Елена Усачева - Откровение

Я сначала киваю, только потом отвечаю:

— Маша.

— Ну что же, Машенька, осталось немного потерпеть.

Я ему верю. Позволяю снять с себя шарф и закрываю глаза. Чувствую, как тело мое расслабляется, из него уходит боль. Она вытекает по капле, и мне становится весело.

Бессмертная… А почему бы и нет? И все время с Максом. Вокруг нас столько всего происходило, что я не успевала подумать об этом. Но теперь я знаю, мы будем вместе навсегда. Смерти не существует. От нее я теперь надежно защищена его любовью. А возраст… Нет-нет, пока я с Максом, я всегда буду такой, как сейчас. Но вампиром… вампиром мне быть не хотелось. Я видела их, красивых, холодных, и понимала, что, стань я такой, от меня сегодняшней ничего не останется. Я не буду больше смеяться над теми шутками, что мне кажутся смешными, не будет у меня друзей. И, что самое главное, я начну по-другому смотреть на Макса. Все станет понятно, и моя вечность превратится в обыденность. Нет-нет, не хочу быть вампиром. Хочу жить, чувствовать и любить. Без правил. Без законов. Без ограничений,

В памяти всплыли слова подзабытой песенки:

Мы молоды, значит, мы бессмертны, И не скоро зарастут плющом развалины только что взятого замка. Да, все будет именно так.

С этой мыслью ко мне стали возвращаться силы. Не время умирать. У меня еще столько дел. Город ждет, я должна быть уверена, что его больше никто не обидит.

— Ну что же, Маша, — в который раз повторил врач, — у тебя сотрясение мозга и небольшая кровопотеря. Я наложил два шва. Тебя сейчас проведут в стационар, побудешь под наблюдением дня два.

Стационар… Слово какое-то неприятное.

— В больнице?

Что мне делать в больнице? Я что, больная? Да мне только встать…

Я попыталась встать, и кабинет опасно покачнулся.

— Нет, пойду домой, — пробормотала я, прикидывая, успею ли выбежать в коридор до того, как меня начнут ловить. Впрочем, в связи со вновь открывшимися способностями к раскачиванию помещений мне легче будет выйти в окно, чем в дверь.

— У тебя сотрясение мозга, возможны последствия — потеря зрения, инвалидность. Рентген руки надо делать.

— Я просто упала.

Чего он меня пугает? Подумаешь, пара синяков. Я с лошади сколько раз летала на полном ходу, и ничего, а тут какой-то самосвал. Да тот грузовик больше пострадал, чем я.

— Ты под обвалом побывала! — возразил врач. — Упала она… С десятого этажа люди падают, и то целее выглядят.

Я упрямо покачала головой. Дома меня ждет персональный доктор.

— Все равно тебе придется писать заявление в милицию.

Хирург, кажется, расстроился. Вообще-то должен был привыкнуть. Таких психов, как я, перед ним прошло достаточно. Тем более стукнутых на всю голову.

— Какое еще заявление?

— О случившемся. — Мужчина раздраженно сбросил использованные инструменты в лоток. У него были красивые тонкие руки. — Такие травмы берут на учет.

Ах да, перевернутая машина. Ее, наверное, уже нашли.

«Не нашли и не найдут!» — подсказал мне внутренний голос.

Я вновь попыталась встать. Нет, такого сотрясения я еще ни разу не получала — перед глазами все странно плыло. Я пыталась остановить взгляд на чем-нибудь, да хотя бы на углу железного стола с инструментами, но у меня никак не получалось.

— Никакая любовь не оправдывает потерянного здоровья, — грустно произнес доктор.

Как? Еще и он? Такими утверждениями здоровье и подрывают!

Доктор выглядел уставшим.

— Потом будешь жалеть.

«Потом» — это так не скоро. «Потом» — это даже больше, чем вечность.

— Сейчас не жалею. — Угол столика перестал от меня убегать. Голова больше не кружилась.

Врач тяжело вздохнул и стал что-то писать на бланке.

— Твое дело. Куда только смотрят родители! — Он раздраженно что-то отчеркнул. — Как минимум два дня постельного режима. Следи за температурой, и если начнет подниматься, вызывай врача. Удар был сильный, есть ушибы на плечах, на левом бедре, сильный ушиб на левом локте, потому я и рекомендовал бы сделать рентген. Если боль увеличиваться не будет, обойдешься обыкновенными обезболивающими средствами. — Он отложил ручку. — Постарайся ниоткуда больше не падать. Хотя бы ближайшие недели две. Расписывайся, что отказываешься от госпитализации и никаких претензий не имеешь.

Ну, почему же? Претензий у меня масса. Но не к нему.

— Спасибо! — Я поставила корявую закорючку, не попав в нужную графу.

— Он не стоит этого. — Доктор в мою сторону старался не глядеть. Наверное, видел много таких примеров.

— Он стоит целого мира, — заверила я и сразу отвернулась, чтобы не встречаться с его осуждающим взглядом.

Застегнула блузку, надела кофту, прижала к себе куртку и нетвердой походкой направилась к выходу. Дверь плясала перед моими глазами, и в голове было одно — только бы не войти лбом в косяк.

— Заявление в регистратуре напиши и оставь свой адрес, — напомнил доктор.

Хорошо, что он со мной больше не спорил. А то бы я его, наверное, сильно расстроила своими отказами прислушаться к мудрым советам. Он такой добрый. Не хотелось, чтобы он огорчался еще больше.

— И будь осторожней, — добавил врач. — Возможны зрительные галлюцинации. Будешь видеть то, чего нет.

Но такое у меня и до сотрясения было. В зрительных глюках я спец, доктор!

Заявление в регистратуре я писала долго, все пыталась составить его красивее. Подумывала даже вписать адрес Малининой вместо своего. Через полчаса я уже всем надоела своими вопросами, и меня выгнали.

В коридоре дорогу заступил невысокий парнишка. Он теребил в руках свою кепку и с удивлением оглядывался по сторонам.

— Ага! — улыбнулся он, встретившись со мной взглядом, и устремился на выход.

Его поведение меня даже не удивило. Прошло столько времени, Макс уже вполне мог за мной кого-нибудь отправить.

Снег усилился, и в окне уже ничего не было видно. Машина везла меня сквозь непроглядную пелену.

— Ага! — повторил парень, когда мы сугробиком на колесах въехали в мой двор.

Секунду я еще посидела, прислушиваясь. Голова больше не болела. Сердце билось спокойно. Ну что же, вот я и дома.

— Так… — Парень не знал, что делать дальше. У него было задание довезти меня до дома. Программа закончилась, и то, что я оставалась в машине, было ее заметным нарушением.

Я только кивнула, выбираясь наружу. Выпрямилась и заметила, что в мастерской кто-то есть. Яркий свет заливал окна полуподвала, мелькали человеческие фигуры.

— Эй, тебя проводить? — Вроде парень потихоньку приходил в себя.

— Сама доберусь.

Сказать оказалось гораздо легче, чем сделать. Кажется, я все-таки немного переоценила свои силы. Но вариантов не было.