаем трупы, но не слишком глубоко, чтобы падальщики смогли найти их. Мы хотим, чтобы тела нашли, - он мрачно улыбнулся, - со временем.

Он был доволен, что Хамуул упомянул Гарроша. Это означало, что подозрения о действующем вожде уже начали распространяться. Некоторые уже шептали, что это Гаррош безжалостно убил Стражей. Теперь они подумают, что он также стоит и за этой резней.

- За небытие, которое ждет, - сказал Горкрак. - Закопать.

Хамуул Рунический тотем медленно приходил в сознание. Он открыл глаза и не понял, очнулся ли он. Где он? Что произошло? Ничего не было видно, и со всех сторон что-то давило на него.

Дышать было тяжело; спертый воздух пах несвежей кровью и землей. Он попытался двинуться и понял, что его зажало. Его тело было охвачено болью, а горло разрывала жажда. Он был в своей медвежьей форме; наверное, у него была доля секунды, чтобы сменить форму прежде, чем его ранили…

…в спину…

…дружественные соратники Орды.

Воспоминания обрушились на него, словно лавина, и он внезапно понял, где он находился, и что на него давило.

Он был в братской могиле.

Адреналин взорвал его, давая его измученному телу новую силу. Где верх? Трупы обняли своими безжизненными руками его плечи, прижались холодными телами к его спине, как будто пытаясь заставить его присоединиться к ним. Хамуул открыл зубастый рот, задыхаясь от отвратительной вони и грязи, и уперся лапами в тела своих друзей. Он рвался наверх, туда, откуда шел свежий воздух, заставляя тела медленно кровоточить, используя всю силу своего тела, чтобы расталкивать в стороны трупы и грязь, пока его голова не вырвалась на поверхность, и он глотнул свежего воздуха. С рычанием, снова чувствуя боль от ран, он вылез наружу и рухнул без сил, его белый и светло-коричневый мех слипся от крови и трупных жидкостей, он задыхался и дрожал в ужасе от такой жестокости.