Олег Шелонин - Операция «У Лукоморья…»
— Тоже мне охотнички, — фыркнул Соловей-разойник, — а мы в Муроме не так стреляем! — Щеки Соловья надулись, и над поляной пронесся оглушительный свист, от которого селезень взорвался как бомба, а все остальные, кто стоял, сидел или висел, попадали. Из эпицентра взрыва отделился щаленький круглый предмет. Ослепительно сверкнув желтым светом в лучах заходящего солнца, предмет устремился вниз, постепенно наращивая скорость, в полном соответствии с законом всемирного тяготения. Прямо на выкатившегося из-под дуба капитана. Череп выдержал, Илья — нет. Затянувшаяся процедура снятия стресса когда-нибудь должна была о себе дать знать. Капитан отключился, не успев даже пощупать шишку на голове.
— Ну и что с ними делать будем? — сурово вопросил Трус. Балбес прижимал тщедушное тело коменданта к земле, не давая сдернуть с носа очки. — Пли! — командовал себе Лихо, пьяно хихикая.
— Почему с ними? — с трудом ворочая языком, обиделся не менее пьяный Балбес. — Я-то тут при чем? Да если б не мой обходной маневр, он бы вас всех в бараний рог скрутил.
— Он прав, — вынужден был признать Бывалый. — Ладно, набьем ему морду, — кивнул бригадир на Лихо, — да вытурим.
— Никак нельзя, — замотал головой Балбес. Огляделся в поисках веревки и, не найдя таковой, выдрал из набедренной повязки длинный стебель сухой болотной травы. На землю выпал заплесневелый, покрытый зеленой малахитовой пленкой медный пятак. — Он говорит, что его папа знает, — связывая руки коменданту, пояснил черт, не заметив потери.
Бывалый подобрал пятак, задумчиво посмотрел на Балбеса, затем, видно сообразив что-то, улыбнулся:
— Ну, раз папа знает, пусть он с ним и разбирается.
— Главное мы спасти успели, — гордо сказал Трус, с удовольствием разглядывая длинный ряд ведер. Они очень красиво смотрелись на фоне рухнувшего терема Василисы.
Илья очнулся от трубного рева Центральной, способного и мертвого на ноги поставить.
— Все должно быть по закону! Как папа завещал!!!
Капитан с трудом разлепил глаза. Почти вся его команда, за исключением чертей и Лиха Одноглазого, была в сборе. Соловей-разбойник, связанный по рукам и ногам, сидел на обломке глыбы, старательно пытаясь что-то сказать, но безуспешно. Мешал кляп. Напротив разбойника расположился Горыныч. Правая и Левая скорбно поникли на длинных шеях, уставившись в ведра с сивухой, стоящие под каждой головой. На пустом перевернутом ведре сверкало золотое яйцо. Около него прыгал Никита Авдеевич, яростно полемизируя с судьей.
— Еще чего! А вдруг у него денежки есть? Вот отвалит их все Правой, и отпускай тогда его по твоему дурацкому закону!
— Дурацкому? Ты что, папу не уважаешь?
— Уважаю, — петух грозно дыхнул свежей сивухой в морду судье, — а потому и интересуюсь, есть у него «бабки» или нет.
— У тебя деньги есть, варначья твоя душа? — ткнула мордой Правая Соловья.
Разбойник усердно закивал и попытался что-то промычать адвокату. Есть, — расстроенно крякнул адвокат. — Придется отпускать.
— Еще б у него денежек не было! — возмутилась Левая. — Столько лет на большой дороге пенсию себе высвистывал. А может, ты и мне денежек отсыплешь?
Соловей-разбойник по инерции кивнул.
— Ну, тогда какой базар! — обрадовалась Центральная, плотоядно облизываясь. — Будем приговор выносить.
— Чует мое сердце, что вы торопитесь, господин судья. — Яга натянула готовый чулок на ногу. — Как, Ген, красиво?
Из-за камня выглянула хмурая физиономия домового.
— Тут Чебурашка плачет, а ты все на чулки свои любуешься… — Гена вновь скрылся за камнем, откуда действительно доносились тихие всхлипывания, прерываемые странными звуками.
"Вжик вжик… вжик…"
— Ах да, такое горе, такое горе… — Яга стрельнула глазами в сторону Ильи и принялась нанизывать петли на спицы, приступая ко второму чулку. Однако нельзя отступать от процессуальных норм, папа этого не одобрил бы.
— Слушай, Яга, откуда ты слов таких мудреных набралась? — удивилась Саламандра.
— Еще бы ей не набраться! — раздался из-за камня сердитый голос Гены. — Я целый день по хозяйству кручусь, а она яблочком по блюдечку крутит муру всякую. Из зала сюда.
— Суда, — вздохнула ведьма. — Воспитываю его, воспитываю…
— Торопимся, значит, говоришь? — задумчиво пробормотала Центральная, похлопала глазами, подхватила зубами Соловья-разбойника за шиворот и швырнула его себе под ноги. — Пожалуй, ты права. Торопиться не надо. Давай, братва, как папа завещал… с чувством, с толком, с расстановкой… Короче… гм… слово предоставляется прокурору.
Левая радостно оскалилась:
— Ну держись, разбойная рожа! Я за нападающего!
Длинная шея прокурора выгнулась дугой, потащив за собой голову, и, дав хороший разгон, метнула ее в обвиняемого. Соловей от страха съежился и закрыл глаза, готовясь к смерти, но атака прокурора была сорвана адвокатом, подставившим под удар свою морду
— Ты че!!! — взвизгнула Левая. — Больно же!
— А мне, думаешь, нет? — огрызнулась Правая. — Терплю, однако… Я ж адвокат… защитник… все-таки.
— Да ты неправильно терпишь!
— А как правильно?
— Очень даже просто! Ты терпишь с этой стороны, — Левая ткнула мордой в то место, где адвокат приняла ее удар: прямо перед грудью обвиняемого, а надо с другой! — Левая выразительно постучала по спине разбойника. — Вот здесь и защищай. Ну а я, сама понимаешь, с другой стороны займусь обвинением. И морды целы будут, видишь, какой он мягкий, — потыкала Левая живот Соловья, — и…
— И правосудие восторжествует! — обрадовалась Центральная.
— Ну до чего же интересный процесс, — не поднимая глаз от вязанья, восхитилась Яга. — Яркий, динамичный… Ген, попроси папу хны достать. А то у меня вся вязка двух тонов — серая да бурая.
Из-за камня послышалось недовольное сопение.
— Какое разнообразие будет: рыжая и бурая…
— Ты на что это намекаешь? — перебила Гену Центральная. — Опять что-нибудь не так?
— Видишь ли, Горыныч, запомнилось мне из того, что я по блюдечку видела, что адвокат с прокурором воевали не кулаками. И морды друг другу не били. Их оружие был язык.
Левая высунула язык и, скосив глаза, внимательно осмотрела его.
— Не, зубами удобнее, — безапелляционно заявила она.
— Ты хочешь сказать, что адвокат и прокурор просто спорят? настороженно поинтересовалась Центральная.
— Ты необыкновенно проницателен. Обычно судебный процесс начинается с того, что судья зачитывает присутствующим, в чем обвиняется подсудимый. Затем дает слово прокурору, и тот предоставляет суду факты и свидетельства очевидцев, доказывающие виновность обвиняемого, затем… — Яга четко и довольно точно донесла до аудитории основы судопроизводства.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});