Андрей Белянин - Посрамитель шайтана

– Ходжа, а ты не врал, когда трепался насчёт умения изгонять шайтана?

– Вай мэ, твоим недоверием можно забивать гвозди в крышку моего гроба, если бы меня хоронили по христианским обычаям…

– Так я и думал. Значит, не умеешь…

– Но я читал, как это делают великие святые! – вскинул бровь начитанный герой народных анекдотов. – Достойные люди крепко держат несчастного, в которого вошёл шайтан, джинн, иблис или ещё какой злой дух. Праведный мулла читает над ним Коран, суру о противостоянии нечистому, а ещё один почтенный мусульманин угрожающе размахивает камчой или кизиловой палкой, дабы испугать шайтана грядущими побоями, если только тот не выйдет…

– Три ха-ха! – скептически отвернулся Лев, и сам Аслан-бей поддержал его насмешливым рычанием. – Такого количества достойных людей у нас нет, мы оба, между нами говоря, не такие уж и праведники. А если бы у меня перед носом размахивали палкой, я бы на месте шайтана, наоборот, никуда бы не вышел! Ведь случись что, бить-то будут не меня, а тело того недоумка, в котором я сижу…

– Тоже верно, – повесил нос домулло, – а может, ну его? В смысле мы же ничем не обязаны этому нехорошему человеку… Пусть себе остаётся в пустыне, рано или поздно нечистый всё равно его покинет, чего ему там зря торчать?!

– Ага, покинет, конечно, чего ему в трупе сидеть, только мёрзнуть…

Насреддин вынужденно признал, что связанный стражник околеет за одну ночь, в пустыне температура падает до минуса. А развязанный тут же бросится на них с кулаками и не отстанет, ибо одержим до крайности, и мстительность шайтана не знает границ. Тащить его с собой к людям тоже радость не великая, даже если удастся найти приличного мусульманского экзерсиста, то излечившийся Аслан-бей первым делом бросится исполнять свой служебный долг – наших опять упекут в кутузку. То есть куда ни кинь – везде уже кинули…

На этот раз положение спас деятельный россиянин. Лев вообще резко активизируется, когда ему говорят, что положение безвыходное…

– Проведём операцию сами. Ты будешь праведным муллой, а я всеми остальными достойными мусульманами.

– Лёва-джан, сядь, а… Солнце расплавило тебе последние мозги, такими вещами не шутят, и такие игры весьма чреваты.

– Чем? Ну, потеряем пациента как максимум…

Лицо начальника стражи вытянулось, казалось, какой-то частью сознания он всё же осознавал происходящее. И то, что Ходжа, в конце концов, согласился, ему явно не понравилось…

– Ты точно его удержишь? Человек, одержимый шайтаном, обретает невиданные силы, – уже, наверное в четвёртый раз, уточнял бывший визирь. Корана у него под рукой, естественно, не было, но, подобно многим недоучившимся в медресе (что Ходжа тщательнейше скрывал!), хоть какие-то суры и аяты он помнил наизусть.

– Ясен перец, удержу, – уверенно отвечал Оболенский, сидя верхом на спине распластанного по песку Аслан-бея. В его правой руке тяжело покачивалась инкрустированная плеть начальника стражи, впервые в жизни её намеревались применить против собственного хозяина. Поэтому шайтан решил подать голос, и голос его, поражающий пронзительной неприятностью тона, первоначально был довольно насмешлив:

– Вы одолели этого жалкого… э-э… воина, но вам никогда не победить всесильного… э-э… меня! Ибо недостаток вашей праведности не позволит Аллаху прийти на помощь двум… э-э… весьма неумелым грешникам…

– Шайтан известный лжец, – философски кивнул Насреддин.

– А потом, не такие уж мы неумелые грешники, – весомо добавил Лев. – Скорее наоборот, весьма умелые! Начинай, братан!

Домулло откашлялся и довольно прилично пропел первые две строчки молитвы, изгоняющей нечистого:

– А, узу би-Лляхи мин аш-шайтани р-раджими! Бисмиллях ир-рахман ир-рахим!

Тело одержимого явственно вздрогнуло, шею свело судорогой, а из-под ногтей показались капельки крови.

Может, наши герои и не были требуемыми праведниками, но гнев Аллаха против шайтана от этого не уменьшился. Человек – лишь малая песчинка в огромной пустыне Вселенной, но его душа – огромное поле битвы, где зло и добро ежечасно сходятся в жестком поединке. Не так важно, каким именем ты называешь Бога, главное, ни под какой личиной не служить Сатане! Здесь нет среднего пути, как и невозможно постоять в сторонке, наблюдая битву с высоты. Нельзя примкнуть к победителю, сделать ставки, вовремя переметнуться на другую сторону. И, самое обидное, в космическом плане исход битвы давно предрешён, даже если человек этого ещё не понимает…

– Ходжуля, жми его, жми! Глянь, как корёжит бедолагу, чую, несладко там нашему рогатому паразиту! Гаси его словом Божьим!

– О, Аллах, ниспославший Писание и скорый в расчёте, нанеси поражение этому шайтану! О Аллах, разбей и потряси его!

– Ва-а-ам не побе-д-ить ме-э-э-н-я… Я ещё… э-э… очень сильный!

Глава 41

Стих престола – главный козырь, как ломик в рукаве!

Конечно, будь у домулло побольше опыта, а Лев хоть чуточку мусульманин… они бы уже победили! Ибо Всевышний никогда не откажет в помощи, а его милосердие выше его справедливости. Тело несчастного Аслан-бея закручивалось винтом, изо рта падали хлопья пены, он скулил, рычал, выл, насмешничал на все голоса, и казалось, это никогда не кончится. А у Ходжи уже заплетался язык, он путал слова, суры, аяты и хафизы. Могучие руки Оболенского теряли силу, лоб был мокрым от пота, а плохо сдерживаемый русский мат, к сожалению, мало чем помогал делу…

– Всё, блин! Он меня довёл… говоришь, надо попугать шайтана плетью? Прости, слуга закона, я пугать не буду – я буду его бить!

Остервеневший русский парень взметнул над головой плетёную камчу и так хлестнул по заднице хохочущего одержимого, что взвившийся от боли шайтан на мгновение показался у него изо рта!

– Ага, функционирует, – свирепо загоготал Лев, но был вовремя перехвачен бдительным другом. В глазах Ходжи горел праведный огонь правильного понимания ситуации.

– Если ты продолжишь стегать этого меднолобого болвана из славного Коканда, то нечистый несомненно выйдет из него через рот, и мы сотворим изгнание. Но будет ли это истинным посрамлением шайтана?!

– К чертям интеллигентствующую эзоповщину, указуй прямо, на что намекаешь!

– На то, что шайтана надо выгнать через другое отверстие. Воистину самим Аллахом предназначенное для посрамления врага человеческого рода…

– Братан, ты гений! – До Багдадского вора постепенно дошла изящная отточенность восточных методов борьбы с нечистым и откуда конкретно взялось именно это имя…

Бывший визирь сорвал с головы старую тюбетейку и надёжно забил её в рот вытаращившегося Аслан-бея. Двумя пальцами он зажал ему нос и быстро кивнул Льву: