Владимир Корн - Берег Скардара

Перед тем как самому выйти из кают-компании, я ещё раз осмотрел всех, стараясь поймать их взгляды. В принципе, любого другого человека на моем месте я бы понял и не стал бы осуждать его поступок. Иначе к чему все эти разговоры о чести. Она либо есть, либо её нету, и тут выбор за каждым.

Взгляды были какими угодно, но явной агрессии не обнаружил никто. Кто-то старательно взгляд отводил, кто-то отвечал своим твердым, но не злобным, кто-то сделал вид, что занят только стоявшим перед ним блюдом.

Да ничего особенно страшного и не произошло. Помню, в нашей истории был случай, когда бывшего с визитом в Японии Николая II огрел саблей по голове местный полицейский. Скандал тогда замяли, хотя только случайность спасла императора. Именно после этого случая в великий и могучий попало выражение: 'японский городовой'. Вот только, убей — не помню, что стало с полицейским. По-моему, его сумасшедшим признали. А тут, подумаешь, кофе на голову. И я улыбнулся в четвертый раз, в глубине души очень надеясь, что улыбка не выглядит идиотской.

Затем глазами нашел фер Груенуа.

Пошли Фред, вряд ли тебе всё увиденное добавило аппетита.

В конце концов, Мириам нам в дорогу таких пирожков напекла, умудривших забраться на кухню таверны 'У морской дьяволицы'. Что удивительно, что сама хозяйка помогала ей стряпать, уж не знаю чем она её взяла.

И ещё есть у меня под настроение пара бутылочек весьма неплохого тускойского. Вино из нашей с тобой родины, из Империи. Где взял? Места знать надо.

Глава 21. Обычай викингов

Мы сидели с Фредом в каюте, и пили тускойское. Сти Молеуен, пригубив из бокала, извинившись, отправился спать. Вид он имел, надо сказать, не слишком счастливый, и это напрямую было связано с недавним конфликтом, произошедшим между мной и Диамуном.

Насколько я успел изучить характер Клемьера, он не любил острых ситуаций, тех, которых при желании и некотором напряжении возможно избежать. Фред напротив, отнесся ко всему произошедшему по-философски: что сделано — то сделано, и к чему теперь задним числом рассуждать о том, как мне было бы правильнее поступить в сложившейся ситуации.

Мы разговаривали с ним о многих разных вещах. Я рассказывал ему о событиях, случившихся за время его отсутствия в Империи, делился своими планами, сообщил Фреду о его месте в них и просил над этим подумать.

О Диамуне не было сказано ни слова, хотя мы оба понимали, что положение мое не очень.

Если ему не и хватит личного мужества ответить на оскорбление, то ждать теперь приходится любую гадость, уж на это он способен. Но пока дело до этого не дошло, не было смысла рассуждать на эту тему.

Но пару заряженных пистолетов я на всякий случай держал под рукой.

В каюту на огонёк заглянул Иджин дир Пьетроссо, и вот его визиту я искренне был рад.

Иджин командовал на 'Морском Воителе' абордажной партией, мы и познакомились то с ним, когда он отбирал людей в свою команду сразу по нашему прибытию на борт корабля.

Ему приглянулся Проухв и пришлось объяснить Иджину, что Прошка не просто мой человек, и что я привык его видеть рядом с собой в любой ситуации не дальше чем в паре метров.

Тогда дир Пьетроссо сказал в полушутку, что Его светлость, то бишь я, тоже может присоединиться к числу его славных парней.

Без проблем, был мой ответ, вот только тогда самому Иджину придется встать за мое левое плечо, туда, где у него сейчас Бридир, человек, что своей кошачьей грацией может поспорить с ним самим. А, поскольку, я привык видеть там Проухва, то ему, Иджину, придется сдвинуться ещё левее. Если Тридир займет свое привычное место, то нам станет мало места на палубе 'Воителя'.

Вот такой у нас состоялся разговор, после чего мы прониклись взаимной симпатией. И, конечно же, не из-за темы состоявшегося разговора.

Когда дир Пьетроссо объявился в нашей каюте, он окинул нас взглядом с непонятным значением, затем сразу исчез, и я даже не успел сделать приглашающего жеста.

Мы переглянулись с Фредом, и продолжили рассуждать о военно-морских перспективах Империи. Только фер Груенуа по его мнению незаметно передвинул лежавший на столе пистолет, положив его так, чтобы при нужде было удобнее ухватиться за рукоять. Шпаги мы, не сговариваясь, повесили за перевязи на вешалку возле выхода из каюты.

Каютка тесная, и длинным клинком в ней особо не размахаешься, да и толку с этого будет немного: невозможно тут оборону держать, и сбежать некуда. А посему — наливай Фред, и жаль, что бутылок всего две. Выпьем и за судьбу нашу горемычную, и за тех скардарских парней, что геройски погибли вместе со своими кораблями.

Дверь скрипнула, и в каюту снова вошел Иджин, но на этот раз не один, а в сопровождении чуть ли не полдюжины бутылок с невероятно длинными горлышками, увенчанными большими пробками, которые были обёрнуты золотистой фольгой под серебристой проволочной сеткой. На что фер Груенуа протяжно протянул — о-о-о!

Со словами — не помешаю, господа? — Иджин расположил принесенные бутылки на столе и удобно уселся на освободившемся после ухода Клемьера стуле.

Не зря Фред так отреагировал при виде бутылок, вино оказалось отличным.

Несмотря на то, что вино приходится пить чуть ли не ежедневно, сомелье из меня по-прежнему никакой, но различить хорошее вино от очень хорошего, мне всё же удалось научиться. Принесенное дир Пьетроссо вино было по-настоящему превосходным.

Вино имело длинное сложное название, больше чем на половину состоящее из шипящих звуков, и после пары безуспешных попыток, я отказался от намерения произнести его вслух.

Не знаю, каков в нем купаж, винтаж, и букет, но имело оно приятный вкус, мягкое послевкусие, и что самое немаловажное, содержало достаточное количество углекислого газа. Достаточное для того, чтобы опрокинув содержимое бокала внутрь организма, сразу мог почувствоваться эффект присутствия алкоголя в крови. А именно этого мне хотелось тогда больше всего.

Всё последнее время у меня прошло в большом напряжении безо всякой возможности выпустить пар, и тут подвернулся Диамун, драли бы его все черти, как морские, так и сухопутные. Алкоголь же был призван мною помочь мне расслабиться.

Уже втроем мы повторили тост за погибших в недавнем бою моряков, затем выпили за вечную дружбу народов Скардара и Империи.

Иджин долго выспрашивал у Фреда о подробностях нашего столкновения с Изнердом, дотошно допытываясь подробностей. Тот отвечал ему ничего не скрывая, да и что, собственно, было скрывать, не было там ничего такого, за что можно было бы стыдиться.

Затем разговор пошёл о событии в кают-компании.