Ольга Романовская - Дама с единорогом

Он не понимал, что это, ведь перед ним стояла всё та же Жанна Уоршел, его невеста. Ей предназначено вести его хозяйство, исправно рожать детей — и больше ничего! Да и что ещё, если он женился по расчёту?

Нет, через пару минут всё пройдёт. Но это не проходило.

Он должен стать единственным хозяином этой красоты.

Роланд взял баронессу за руку и, слегка сжав её пальчики, заглянул в глаза — в них не было ничего, кроме страха.

Нет, всё будет так, как и должно быть. А он тоже хорош, нашёл Прекрасную Даму!

— До чего же она скромна, даже чересчур! — подумал он и как можно ласковее спросил: — Чем Вас так пугает свадьба?

Она молчала и старательно отводила глаза.

("Пресвятая Дева, матерь Божья, заступница человечества, не оставь в беде! Защити, защити меня, Дева Мария, не дай свершиться греху!").

— Чего Вы так боитесь, баронесса? Неужели меня? Откуда столько страха в этих прекрасных глазах? Ну же, не будьте пугливой косулей! Я не сделаю Вам ничего плохого.

Норинстан поднес её руку к губам и поцеловал.

— Я Вам не верю. Отпустите меня! — Девушка дёрнулась, словно попавшая в силок птица. — На помощь, кто-нибудь, помогите!

("Нет, я не хочу! Я буду кричать, кусаться… Он ещё пожалеет!").

Он коснулся её щеки. Интересно, что она будет делать?

Жанна дрожала. Она вздрагивала всем телом при каждом его прикосновении. Вот он снова поцеловал её руку, на этот раз запястье, потом, шутя, обнял за талию… Жанна, полумёртвая от страха, закрыла глаза.

— Не нужно меня бояться, — прошептал Роланд. — Сегодня нас обручат, так что не стоит опасаться жениха.

— Стоит, если он посягает на девичью честь! — Она встрепенулась и больно укусила его за руку — Проявите уважение к своей невесте!

Жанна надеялась, что он внемлет её мольбам. Что, что он будет делать? Услышит ли её кто-нибудь, если она будет кричать? Нет, никто не услышит. Остаётся лишь уповать на помощь Девы Марии.

— Разве это необходимо? — с усмешкой спросил Роланд. — Неужели кто-то хочет запятнать Вашу честь?

("До чего же она трепетная, и обнять нельзя! Совсем девочка. Ладно, хватит с неё, а то можно всё испортить… Она прямо ходячая добродетель!").

Девушка с облегчением вздохнула, когда он убрал руку с её талии. Но преждевременно: Норинстан крепко сжал её запястья.

— Я не такая дурочка, как Вам кажется! — Щёки Жанны горели. — Я всё понимаю!

— У страха глаза велики! — усмехнулся граф. — Поверьте, я искренне желаю, чтобы наша будущая совместная жизнь была проникнута благочестием.

— Но то, что Вы делаете, не достойно христианина.

— А что же я делаю?

— Вы сами знаете, — залившись краской, пробормотала Жанна.

Норинстан рассмеялся:

— Если Вы об этом, то Вы не в том возрасте, чтобы доставлять удовольствие.

Жанна покраснела ещё больше и опустила голову.

— Так что, как видите, — закончил граф, — Вам ничего не грозит.

— Умоляю, отпустите меня! — прошептала баронесса.

Граф разжал пальцы. Девушка тут же спрятала обе руки за спину и поспешила отойти от него на безопасное расстояние.

— Вы действительно хотите жениться на мне? — Баронесса всё ещё не доверяла ему, но уже перестала бояться худшего исхода этой беседы.

— Безусловно.

— Из-за моего приданого?

— Баронесса, как же Вы наивны! — рассмеялся Норинстан. — Ваши приданое, даже больше, ежегодно приносят мои земли.

— Тогда из-за чего? — Она изумлённо посмотрела на него.

— Какая разница?

— Если уж я товар, то хочу знать, за сколько меня продают.

— Поверьте, цена высока, — усмехнулся он. — За такой прекрасный товар всегда платя втридорога. И платить придется мне, а не Вашему отцу.

— Я Вам не верю. Должна же быть какая-то выгода!

— И эта выгода сейчас стоит передо мной.

— Я не понимаю…

— Вы — свет, ведущий душу в потёмках жизни, божественное откровение, ниспосланное презреннейшему из смертных.

— Неужели Вы любите меня? — Девушка подняла на него удивлённые глаза.

— Кто знает, — пожал он плечами. — Но Вы холодны ко мне.

Женщины любят ушами, а девушки любят красивые витиеватые фразы и томные, полные любовной тоски взгляды. Если путь к сердцу мужчины лежит через желудок, то путь к сердцу женщины выстлан любовными клятвами.

Наигранная, заученная наизусть романтическая исповедь Роланда возымела действие: Жанна не осталась к ней равнодушной.

— Мне жаль, но осчастливить Вас не в моей власти, — прошептала она. — Я вовсе не так красива, как Вы говорите, и не достойна этих прекрасных слов. Но даже если бы была достойна, видит Бог, страдала бы оттого, что причиняю боль другим.

— Так значит, никакой надежды?

— Увы! Я не достойна быть Вашей женой, откажитесь от меня, найдите себе другую избранницу. А если это невозможно, прошу, хотя бы отсрочьте помолвку!

— Хорошо, я исполню Ваше желание, но с одним условием…

Не успела Жанна спросить, что это за условие, как Роланд, забыв о роли былого куртуазного возлюбленного, обнял её и поцеловал. Она вырвалась и выбежала вон. Ей неважно было, куда бежать, лишь бы быть как можно дальше от него! Норинстан пошёл за ней, довольно улыбаясь.

— Подождите, баронесса! Там темно, Вы оступитесь, — заботливо крикнул он.

Жанна замерла у кожаного занавеса и испуганно посмотрела на него через темный зал.

— Вижу, что моё общество тяготит Вас, — граф неспешно подошёл к девушке и протянул ей руку. — Но раз я увёл Вас от отца, то я же должен вернуть Вас ему.

Баронесса помедлила, но всё же оперлась о его руку.

В одной из смежных с главным залом комнат они столкнули с игравшими в жмурки девушками. При виде графа игра была прервана; с головы водящей сняли капюшон.

— Присоединяйтесь к ним и весело проведите время, — покровительственно улыбнулся Норинстан и подтолкнул Жанну к играющим.

Баронесса Уорш имела обыкновение вставать рано, чтобы до утренней службы успеть сделать что-нибудь по хозяйству. Но то было дома, а тут ей решительно нечего было делать, поэтому, одевшись, она решила немного прогуляться.

В Леопадене, как и в Уорше, тоже был сад; он занимал небольшое пространство между службами и внешней стеной. Центром его был колодец, окружённый несколькими кустами роз. От колодца расходились три дорожки. Сад был запущенный, тенистый, каким ему и полагалось быть в замке, в котором подолгу никто не живёт, но именно своей дикостью Жанне он и понравился.

Было ещё прохладно, и баронесса, присев на скамью у колодца, поправила пелисон. Над её головой, клокоча, пролетел сокол; девушка невольно проследила за ним взглядом: сокол скрылся за крышами замковых построек. Вскоре он появился снова и, кружа, стал снижаться над садом.