Мэри Герберт - Темная лошадь

— Мы как раз это обсуждаем. Я полагаю, хулинины имеют свой план.

Ша Умар взглянул с облегчением:

— Я не хотел говорить тебе, Сэврик, но Медб меня пугает. Он угроза для нас всех.

Вождь Хулинина задумчиво смотрел на него:

— Ты думаешь присоединиться к нему?

Ша Умар фыркнул:

— Я испуган, но я не глуп. Я лучше дам моему клану погибнуть, как это сделал Корин, чем жить под его властью.

Он взглянул на выход, где люди Медба выносили из шатра подстилку вождя. Трое мужчин проследили за его взглядом.

— Мы должны что-то сделать с ним, — тихо сказал Сэврик, — прежде чем он станет слишком силен.

— Я рад слышать, что ты это говоришь. Ты можешь рассчитывать на мою помощь! — Ша Умар кивнул им и вышел вместе со своими воинами.

— Не хочешь ли ты изменить свою ставку в пари? — спросил Сэврик у Кошина.

Тот тряхнул головой:

— Если я буду не прав, это будет стоить семи кобыл. Я посмотрю завтра утром. — И он тоже вышел.

Сэврик с Этлоном и сопровождавшие их стражники возвращались в лагерь Хулинина. Они не разговаривали, все их мысли были сосредоточены на завтрашнем утре. Когда они пришли в лагерь, Сэврик удалился в свой шатер, а Этлон отправился переговорить с Габрией.

В течение двух дней, что заседал Совет, Габрия мучилась в шатре Пирса. Ожидание казалось бесконечным. Сэврик приказал девушке скрываться, и Габрия знала, что его планы рухнут, если ее преждевременно распознают. Но это мало облегчало ее беспокойство. Этот момент, к которому она страстно стремилась и которого с трудом достигла, момент, когда она сможет встать против Медба и швырнуть свои обвинения ему в лицо, был так близок. Скоро она увидит его, сломленного и истекающего кровью, умирающего от боли — как ее семья в зимнем лагере.

Габрия наслаждалась воображаемой сценой. О, она могла умереть в этой попытке, но теперь смерть ее не пугала. Она победит, и ее клан будет всегда жить в прославляющих сказаниях, которые будут рассказывать о ней. Ее ничто не остановит. Сейчас Габрия может ждать в согласии с кланом вождя, но когда придет время, она будет бороться с Медбом любым оружием, которое у нее есть. Даже Совет не сможет остановить ее. Кровная месть БУДЕТ оплачена.

Настроение Габрии беспрерывно изменялось от безграничного гнева к беспокойству, раздражению и нетерпению, она не могла сидеть спокойно. Она беспрерывно хваталась то за одно, то за другое и вздрагивала от каждого неожиданного голоса. Вдобавок ко всему Кор взялся слоняться вокруг шатра. Когда он не был занят едой или работой, он валялся в тени под деревом рядом с шатром знахаря и говорил гадости о Габрии всякому, кто мог его слышать, или насмехался над ней через войлочные стены. Габрия не знала, что бы стал делать Кор, если бы она выскочила и схватилась с ним, но они оба знали, что Сэврик запретил ей покидать шатер. Кор сделал все возможное для этого.

Пирс снова и снова старался заставить его уйти, но Кор возвращался и продолжал, сидя под деревом, издеваться над Корином. Габрия старалась не замечать его, так как его бестелесный голос звучал потусторонне в полумраке шатра, а его оскорбления только усиливали ее возбуждение. Во время коротких затиший, когда он уходил, она старалась успокоить свои расходившиеся нервы. Но это мало помогало. Вскоре голос Кора снова врывался в тишину шатра, заставляя ее кидаться на стены.

К концу второго дня Габрия почти не сознавала себя от напряжения и тревоги. Вошедший, чтобы переговорить с ней, Этлон напугал ее. Она схватила нож и чуть не бросилась на него прежде, чем узнала его в вечернем полумраке.

— Прости, — потрясенно произнесла она, — я думала, это Кор.

Этлон взял нож из ее рук и положил на лечебный сундук Пирса.

— Его нет. Я извиняюсь перед тобой. Я должен был раньше заняться Кором. — Он следил, как она металась по коврам шатра. — Отец собирается завтра взять тебя на Совет, — наконец произнес он.

Габрия подняла взгляд, и ее губы искривились в зловещей улыбке:

— Я буду готова.

— Габрия, не очень-то надейся, — постарался предостеречь Этлон. — Есть слишком много обстоятельств, о которых ты не знаешь.

Девушка тряхнула головок:

— Не беспокойся обо мне, вер-тэйн. Со мной все в порядке.

Этлон следил за ней и знал, что это не так, но теперь он не мог ничего поделать. Ни у кого бы ни хватило хладнокровия или мужества сказать Габрии, что Медб слишком искалечен, чтобы сражаться с ней в личном поединке. Нельзя было предугадать, как поведет она себя, даже если она примет истинное положение вещей. Этлон хотел было сказать ей правду, но потом решил не делать этого. В ее настроении она бы ни за что не поверила ему.

Он пожелал ей спокойной ночи и вышел. Около шатра он встретил Пирса. Знахарь нес полный вина бурдюк и одеяло.

Пирс поднял бурдюк и встряхнул его содержимое.

— Поверишь ли ты, что это вода? — спросил он. — Я не думаю, что буду хорошо спать этой ночью. Не хочешь ли присоединиться ко мне?

Этлон согласился, и они удобно устроились под ближайшим деревом. Вместе они всю ночь охраняли шатер и его взволнованного постояльца. Кор держался подальше от них.

Габрия плохо спала этой ночью. Тени, которые посещали ее после резни, вернулись с новой силой и витали вокруг нее, когда она погружалась в сон и снова выплывала из него. Она кипела от раздражения, вызванного двухдневным ожиданием, а горло перехватывало от непролитых слез. Завтра утром это закончится, напоминала она себе. Утром она пойдет на Совет с Сэвриком, и к заходу солнца тяжелое испытание будет окончено. Как будто в насмешку над ее невезением, ее сновидения окружали ее, и кружащиеся фантомы смеялись над ней голосами ее братьев. Она беззвучно кричала, обращаясь к ним.

Затем из пустоты теней и воспоминаний пришел сон, такой же четкий, как и видение, которое она видела в племени той ночью в холле Хулинина. Корин Трелд. Габрия видит себя стоящей на холме и смотрящей вниз на останки когда-то оживленного лагеря. Стоящее высоко солнце пригревало, и пустые пастбища покрывала густая трава. Сорняки бурно разрослись на пожарище и покрывали руины зеленым ковром. С одной стороны располагался большой могильный холм, окруженный камнями. На его свежей насыпи только начала пробиваться трава. Мрак поглотившего ее горя слегка отступил, когда она увидела могильный холм. Кто-то позаботился и показал свое уважение, с почестями похоронив клан. Она не могла сделать этого сама, и она возблагодарила того, кто похоронил Корин.

Видение пропало, и Габрия проснулась. Она лежала на постели, глядя в темноту и раздумывая, был ли ее сон действительным видением, или просто плодом ее собственного воображения, вызванным ее желанием. Но потом, источник сна на самом деле не имел значения. Видение могильного холма дало ей покой и оставалось с ней в самые глухие ночные часы, помогая облегчить ее ужасное напряжение.