Вадим Филоненко - Завещание змееносца

Впрочем, даже будь у него краска и зрители, ни один из них не опознал бы в странных спутанных линиях ласточку. Мюрр изображал не силуэт птицы, а ее вязь жизни. Для Повелителя Холода именно вязь являлась истинным портретом живого существа. И он рисовал, мечтая, как сам однажды превратится в птицу, хотя бы и после смерти…

Да, если бы только он мог превратиться в ласточку! Но вязь его жизни сильно отличалась от птичьей. Вот те линии были лишними, а этих завитков не хватало. Мюрр принялся водить пальцем по своему телу, находя отличия собственной вязи от узора ласточки. Он так увлекся, что почти забыл про сводящий с ума дождь.

Повинуясь какому-то безумному внутреннему импульсу, он раскровянил палец и принялся кровью выводить узор ласточки на себе. Когда работа была закончена, Мюрр словно очнулся. Посмотрел на кровавые линии, которые испестрили его тело. Понял, что от жажды постепенно сходит с ума, и собирался уже стереть следы надвигающегося безумия, но не сумел пошевельнуть и пальцем. Накатила слабость, тошнота. Его тело будто выкручивали на изнанку. Мюрр забился в судорогах, в глазах поплыло, он перестал чувствовать руки и ноги. «Что со мной? Наверное, это конец…» Мысль пронеслась и исчезла. Мюрр потерял сознание.

Очнувшись, он попытался сесть и провести рукой по лицу, но не сумел.

А дальше началось настоящее безумие – Мюрр был уверен, что действительно сошел с ума, окончательно и бесповоротно. У него не было ни ног, ни рук, потому что он… превратился в ласточку!

Ему потребовалось много времени, чтобы убедиться – это не сон и не бред. Мюрр нарисовал на своем теле узор другого существа и стал им. Он стал ласточкой! Вот только надолго ли? Впрочем, неважно. Главное, теперь он сможет улететь.

Однако его движения больше напоминали конвульсии. Оказалось, что летать надо уметь. А пока он судорожно метался от стены к стене, почти не отрываясь от пола ненавистного колодца. Так продолжалось довольно долго. Мюрр обессилел. Лежа на полу, он с тоской подумал, что его давняя мечта парить, словно птица, так и не осуществится никогда. Вспомнил, как летал на коне джигли, и вдруг тело ласточки само воспроизвело именно те действия, какие нужно. Пока неуверенно, рывками, но он взлетел. Кое-как сумел подняться к крыше, а вот сдвинуть с места жестяной лист не смог – силы ласточки не хватило. И все же у него появилась надежда. Ведь рано или поздно придет Веста и тогда…

Веста пришла, как только закончился дождь. Приподняла крышку, заглянула в колодец:

– Эй! Ты еще жив?… А-а-ах!

Острый птичий клюв ударил ее прямо в лицо. Женщина отшатнулась, зажимая руками разбитый в кровь нос, не понимая, что это было. А Мюрр стремительно улетал прочь, стараясь затеряться в лесу и наслаждаясь долгожданной свободой…

Несколько дней спустя Мюрр вновь превратился в дейва. Когда это произошло, он испытал огромное облегчение. Конечно, быть птицей ему понравилось, но быть самим собой нравилось больше. Привычнее. Опять же, есть доступ к магии.

«Но самое замечательное, – решил Мюрр, – быть собой и в то же время иметь возможность оборачиваться кем угодно. Теперь я знаю способ, как это делать!»

Его пытливый ум потребовал экспериментов. Он соорудил из веток и листьев небольшой шалаш в лесу и принялся за дело. Для начала взял уголек от костра и вновь нарисовал на своем теле вязь жизни ласточки. Однако превращения не последовало. «Рисовать нужно кровью», – решил Мюрр. Но свою тратить не хотелось, поэтому он отловил в лесу барсука и его кровью стал рисовать на себе узоры. И снова ничего не произошло. «Значит, не все равно, чья кровь», – сделал вывод Мюрр.

Он продолжал исследования. Поймал крота и своей кровью нарисовал на нем барсука. Крот обернулся барсуком. Затем Мюрр стер рисунок, и крот тотчас стал кротом. «Линии можно стирать, это хорошо. Не надо ждать, пока они исчезнут сами». Повелитель Холода снова принялся рисовать на кроте. Изобразил себя. Вскоре на поляне появилось два Мюрра. Вернее, один из них, привязанный к дереву бывший крот, лишь внешне походил на дейва, но разум его остался звериным.

Мюрр так увлекся исследованием, что совсем позабыл и об опасности, и о желании отомстить. Неизвестно, как долго он проторчал бы в лесном шалаше, если бы его не разыскал Творец…

Как только Повелитель Холода стал собой, Творец тотчас бросился к нему.

– Малыш! Где ж ты пропадал? И почему живешь здесь, в шалаше?

Мюрр очень обрадовался, увидев Творца. Поведал о предательстве Весты, кознях матери. Рассказал об узорах и превращениях.

– Вот, значит, как… Узоры… – протянул Творец. – Очень интересно… Дейвы, конечно, способны изменять свою внешность, но превратиться в зверя или в ту же ласточку им не по силам. Похоже, подобное умеешь только ты, малыш.

– Ну, я думаю, это сможет всякий, кто видит вязь жизни.

– Легко сказать! – хмыкнул Творец. – Вот я, например, не вижу ее. И вряд ли на такое способен кто-нибудь из Высших… А скажи, когда твой отец изменяет внешность, скажем, с плечистого блондина на худощавого брюнета, его вязь тоже изменяется?

– Нет, она остается прежней. Причем, даже если внешне отец выглядит, как человек, его узор остается узором дейва. Именно поэтому я узнаю его, какой бы облик он не принимал.

– Да, и Высшие всегда узнают друг друга в любом обличии, – кивнул Творец. – Только они смотрят по ауре. Ты ведь тоже видишь ее?

– Конечно. Я вижу и вязь жизни, и ауру. Они взаимосвязаны. Если перерисовать узор, изменится и аура.

– Я правильно понял: вязь жизни конкретного существа всегда остается постоянной? – уточнил Творец.

– Не совсем. Она меняется с возрастом. Или от болезни. А вообще, я и сам толком не разобрался. Но разберусь обязательно.

– Что ж, пока ясно одно. Ты, возможно, единственный, кто способен оборачиваться кем угодно сам и превращать других. Причем не просто принимать внешний облик другого существа, а на самом деле становиться им, изменяя ауру. Теперь понятно, почему я не смог обнаружить тебя. Вначале мне мешал розовый нефрит, а потом… – Творец хмыкнул. – Я искал полукровку Мюрра, а надо было искать ласточку… Ладно, и что же ты собираешься делать дальше?

– Для начала навещу Весту.

– Зачем?

Мюрр промолчал, а потом спросил сам:

– Скажите… Вот Веста… Она же вроде любила меня, по крайней мере делала вид. Тогда почему?…

– Ради королевства, малыш. Ей за тебя очень хорошо заплатили.

– И что? Все женщины ради денег способны на такое?

– Да, малыш. Все.

17

Веста сбежала из дома у озера в тот же день, когда Мюрр вырвался на свободу. Вначале она не поняла, кто ударил ее в лицо, и куда делся из колодца муженек. Впрочем, особо и не вникала. Какая разница! Главное, что Мюрр на свободе и, наверняка, захочет отомстить.