Роджер Желязны - Маска Локи

Сэнди мгновенно вскочила с кровати, вытянула руки с согнутыми пальцами, готовая царапать и рвать кожу ногтями.

Гарден вынырнул из пучины боли и нанес великолепный, прямо как в учебнике, боковой удар. Колено поднялось, как масляный пузырь в воде, целясь ей в лицо. Пальцы ног свернулись внутри античных итальянских ботинок, стопа изогнулась аркой, закрепляя лодыжку, пятку и край ступни. Голень взлетела вперед и вверх как маятник. За шесть сантиметров от цели колено упало. Внешняя поверхность ступни клином врезалась в горло Сэнди.

Он услышал щелканье зубов. Часть из них, наверное, выпала. Сэнди качнулась назад.

Преодолев боль для нанесения одного-единственного удара, его тело вдруг взбодрилось и не дало ей опомниться.

Как танцор, топчущий тарантула, он опустил ногу всей ступней на пол. Перенеся вес тела на эту ногу, он крутнулся на пятке. Другая нога оттолкнулась от стены и совершила горизонтальное круговое движение, сгибаясь и разгибаясь во время вращения. Это был удар, который любой искушенный противник легко отбил бы или блокировал. Но Сэнди все еще шаталась, пытаясь вздохнуть через смятую гортань, и отплевывала зубы. Пятка его летящей ноги крепко ударила ее по ребрам под левой рукой. Правильно исполненный удар каратэ не имеет отдачи: он набирает скорость, потом внезапно останавливается, передавая всю свою силу принимающему удар телу.

Сэнди отлетела вправо.

Она забилась под маленький журнальный столик у окна. В три прыжка Гарден пересек комнату. Его тело превратилось в машину, запрограммированную на разрушение. Он отшвырнул столик, и она прижалась к ножке стула. Он поднял ногу, намереваясь проломить ей ребра.

Это было ошибкой.

Она подалась вверх, перехватила ногу руками и дернула ее в сторону. Если бы он при этом двигался вперед, а не стоял бы просто над ней, толчок можно было использовать для того, чтобы перекувырнуться в воздухе и опуститься на пол в полной готовности. Вместо этого он упал назад. Руками он попытался смягчить падение, как его учили. Таким образом, руки оказались заняты, и ему нечем было отбить ее удар между его ног — разве только сдвинуть колени. Этим он защитился от ее каблука, но сжатые бедра разбудили уснувшую было раздирающую боль в паху.

Он откатился в сторону, но слишком медленно, и принял второй удар, пришедшийся в ребра. Третий удар скользнул вдоль плеча прежде, чем он успел поднять ноги и предупредить его.

Том и Сэнди смотрели друг на друга, окровавленные и избитые. Между ними был метр ковра.

Она дышала с трудом, гортань еще плохо пропускала воздух. Медленно и вяло она склонилась набок, и ему показалось, что она теряет сознание. Он почти совсем расслабился в то время, как она опустила руку и ухватилась за подошву сапога.

Яркий блеск стали вывел его из оцепенения: это было лезвие длиной сантиметров четырнадцать, обоюдоострое, по форме напоминающее лист. Она держала его в правой руке, как фехтовальщик, острием от себя и вниз. Другая рука с плоской ладонью была тоже вытянута вперед. Он знал, что она может неожиданно перекинуть лезвие из одной руки в другую. Она была уверена, что, как бы он ни старался, ему не удастся угадать, в какой руке окажется смертоносный клинок.

Гарден чуть не рассмеялся.

Человеку, умеющему драться на ножах, не дано понять, что мастер каратэ или айкидо следит за всеми движениями тела и любое нападение воспринимает одинаково. Он проигнорирует обманное движение, чем бы они ни было произведено — пустой рукой, босой ногой или клинком. Удар на поражение должен быть блокирован или отбит, чем бы он ни был нанесен — клинком, рукой или ногой. Сэнди могла перекидывать свое оружие сколько угодно; он не даст себя порезать.

Она водила лезвие вперед и назад, лениво выписывая в воздухе восьмерку.

Он ждал.

Она скрестила руки на уровне груди и — да — нож теперь был в левой руке.

Он безучастно ждал, держа всю ее в поле зрения.

Она выкинула правое бедро и правую руку по направлению к нему, перебросила лезвие вниз в левую руку острием наружу, крутнулась в пируэте, откинув руку назад, чтобы распороть лезвием горло.

Клинок располагался под таким углом, что любой перехват глубоко поранил бы Тома. Единственным решением было войти внутрь ее движения. Он протанцевал с ней в пируэте как партнер в танго, положив руку ей на предплечье и направляя ее размах в обход своего тела и назад. Когда рука была максимально вытянута, он сломал ее локтем, как молотком.

Сэнди взвыла.

Он снова поднял локоть и обрушил ей на затылок.

Она рухнула на ковер и замерла, все еще сжимая ручку ножа. Он выдернул нож из судорожно сжатых пальцев и отбросил его в дальний угол комнаты.

Гарден задумался.

Он мог убить ее на месте — поднять нож и перерезать спинной мозг у третьего позвонка, пока она еще беспомощна, — и это, возможно, разом прекратит весь кошмар его жизни. Но последняя ниточка привязанности и остатки благоговения, которое он испытал когда-то перед ее физической красотой, остановили его руку. Пусть кто-нибудь другой возьмет ее жизнь. Он не мог.

Можно было просто выйти из комнаты и затеряться среди низших слоев общества Босваша. Но для этого ему нужна была фора — время, несколько большее, чем те несколько минут, в течение которых она придет в себя и отправится по его следам. Надо было хотя бы связать ее и заткнуть рот. Другого выбора, пожалуй, не было.

Связать — но чем? Для начала ее же ремнем. Полотенцами в ванной. Простынями.

Он перевернул тело Сэнди и расстегнул пряжку ее широкого кожаного ремня. Когда он вытягивал ремень, из-за корсажа ее брюк выпала узкая черная коробочка, похожая на школьный пенал. Это было то самое «оружие», которое она взяла с тела мертвого тамплиера. Он засунул коробку в задний карман.

Теперь оставалось найти крепкую вертикальную стойку, к которой ее можно было бы привязать. Столы и стулья, легкие и подвижные, не годились.

Ванная предлагала минимум удобств: старомодные раздельные раковина и унитаз вместо современного гидравлического биокомплекса. Раковина далеко выдавалась из стены, сверху торчали трубы питьевой и технической воды, в внизу проходила большая сушка. Она-то и продержит Сэнди час или два.

Он перетащил ее тело в ванную, уложил лицом вниз на кафельный пол и пропустил ремень вокруг шеи. Потом он пристегнул ремень к сушке, затянув его так, что голова Сэнди приподнялась к трубе. Ремень был достаточно широким, чтобы она на задохнулась, хотя дышать ей придется еле-еле, и вообще шевелиться будет довольно трудно, покуда ее кто-нибудь не развяжет.

Гарден разорвал на полоски простыню с кровати и связал Сэнди запястья и локти сзади, как рождественской индейке. Конечно, висеть так с раненой челюстью будет мучительно, но мысль о ее страданиях мало волновала его. Он как раз обвязывал ей ноги банным полотенцем, когда она очнулась.